История культуры древней Греции и Рима

Структура политического объединения на Крите, несомненно, напоминала по своему характеру великие восточные деспотии. Земля, по всей вероятности, была государственной собственностью. Кроме царя и аристократии существовал также слой ремесленников — гончаров, скульпторов, каменщиков, ювелиров, плоды деятельности которых мы встречаем на острове на каждом шагу. По-видимому, было и рабство, но не «классического» типа, какой мы находим позднее в Греции и Риме, а характерное для Востока «домашнее рабство». Труд несвободных применялся в хозяйстве как царя, так и богатой знати, но чаще всего не в земледелии, где решающую роль играло, очевидно, свободное крестьянство. Можно предположить, что на Крите, как и в других деспотических восточных монархиях, рабы как государственная собственность использовались при сооружении крупных построек, столь характерных для Древнего Востока. Свидетельствами длительного существования первоначальной родовой общности являются групповые гробницы, обнаруженные в долине Мессара и восходящие к середине III тысячелетия до н. э., и двухэтажные жилища, раскопанные в Василике.

Около 1450 г. до н. э. намного более примитивные и воинственные, но уже испытавшие на себе влияния минойской культуры ахейские племена вторглись на Крит и положили конец политическому и культурному расцвету острова. Район Эгейского моря оказался под гегемонией нового, ахейского элемента, на смену которому два века спустя пришли доряне. В эти века египетские документы уже не упоминают о «кефти» — под этим именем выступают в египетских памятниках критяне. В дальнейшем Крит уже так и не смог полностью оправиться от этого удара, и, хотя местные жители вновь отстроили свои дома, дворцы так и не обрели былой своей красоты и совершенства.

МИКЕНСКАЯ КУЛЬТУРА

Мы уже говорили о том, что первые волны греческих переселенцев разрушили раннеэлладскую культуру и создали на ее развалинах культуру среднеэлладскую. В эту эпоху становятся уже заметны влияния критской цивилизации, хотя они еще слабы. Ситуация изменилась лишь около 1700 г. до н. э. с формированием культуры микенской, которая, в свою очередь, делится на периоды: раннемикенский (до 1550 г. до н. э.), среднемикенский (1550–1400 гг. до н. э.) и позднемикенский (1400–1200 гг. до н. э.).

Около 1700 г. до н. э. в Арголиде — центре власти микенских правителей — стали особенно сильно ощущаться влияния минойской культуры, шедшие с Крита. Женщины начали одеваться наподобие критянок, появились святилища критского типа, в которых приносили жертвы богине с Крита. Испытывая воздействие более развитой цивилизации, ахейцы сохраняли, однако, несмотря на это, многие черты культуры, принесенной ими с севера. В отличие от критян они продолжали носить усы и бороды, жили в мегаронах с постоянным очагом. Если обитатели Крита господствовали на море и потому не опасались вторжений на их остров, то ахейцы строили мощные оборонительные сооружения против возможных нападений с севера и восстаний покоренного ими населения. Женственной, изысканной минойской культуре противостояли суровость и мужественность нарождавшейся микенской цивилизации.

Все это нашло свое выражение как в монументальной архитектуре, так и в тематике стенных росписей в материковой Греции того времени, где излюбленными оставались сцены войны и охоты. Символами могущества местных царей были крупные укрепления на возвышенных местах, обнесенные прочными стенами. Конструкция этих укреплений отличается от конструкции критских построек. Чтобы понять это, достаточно постоять в Микенах у знаменитых Львиных ворот, украшенных рельефом с изображением двух львиц в окружении огромных, громоздящихся один на другой каменных блоков. Греки сами считали, что стены эти воздвигли циклопы — одноглазые великаны; на самом же деле то был результат тяжелого труда тысяч людей, свободных и рабов, которых ахейцы захватывали в своих далеких военных походах. Пройдя Львиные ворота и коридор, мы оказываемся на широкой круглой площади, обнесенной стеной. Здесь находилось кладбище и именно здесь в 1876 г. Шлиманн раскопал древнейшие, так называемые шахтные гробницы, выдолбленные в скале. В гробницах вместе с костями умерших было найдено множество необычайно ценных предметов: сосуды, украшения, оружие и, что самое интересное, золотые посмертные маски, запечатлевшие для нас усатые и бородатые лица микенских владык. Поистине прав был Гомер, говоря о богатых золотом Микенах. Глазам изумленного археолога открылись золотые царские короны, украшенные богатым орнаментом, бронзовые мечи, инкрустированные серебром и золотом, золотая «бижутерия» в форме бабочек, осьминогов, грифонов, пластинки из золота с вытисненными на них звездами, наконец золотые и серебряные кубки.

