Повседневная жизнь Аравии Счастливой времен царицы Савской. VIII век до н.э. - I век н.э.

Мир этой культуры, хотя постоянно и соприкасающийся, при посредстве караванной торговли, практически со всеми странами «Благодатного полумесяца» (ныне это — пригодные для земледелиятерритории Ирака, Сирии, Ливана, Иордании и Палестины. — Прим. перев.), тем не менее остается малодоступным для иноземных влияний: географическая обособленность Южной Аравии способствует своеобразию ее культуры.

Такой образ Аравии, однако, неполон. Те несколько тысяч надписей, что к настоящему времени открыты и пущены в научный оборот, отвечают далеко не на все вопросы, которые поставлены ее историей. Тексты общелитературные и религиозные, включая те, что сопровождали погребальные обряды, все же не представляют собой достаточно солидной основы ни для реконструкции духовной жизни обитателей Южной Аравии, ни для освещения их хозяйственной деятельности. Заслуживает внимания то обстоятельство, что нашим единственным источником информации об ароматичных растениях и о торговле благовониями остаются лишь греко-латинские авторы. Несмотря на проведенные в различных районах Йемена раскопки, наше знание повседневной жизни в Южной Аравии продвигается вперед крайне медленно. Лишь в областях сельского хозяйства, жилищного строительства, практики погребений и чеканки монеты нам удается выявить и уточнить основные черты материальной жизни общества. Нынешнее состояние исследований предопределяет, конечно, и лакуны в настоящей работе, и ее границы.

Сады Сабы

Агатархид Книдский, знаменитый александрийский грамматист, так описывал сабейцев и их землю:

Сабейский народ, в Аравии среди прочих самый значительный, живет в полном довольстве, даже в роскоши, во всех смыслах этого слова. Их земля для жизни производит все то, что и наша. Сами они — люди видные. У них несметные стада скота. Благоухание, разлитое по всему их побережью, доставляет прибывающему к ним блаженство дивное, несказанное. Проистекает же это благоухание оттого, что на морском побережье — великое множество бальзамических тополей, коричных деревьев и иных ароматичных растений, которые представляют собой, на корню, радостное зрелище ^{1}.

Сказочное описание, приведенное выше, вполне типично для того, как Сабу видели греческие географы — смотрели ли они на нее из долины Нила или из какой иной страны Средиземноморья. Очевидно, им оставались малознакомы «Аравия каменистая» и «Аравия пустынная» (это уже римские географические термины) с их морями песка и огромными пространствами, покрытыми мелким, как бы дробленым камнем. Однако в рассказах тех, кто торговал с «Аравией Счастливой», довольно верно отображено своеобразие йеменских гор, самых высоких на всем Ближнем Востоке.

Крыша Аравии

Южноаравийский ландшафт поражает своей мощью. Горная гряда, которая тянется с севера на юг тысячу километров параллельно впадине Красного моря, являет собой один из самых больших рифтов Аравийско-Африканской плиты. Она состоит из кажущегося нескончаемым ряда вершин, многие из которых превышают 3000 метров над уровнем моря. Самая же высокая из них — это пик Джебеля Наби Шу'айб, что недалеко от Саны, — достигает 3760 метров. Горы эти глубоко иссечены эрозией: долины, простирающиеся в головокружительных пропастях (если смотреть на них сверху), отделяют один от другого горные массивы со сглаженными вершинами. Некоторые из этих массивов, как, например, Харазз, — настоящие крепости. Расположенные за этим хребтом высокогорные плато — местности, в природном отношении, более чем оригинальные. Впадины на высоте в 2000 метров, испещренные плодородными отложениями, чередуются с совершенно голыми каменными гребнями: первые соответствуют вулканическим выбросам лавы, вторые — границам обрушения. Так, если смотреть с севера на юг, одна за другой следуют равнины Йарима (высотой от 2300 до 2500 метров), Замара, Саны (2300 метров), Амрана, Харфа Суфьйана и, наконец, Саады (примерно 1800 метров).

Горы с остроконечными вершинами со всех сторон сторожат огромную равнину. На каждой горе расположена превращенная в настоящую крепость деревня. Вот сколько часовых у города Имама (Саны)! Со стороны ли моря или со стороны суши, с севера ли или с юга, с востока ли или с запада — со всех направлений непрерывно и неуклонно повторяется все та же картина: словно чья-то таинственная и всемогущая рука пустила вверх струю громадных камней, и струя где-то там, за облаками, навеки застыла, образовав нерушимые крепостные стены, башни, бастионы, редуты… В формах, данных сначала природой, затем — людьми.

