Сельва

Пора.

Встаю, пересекаю круг оранжевого света и вхожу в заросли кустарника. Кажется, никто не проснулся.

В ветвях резко кричит невидимая птица.

Лен Брас

В ветвях резко кричит невидимая птица.

Открываю глаза и трясу головой, чтобы отогнать ночное видение.

Все-таки я заснул. Сказалась усталость, огромное нервное напряжение.

Странный мне приснился сон.

Окраина большого города. Пустырь, заваленный ржавыми санками и полиэтиленовыми пакетами. Ночь, но на горизонте еще сохраняется малиновая ниточка заката. На темном фоне неба угадываются бетонные обелиски небоскребов. Не светится ни одно окно. Все жители вываливают на улицу. Они стоят по колени в мусоре, раскрыв рты и задрав головы.

По небу огненными росчерками проносятся падающие звезды. Холодные, колючие, рождающие озноб.

Вот одна просвистела над головами и упала в груду консервных банок.

Люди бросаются наперегонки, и через мгновение кто-то поднимает в вытянутой руке огромный сверкающий бриллиант.

Звездный дождь усиливается. То тут, то там на землю падают прекрасные голубые кристаллы. Вскоре каждый становится обладателем по крайней мере пяти-десяти камней.

И только у меня ничего нет.

Алмазный ливень закончился. Все смеются, указывая на меня, а я большой, усатый, но в коротких детских штанишках и с бантиком в волосах стою и размазываю слезы по щекам.

Кто-то, сжалившись, кидает мне крошечный бриллиантик. Я подхватываю его на лету и крепко сжимаю в потном кулаке.

И вдруг на небо выплывает большое багровое солнце. Только что его не было, и вот оно в зените. Свет его заливает пустырь, и... кристаллы на глазах испаряются.

Люди кричат, рыдают. Еще бы - они лишились своего неожиданного богатства.

Я разжимаю руки и улыбаюсь: мой бриллиантик цел и весело подмигивает гранями.

А ведь это самое главное - быть маленьким, зато целым!

Чудной сон. Хотя... Все верно, все правильно.

В концерне кто-то придумал про меня глупую шутку, что, мол, если мне вручить чемодан казенных денег, приготовить самолет, документы, визу в государство, не выдающее преступников, то я поблагодарю за заботу и отнесу чемодан финансовому директору.

Каждый паршивый клерк считал своим долгом рассказать эту глупость своей подружке.

Хотя почему глупость? Сколько было таких, которые сломали себе шею в погоне за падающими звездами. Где их гигантские алмазы? Растаяли. А мой маленький бриллиантик жив!

Как же болит грудь! Будто раскаленная игла вонзается между ребер. Стихнет - и забываешь о ней, проснется - и страшно пошевелиться.

Кто-то дергает меня за штанину. Это Вако.

Преданное серенькое существо. За свои триста золотых с ножом на танк бросится. Как я к нему отношусь? Да никак. Служит, и достаточно. Главное в работнике - честность и добросовестность.

Лицо Вако вымазано сажей, волосы всклокочены, в них копошится целое стадо клещей. Он что-то шепчет, тыча пальнем в сторону зарослей колючки.

Неужели застукал?!

Стараясь не шуметь, вылезаю из-под плащ-палатки. Оглядываюсь. Все спят, нет только Келин.

Невероятно! На нее и не подумаешь - такая тяхоня, одинокая, беспомощная... Бедный наш мир! Куда мы катимся?

Прохожу между храпящим Пихрой и биологом. Даже Арвин и тот задремал, уронив голову на автомат.

За ночь возле костра выросла какая-то странная шевелящаяся трава. Пучки оканчиваются метелками, вращающимися из стороны в сторону, будто локаторы. Раздумывать, опасна она или нет, некогда. Проскакиваю освещенный участок и ныряю в кусты. Шипы раздирают лицо, но я не обращаю внимания. Сзади бесшумно скользит Вако. Темень кромешная, только пиявки мерцают в траве размытым призрачным светом.

Наконец небольшая прогалина. У ствола поваленного дерева - женская фигурка. Мне не видно, что делает Келин, но догадаться совсем нетрудно. Скорее всего, в руках у нее маленькая коробочка с кнопкой и тонкой антенной-усиком - передатчик-маячок.

