Штурмовые бригады Красной Армии в бою

От сложного и большого к простому и конкретному – ярко и убедительно автор показывает происхождение и события войны, ее результаты и историческое место, воспроизводит все сложности борьбы в исторической ретроспективе, определяет комплекс социально-политических и идеологических мотивов особого интереса России. Серьезное научное отношение автора к эпистолярному наследию войны, ее отображению в народном и профессиональном поэтическом творчестве придает работе особый колорит, наполняя ее живой теплотой человеческого дыхания, сложностью и неоднозначностью бытия ее героев. Труд В. А. Золотарева в то же время отличает строгий научный подход к исследованию проблем войны 1877–1878 годов. Редкие документальные приложения, обширная библиография и красочные иллюстрации XIX века ставят работу в разряд эксклюзивных.

Неудавшийся штурм Плевны, бои на Шипке, взятие Карса окончательно доказали правильность сочетания элементов крепостных форм обороны с полевыми укреплениями. Но выявили и другое – эффективных способов борьбы против такого сочетания пока еще не имелось. Лобовой штурм в таких случаях приводил, как правило, к большим потерям и искомого результата не давал. Так, при штурме Плевны, безусловно, важном пункте, но не главной стратегической цели войны, к исходу третьего дня штурма погибло 43 тыс. русских и 3 тыс. румын при потерях противника в 3 тыс. человек [9].

Вместе с тем в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. взгляды на использование саперов расходились с их количеством в армии. Вследствие их относительно небольшой численности использование саперных частей при наступлении было незначительным и часто не по специальности. Например, отряд силою в 25 батальонов, назначенный для штурма позиций у Ловчи 22 августа 1877 г., имел в своем составе всего два саперных взвода. Конечно, такое количество саперов вряд ли в полной мере могло обеспечить действия и положение атакующей пехоты. В лучшем случае их деятельность сводилась к руководству работами по устройству батарей и ложементов на захваченных рубежах.

Становилось ясным, что поиск новых форм борьбы против подготовленной обороны в полной мере зависит от развития оружия, вооружения, особенно артиллерии, появления новой техники.

Начало XX в. было характерно бурным развитием инженерно-технических средств борьбы. Русско-японская война 1904–1905 гг. дала много примеров для организации обороны. Обобщение ее опыта, в особенности обороны Порт-Артура, явилось значительным вкладом в развитие военно-инженерного искусства. В ходе войны окончательно утвердилась и приобрела безусловное право на существование полевая фортификация и ее важнейшая современная форма – сплошные траншеи большой протяженности. Вначале полевые укрепления имели небольшую глубину, затем в ходе войны их стали строить в две-три линии на глубину 2–4 км. Впервые было предпринято заблаговременное возведение тыловых оборонительных позиций. Появляются убежища, выявляется непригодность редутов и других насыпных сооружений. Создается сплошная укрепленная позиция – в нее был превращен фортовой пояс крепости Порт-Артур, где полевые и долговременные укрепления взаимно дополняли друг друга. Штурм крепостных укреплений стоил японской армии 100 тыс. человек убитыми и ранеными, что в четыре раза превышало численность гарнизона крепости.

В ходе этой войны родилась новая отрасль военно-инженерного искусства – маскировка, хотя ее отдельные элементы нашли применение еще под Севастополем. Широкое использование нашли минно-взрывные, электризуемые и другие заграждения. Впервые в большом количестве как средство заграждения применялась колючая проволока.

Тактика инженерных войск получила свое развитие не только при возведении оборонительных позиций, устройстве заграждений и при проведении маскировочных мероприятий, но и созданием впервые в русской армии при наступлении групп инженерной разведки и разграждения. Так, главнокомандующий русскими войсками указывал: «При каждой части войск, назначенной для атаки укрепленного пункта, должны быть саперы и охотничьи команды с материалом для разрушения препятствий».

Таким образом, саперы при атаке являлись не только руководителями работ по устройству полевых укреплений, создаваемых в основном самими войсками, снабженными достаточным количеством шанцевого инструмента, но и следовали в голове штурмующих колонн. При этом они производили специальную разведку и прокладывали путь пехоте через искусственные препятствия противника и через труднодоступные для движения участки местности. Это было зарождением комплексного инженерного обеспечения боя.

Русско-японская война показала, что даже существенного увеличения инженерных частей перед войной было недостаточно. Для решения новых инженерных задач их требовалось значительно больше. Поэтому принимались меры по созданию дополнительных контингентов инженерных войск. Перед Первой мировой войной их количество было доведено в русской армии до 39 саперных и 9 понтонных батальонов, 25 парков, 38 авиационных отрядов, 7 воздухоплавательных и 7 искровых рот, имелись также несколько запасных частей, что в общем превышало количество инженерных частей в германской армии.

Примечательным является тот факт, что ряд новых технических средств борьбы впервые осваивался инженерными войсками, а затем по мере развития этих средств и разработки способов их применения уже создавались специализированные подразделения и части, предназначенные для их использования. Первоначально эти подразделения находились в составе инженерных войск, а затем становились самостоятельными войсками.

Первыми из инженерных войск русской армии выделились в 1904 г. железнодорожные войска, затем постепенно стали выделяться в самостоятельные войска – авиация (1910–1918 гг.), автомобильные и бронетанковые (1914–1918 гг.), прожекторные (1904–1916 гг.), химические (1914–1918 гг.), а также части связи. Следовательно, первоначальная разработка способов использования подразделений этих войск осуществлялась в рамках военно-инженерного искусства. Таким образом, военно-инженерное искусство и инженерные войска, как его проводники, оказались родоначальниками нескольких новых родов войск и специальных войск, сделав первые шаги в развитии искусства их боевого применения.

Выделение из состава инженерных войск ряда специальностей в самостоятельные отрасли военного дела не снизило роли и значения военно-инженерного искусства, но придало ему определенную направленность, повысило специализацию инженерных войск, а также открывало путь для сосредоточения усилий в области теоретической разработки и практического решения вопросов инженерного обеспечения боя и операции. Целесообразность развития военно-инженерного искусства в этом направлении подтвердилась дальнейшим ходом военной истории.

Первая мировая война показала, что ни одна из европейских стран не подготовила должным образом свою территорию к ведению военных действий, что в полной мере относилось и к России.

Инженерные мероприятия при обеспечении наступательных действий в 1914 г. в основном заключались в прокладке и ремонте путей, преодолении разрушений, устройстве переправ, ведении инженерной разведки, организации и обеспечении связи. Гораздо реже привлекались инженерные части к подготовке штурма крепостей.

В ходе Первой мировой войны в русской армии была разработана и внедрена в практику система полевых укрепленных позиций из сплошных траншей, связанных ходами сообщения и прикрытых проволочными заграждениями. Немцы создавали в оборонительных полосах ротные опорные пункты.

При оборудовании позиций широко применялись блиндажи, убежища, различные укрытия, вошел в употребление железобетон, начали использовать броню и волнистую сталь. Впервые нашли применение закрытые огневые сооружения для пулеметов и передвижные бронезакрытия для пушек.

Большое развитие получили заграждения, в особенности проволочные. Их устраивали в виде спиралей, ежей, рогаток и т. п. Однако подобные заграждения не могли удовлетворить возросшие требования к укреплению позиций. Они довольно легко разрушались. Война настоятельно потребовала также дальнейшего совершенствования взрывных заграждений.