История

Хамвдан же кичился и чванился своими многолюдными отрядами, хвастал и бахвалился обилием добычи и многочисленностью пленных; он все время уклонялся в сторону от дороги, сидя на крупной необыкновенно резвой кобылице, и появлялся то перед войском, то позади него, потрясая копьем, которое он то устремлял в пространство, то, трепещущее, снова притягивал к себе. Когда кончился доступный для лошадей путь, варвары сгрудились на труднопроходимых, узких, неровных тропинках; их строй рассыпался, и каждый стал как попало взбираться по кручам. Вот тогда-то полководец протрубил сигнал и, подняв из засады своих воинов, устремился на варваров.

5. Все они [до этого момента] держались за рукояти мечей и [теперь], обнажив их, стали налево и направо истреблять вражеское войско, утомленное тяжелым переходом, тогда как сами были исполнены сил. Сам Хамвдан едва не попал в плен к ромеям, но, будучи весьма изобретательным и очень находчивым в трудных обстоятельствах, он отвлек ромеев от преследования тем, что велел рассыпать по дороге золото и серебро, которое в изобилии вез с собою. Ромеи стали подбирать золото, а ему с немногими телохранителями удалось тем временем бежать от опасности. В этом бою ромеи истребили такое число варваров, что и теперь еще повсюду видны там, говорят, груды человеческих костей [14] .

Таким образом, стратиг добился с помощью оружия и хитрости победы, уничтожил многолюдное войско варваров и обратил в бегство Хамвдана, сбив с него спесивое чванство, обнажив его постыдное малодушие и трусость. Затем он [приказал] снести в одно место доставшуюся в бою добычу, а также награбленное варварами у ромеев, созвал всех воинов и разделил большую часть между ними [15] . Плененных [варварами жителей] он снабдил всем необходимым на дорогу и отправил по домам, а захваченных в этой войне агарян заковал в цепи и, вознеся благодарственные молитвы провидению, с победным гимном отправился в путь к самодержавному властителю, готовясь к торжественному въезду в Византий [16] . Воины рукоплескали полководцу, заслуженно восхищаясь им, и прославляли мужа, равного которому не породило живущее поколение; видя, что ему всегда сопутствует удача в битвах, они почитали его счастье божественным даром.

Когда Лев достиг Византия и вошел в город с обильной добычей и множеством пленных агарян, самодержец Роман принял его с честью; во время триумфа в театре [17] Лев изумил зрителей огромным числом рабов [18] и [количеством] захваченного добра; государь по достоинству оценил наградами и почестями его ратные подвиги. Так благодаря полководцу Льву, была спасена Азия [19] , а побежденный Хамвдан стал беглецом и скитальцем.

6. Родной брат Льва, о котором шла речь, Никифор Фока (следует повторить в главных чертах рассказ о нем и продолжать последовательное изложение нашей истории) подступил к городу критян и провел там зиму, готовя войско к сражению и сооружая осадные машины. Он успешно выполнил все согласно своим намерениям, а когда зимнее положение солнца стало понемногу изменяться к весеннему, вооружил своих воинов, расположил их глубокой фалангой и под звуки труб и шум тимпанов двинулся приступом на город. В то время как стратиг укреплял передние ряды и выстраивал воинов в четырехугольник, из-за [вражеского] вала высунулась, ломаясь и кривляясь, какая-то беспутная девка и стала самым наглым и бесстыдным образом ворожить и распевать заклинания [20] . Среди критян, говорят, в большому ходу прорицания, колдовство, вымогательства у алтаря и суеверия, проникшие к ним давно от манихеев и Моамета [21] . Но наглая девка не только чародейством обнаружила свое распутное бесстыдство: подняв выше дозволенного платье и обнажив тело, она осыпала Проклятиями и насмешками стратига. Тогда один меткий лучник, натянув тетиву, пустил в разнузданную бабенку стрелу. Свалившись с башни на землю, она расшиблась и испустила дух, поплатившись жалкой смертью за дерзость. Сразу завязалась жаркая битва, и критяне некоторое время сопротивлялись; стоя на стенах, они упорно отражали натиск ромеев и многих ранили.

7. Увидев это, стратиг быстро подвел камнеметы и приказал бросать в варваров [камни]. Затем он придвинул к стенам осадную машину (ромеи называют это изобретение «бараном», потому что железо, насаженное на бревно, пробивающее городские стены, действительно напоминает по форме баранью голову). Под градом тяжелых камней, извергаемых камнеметами, варвары стали поспешно отступать. Когда «баран» уперся в стену и стал наносить по ней сильные удары, множество воинов, вооруженных камнеломными орудиями, спустились в ров и начали подкапывать укрепление, вырубая и выламывая камни, служащие ему основанием. Камень в этом месте оказался, к счастью, песчаным и потому довольно легко уступал и поддавался [усилиям воинов]. Тем временем «баран» не переставал бить по стене и постепенно сокрушал это прочно сложенное, трудноразрушимое сооружение. Посланные в ров воины подрыли часть стены так, что под ней образовалось достаточное углубление и она стала нависать; затем они подперли стену прямыми бревнами, натащили сухого, легковоспламеняющегося дерева, подожгли его и вылезли из подкопа. Пламя разгорелось, подпорки обуглились, и две башни вместе с находившейся между ними частью стены, внезапно растрескавшись, осели и рухнули, обвалившись, на землю [22] .

Изумленные неожиданным зрелищем и устрашенные сверхъестественностью происшедшего, критяне некоторое время уклонялись от сражения. Но вскоре, вспомнив о том, что им грозит пленение и рабство, враги плотно сомкнули строй, с поразительным мужеством встретили устремившуюся через пролом в стене фалангу ромеев и, презирая опасность, с нечеловеческой яростью вступили в бой за свою жизнь. Но в конце концов множество [варваров] пало на поле битвы, новые отряды обрушились на них с тыла – и наступление [ромеев] стало непреодолимым; не было больше возможности сопротивляться столь сильному натиску, и враги обратились в бегство, рассыпавшись по узким проходам между домами. Ромеи преследовали их и нещадно истребляли. Те, кто уцелел, избежав гибели в сражении, побросали оружие и стали молить о пощаде. Увидя это, стратиг пришпорил коня, пустил его во весь опор и, примчавшись в город, стал сдерживать ожесточение воинов [23] , убеждая их не убивать людей, бросающих оружие, не поступать безжалостно и свирепо с безоружными и беззащитными. Бесчеловечно, увещевал он, губить и уничтожать как врагов сдавшихся и покорившихся. Этими словами полководец с трудом остановил кровожадный порыв своего войска.