Те, кто задумал нашу экспедицию, еще там, на Эсте, дома, предполагали, что в ее состав может быть внедрен агент конкурирующей фирмы Страда.

Сначала я грешил на капрала, потом - на Арвина, носильщиков. Носильщики погибли, но чувство опасности не исчезло. Оказалось - Келин... Очень тонкий ход: женщина при всех равных условиях всегда внушает меньше подозрений.

Еще несколько дней, и всем нам была бы крышка!

Над головой привидением проносится белая летучая мышь.

Я невольно вздрагиваю.

Келин Квинн

Я невольно вздрагиваю.

Это всегда пугает, когда в темноте что-то движется быстро и бесшумно.

Нажимаю кнопочку. Та, та, та-та-та. Маячок кажется мертвым, но я знаю, что антенна его посылает в ночную черноту короткие сигналы.

Та, та, та-та-та.

Каждое нажатие кнопочки сокращает срок жизни Ная и капрала, Вако и Илма. Но самое удивительное, что меня это волнует меньше, чем можно было бы ожидать! Наверное, и жалость может устать, как устают руки от непосильной работы. А может, я постепенно превращаюсь в жестокое, не знающее пощады чудовище!

А ведь недавно все было иначе.

С чего же это началось? С документов? Нет, раньше. С того, что мне повезло и я нашла работу.

Как мне завидовали приятельницы! Еще бы: секретарша владельца известной в стране фармацевтической фирмы!

Господин Страд показался мне эксцентричным, но добродушным толстяком. Он всегда улыбался и шутил.

Итак - неплохо оплачиваемая работа, добряк хозяин... Кто бы мог подумать, что все так страшно кончится?

Я была на седьмом небе от счастья. Это нетрудно понять, если три года просидеть без работы на хлебе и воде. Бесконечные серые очереди за продуктовыми талонами, крохотные сырые клетушки, случайная черная работа...

Мои обязанности в фирме были несложными. Я даже удивлялась, за что же мне платят такие деньги. Правда, казалось странным одно: условием моего найма было проживание в стенах фирмы... Зачем? Почему? Господин Страд объяснил, что это вынужденная мера для предупреждения утечки промышленных секретов. С другой стороны, меня это вполне устраивало: миленькая бесплатная комнатка со всеми удобствами... В городе же меня никто не ждал. Родители умерли много лет назад, родственников не было, а человек, два года считавшийся моим мужем, устав от безденежья и хозяйственных хлопот, исчез из моей жизни так же стремительно, как и ворвался в нее. Любила ли я его? Наверное, нет. Я, конечно, плакала, но скорее потому, что так положено, чем от горя или отчаяния.

Словом, некоторое время все шло очень хорошо. Служба, уютная комнатка, книги, телевизор. Мне не было скучно. Наоборот. Устав от жизненных невзгод, я отдыхала за крепкими и надежными стенами фирмы. Конечно, я не собиралась оставаться там навечно. Накопить денег и начать новую жизнь - вот что было моей щелью.

Но настал день, разрушивший мой маленький теплый мирок, бросивший меня в сельву, заставивший пойти против совести.

Я и не подозревала, что это конец.

Конец!

Вако

Конец!

Келин закончила передачу, но почему-то остается сидеть на поваленном дереве.

Вообще-то она ничего, красивая! Только я перед женщинами робею. Они будто из другого теста. При них я и двух слов связать не могу: заикаюсь, краснею, мычу. И они меня не любят. Нос воротят. Говорят, что дурак неотесанный. А чем я хуже того же Пихры?

А Келин красивая! Я бы ей, пожалуй, дал золотой, а может, и целых два из тех трехсот, что мне Брас обещал...

Нет, не дам! Зачем ей деньги? Ведь ей и так конец. Убийц на нас хотела навести! Плакало бы тогда мое золото. Хоть и красивая, а такая же, как девицы в кабаке Тонца: зазеваешься - облапошат в момент!

- Вперед, - говорит Брас и толкает меня в спину.

Бросаюсь в кусты. Ветки трещат, но Келин как будто и не слышит ничего.

Подбегаю к ней и начинаю выкручивать ей руки. Какие они тонкие, словно и не человеческие вовсе...

Подходит Брас и включает фонарик.