Кубинский кризис. Хроника подводной войны

Потом старпом повернулся в мою сторону.

— Хухтхаузен, идите вниз и побрейтесь. В таком виде вам нельзя подниматься на борт советского торгового судна.

— Только что прибыл с вахты с четырех до восьми на мостике, сэр, не…

— Вниз и привести себя в порядок!

Внешний вид не должен играть никакого значения в моменты, подобные этому. Мне было не совсем понятно: если мне суждено быть убитым при переходе на вражеское судно, то почему я обязательно должен хорошо выглядеть? Но чистота была всем для Лy Лестера, и я полагаю, что, коль мне будет суждено умереть на грязном русском торговом судне, то, падая смертельно раненным, в опрятном виде я буду лучше смотреться. В общем, с пистолетом, бьющим по ляжке, я пошел вниз и побрился, и все же в тот момент меня больше беспокоил завтрак, оставленный в кают-компании для опоздавших вахтенных и который я пропускал. Я направился к своей досмотровой группе, чтобы подготовиться к высадке. Подходя к своим подчиненным, все еще стоявшим спокойной кучкой, я немного важничал, скромно демонстрируя им, что я не так испуган, как было на самом деле.

Мы приближались к «Юрию Гагарину», а у меня душа была в пятках. Вспоминаю, что я смотрел и видел с расстояния примерно три мили большое торговое судно водоизмещением восемь тысяч тонн, идущее курсом на юг и быстро приближающееся к нам. В южном направлении от «Блэнди» мы могли разглядеть только вертолет с «Эссекса» и самолет «Трэкер» «S2F», которые совместно работали в районе контакта с подводной лодкой. Все это начинало походить на специальное представление. Два советских торговых судна намеревались вот-вот войти в зону карантина, а подводная лодка собиралась занять положение между «Юрием Гагариным» и вторым торговым судном под названием «Коми л ее».

Ожили динамики системы «1МС»:

— Сбор досмотровых групп! Первой и второй группам находиться на корме. Это не тренировка!

«Вот оно, начинается!» — подумал я.

«Нас собираются катапультировать на мировую арену, и теперь только бы не допустить чего-нибудь ужасно глупого, например, не свалиться со шторм-трапа, по которому нам, возможно, придется подниматься. Будут ли русские сопротивляться? Что делать, если они будут стрелять в нас с палубы, когда мы будем карабкаться по трапу?» — Эти и другие мысли теснились у меня в голове, и, как я думаю, в голове Леса Вестермана, завернутого в капковый спасательный жилет; пистолет и каска делали его похожим на персонаж фильма о Второй мировой войне.

Но… на море события редко происходят так, как ты планируешь. Мы сблизились с торговым судном и уже предвкушали приключение, однако неожиданно нам дали новый приказ — немедленно развернуться и на полной скорости следовать на юг для перехвата советского танкера «Бухарест». Неизвестно как, но танкер уже пересек внешнюю границу «линии „Грецкий орех“» и внутреннюю границу «линии „Каштан“» и находился теперь менее чем в ста милях от Кубы. Ранее, в проливе Дарданеллы, на выходе из Черного моря, танкер декларировал, что следует в Гавану. «Блэнди» было приказано идти на перехват этого судна, флажным семафором передать на него приказ остановиться и приготовиться к высадке и досмотру.

Эти приказы внесли новый элемент в задачу высадки и поиска. Как мы можем определить, что танкер перевозит контрабанду? Какой вид жидкого груза представляет собой военную контрабанду? Как нам обследовать грузовые трюмы танкера?

Позднее мы узнали, что после пересечения внешней границы «линии „Грецкий орех“», находившейся от Кубы в 500 милях, «Бухарест» уже перехватывался другим американским эсминцем, которого навел на русское судно самолет-разведчик «Нептун» «P2V». На запрос эсминца о характере груза танкер ответил тогда, что везет в Гавану мазут для котельных; мы все сочли ответ шуткой, поскольку текущая температура на Кубе была выше 90 градусов по Фаренгейту (более 30 градусов по Цельсию. — Прим. перев.).