Здесь ничто не меняется. Равнина покрыта серыми камнями, горные склоны — угрюмыми скалами. И это — раз и навсегда. Это — навечно. Точно так же наличие воды предопределило раз и навсегда местоположение деревень, отдельных домов, садов, огородов и, наконец, самой древней столицы. Караванные маршруты проторили крутые горные тропы раз и навсегда. И веками, тысячелетиями черные, горной породы, верблюды медленно и величаво вышагивают по ним, образуя на склонах красивую движущуюся кайму черного цвета ^{2}.

На западе могучий массив возвышается над низменностью Тихамы, самой обездоленной частью Йемена. Эта приморская пустыня — у воды, но без воды — практически лишена и растительности: лишь изредка попадаются отдельные пальмы да акации, единственные здесь представительницы царства Флоры. Верхняя Тихама (северный отрезок ленты), правда, менее засушлива: она худо-бедно орошается несколькими нисходящими на нее с гор вади. Восточные горы Йемена постепенно снижаются к пустыне Рамлат ас-Саб'атайун, которая, в свою очередь, является продолжением знаменитой и ужасной Руб' аль-Хали. Пустыня эта, с характерными, как кажется, только для нее строго ориентированными рядами дюн (они «выстроены» с северо-востока на юго-запад), простирается вплоть до приграничной с Хадрамаутом зоны. Ее пересекает один-единственный водный бассейн, образуемый двумя вади — вади Джауф и вади Хадрамаут. Последний, вместе со своим продолжением — вади Василах, впадает в Индийский океан.

Страна муссонов

Горы Йемена — наиболее орошаемая часть Аравийского полуострова. Западный фасад горного бастиона, исхлестанный юго-западными муссонами, а также (и даже в особенности) южная грань последнего — получают такое количество осадков, что иной раз их годовая норма превышает 500 миллиметров; а местами, ближе к Иббу, она может достичь и 900 кубических миллиметров. Вот это и есть «зеленый Йемен», самое сердце «счастливой Аравии». Год там делится примерно на два дождемерных сезона: с марта по август — влажный сезон, с характерными для него ливнями во второй половине дня; зимой — сухой сезон. В иные годы бывают два сезона дождей, разделенные двухмесячным их перерывом или ослаблением: первый длится с марта по апрель, второй, более обильный, — с июля по август. Древние, хорошо постигшие сезонный ритм, назвали именно июльско-августовские дожди осенью (ханаф), а апрельско-майские — весной (дасса). На высокогорье, где сезонный ритм выражен более четко, желтоватые земли, по которым в конце зимы гуляют пыльные вихри, сразу же после апрельских дождей оживают и сплошь покрываются зеленью.

Этот резервуар, роль которого исполняют йеменские горы, распределяет свои водные богатства по обе стороны от легко различимой черты водораздела. На востоке, на высоте примерно в 2000 метров, образуются большие гидрографические бассейны, которые питают собой вади, сбегающие по склонам к восточной пустыне. Самый крупный из них, бассейн вади Зана, занимает площадь около 8000 квадратных километров. На его восточном берегу — Ма'риб, столица древней Сабы ^{3}.

Вдоль по вади Зана

На высоких плато, что к юго-западу от Саны, горные гребни разделяют плодородные впадины, а вулканы — окружены застывшими потоками лавы. На равнинах земляные насыпи соседствуют с полями, огороженными каменными стенками, которые удерживают на них как дождевую воду, так и почву — от вымывания. На горных склонах, ограничивающих долину, располагаются террасы под сельскохозяйственными культурами — террасы, возведенные и поддерживаемые с замечательным умением. Коричневые или цвета охры зимой, покрытые зеленью во влажной сезон, они служат полями, на которых выращиваются сорго и твердые сорта пшеницы, причем иногда, в зависимости от количества осадков, с них собирается и по два урожая в год. В целом же долина являет собой, с марта по август, картину буйно разросшегося сада. Для поддержания столь привлекательного «садового пейзажа», близкого к райскому, требуются постоянные усилия всего многочисленного населения долины.