После этого последовала длительная задержка, что не являлось чем-то необычным. Командование Атлантического флота по какой-то причине отозвало эсминец, и «Бухарест» продолжил движение на Кубу на скорости семнадцать узлов. Потом Вашингтон передумал, и находящийся в относительной близости к танкеру «Аделфи» (командующий ударной группы «Эссекса») получил приказ выделить эсминец для перехвата «Бухареста» и сопровождения его до самой Гаваны. «Блэнди», готовящийся остановить «Юрия Гагарина» и выслать на него досмотровую группу, оказался ближайшим к «Бухаресту» эсминцем. Коммандер, старпом и коммодор Моррисон опять собрались в штурманской рубке позади мостика и стали готовить курс перехвата; чуть позже с новыми курсом и скоростью для перехвата «Бухареста» на мостик примчался Келли. Мы все тогда задавались вопросом: является ли американский карантин реальностью? Мы, конечно, не знали о тогдашнем жестком противостоянии в Вашингтоне между министром обороны и высшим командованием флота. Об этих стычках из-за целей и назначения карантина очень подробно было рассказано в последующие годы.

В те два напряженных дня, 26 и 27 октября, тем из нас, кто был в строю вблизи Багамских островов, было трудно понять путаницу приказов и изменение задач. И все же, в лучших традициях хороших моряков, мы с воодушевлением продолжали, согласно новым приказам, двигаться вперед и жить от одного дня до другого, или, применительно к нашей ситуации, от одного приема пищи до другого, от вахты до вахты и от кризиса до кризиса.

После полудня в пятницу, 26 октября, мы нашли советский танкер «Бухарест» и несколько часов догоняли его, потом нагнали медленно шедший танкер и заняли место справа и позади его кормы. «Алелфи» приказал нам оставаться с танкером и ждать дальнейших указаний.

Вечером того же дня в волшебных сумерках заходящего осеннего солнца старпом Лy Лестер выстроил на нижней палубе для проверки обе досмотровые группы, и мы снова стояли там двумя пестрыми группами, одну из которых возглавлял Вестерман, а вторую — я. Во время проверки показался главный инженер Билл Бангерт в своем заляпанном маслом рабочем костюме; он привел с собой двух котельных машинистов.

— Старпом, вот парочка квалифицированных нефтяных королей. У них есть хорошее оборудование для взятия пробы горючего из любого топливного бака на этом большом танкере.

— Если нам придется подниматься к ним на борт, то кто там окажется таким добреньким, чтобы показывать нам, где надо брать пробы горючего? — Лестер задал абсолютно логичный вопрос.

Бангерт, матерый инженер-ветеран, пробрался через строй матросов досмотровых групп и теперь оглядывался по сторонам. Не найдя подходящего решения вопроса, он ответил:

— Тогда, черт побери, сэр, если нас пошлют, то я тоже пойду. Без сомнения, мы найдем на борту какого-нибудь русского машиниста, который нас проведет и все покажет. Я хочу взять с собой Дубицкого, он говорит по-русски. А то как еще мне отыскать трубы, из которых они берут пробы горючего? — Инженер ремонтного дивизиона Дубицкий родился в Чехии и немного говорил по-русски; его звезда взойдет в последующие дни, когда «Блэнди» начнет останавливать суда для проверки и учета перевозимых на них ракет.

По сложности задача казалась почти невыполнимой. Две досмотровые группы американских матросов, которыми командовали двое энсинов, теперь увеличились на двух котельных машинистов и старшего инженера. Мы переминались в наступающей темноте, смущенные, но готовые сделать все, что нужно; до Гаваны оставалось около шестидесяти миль. Личный состав досмотровых групп сменялся каждые два часа, свободная смена отправлялась вниз подкрепиться пайком и кофе. Мы никогда не узнали, как бы все вышло, окажись досмотровая группа на борту танкера. После четырех часов ожидания нам неожиданно приказали прекратить выполнение этой задачи и вернуться в состав ПУГ «Эссекса», которая продолжала работать на севере с контактом «С 18» — предположительно, подводной лодкой. В тот вечер, прежде чем солнце успело скатиться за горизонт, я сделал фотографию танкера «Бухарест» и был рад этому, потому что встреча с танкером, хоть и обошедшаяся без применения оружия, была зафиксирована во всех подробных отчетах о кубинском ракетном кризисе.