Но пришло время, когда «шахтные гробницы» перестали удовлетворять микенских правителей, могущество которых в конце XIV в. до н. э. значительно возросло. «Шахтные гробницы» их предков оказались теперь в пределах дворцовых укреплений, для себя же микенские цари воздвигали величественные «купольные гробницы», или толосы. Среди них археологи выделяют старшие и младшие. К младшим и наиболее пышным усыпальницам следует отнести «гробницу Агамемнона», воспетую польским поэтом Ю. Словацким. Как в этой гробнице, так и в других поражает прежде всего монументальность самой постройки: такой не встречалось и на Крите. Массивные двери, высотой более пяти метров, перекрыты сверху двумя громадными каменными блоками, один из которых весит, предположительно, 120 т. Над блоками располагается треугольное отверстие, призванное облегчить нагрузку на дверной проем и закрытое порфировой плитой. Внутри усыпальницы обращает на себя внимание величественный купол, выложенный из 33 каменных колец, в которых первоначально находились бронзовые розетки. Однако собственно склеп, куда вел вход из купольного сооружения, был высечен в скале. Подобные «купольные гробницы», или толосы, относятся к позднемикенской эпохе, т. е. к 1400–1200 гг. до н. э. Это был период полного преобладания ахейцев в эгейском мире и возросшего могущества микенских царей, которые поддерживали непосредственные отношения с Египтом.

На исходе XIV в. до н. э. в Микенах появился второй дворец, намного больше первого, с традиционным мегароном и прекрасными фресками в критском стиле. Тогда же был перестроен и украшен и дворец в Тиринфе. Стоит присмотреться к нему повнимательнее, так как план постройки выявлен здесь более отчетливо, чем в Микенах. Тиринфский дворец занимает вдвое меньшую площадь, чем дворцы на Крите. Бросается в глаза и другая его черта — оборонительный характер сооружения, его хорошая защищенность. Чтобы попасть во дворец, необходимо было преодолеть особый проход, идущий вдоль высокой стены крепости и устроенный таким образом, что атакующие должны были поворачиваться к этой стене правым, не прикрытым щитом боком, — это делало обстрел, который вели со стены защитники крепости, особенно эффективным. Если же противник овладевал воротами, он попадал в узкий длинный (около 75 м) коридор между наружной и внутренней оборонительными стенами. Только пройдя коридор, враг мог добраться до так называемых больших пропилеев. Но и овладение ими не означало еще захвата дворца: предстояло также преодолеть террасу, а затем малые пропилеи, которые, собственно, и вели к дворцу.

Центр его образовывал «тенистый», как говорит о нем Гомер, мегарон — большой прямоугольный зал, опирающийся на четыре колонны. Посреди зала дымился очаг. Мегарон действительно был «тенистым», не имел окон: свет поступал туда только через двери, а дым от очага выходил через отверстие в потолке. В Тиринфе за малыми пропилеями располагался еще внутренний двор, а за ним двухколонный портик; оттуда через три двери можно было пройти в так называемый продром и лишь затем, наконец, в мегарон. В том, что центральное место в микенских дворцах занимал изолированный мегарон, состояло важное отличие их от дворцов на Крите, где весь комплекс построек размещался вокруг открытого двора, что облегчало связь между отдельными сооружениями. В теплом климате острова Крит не было необходимости в постоянном очаге, устроенном греками в мегароне, конструкцию которого они принесли с собой с севера. Критяне, как мы помним, дорожили светом, делая специальные световые отверстия. Напротив, жители Микен, скорее, ограничивали доступ света, дабы уберечь себя от непогоды. Но, несмотря на эти различия в конструкции, интерьер микенских дворцов был типично критским. И здесь стены покрывали фресками, и здесь выделяются два стиля, причем в живописи «второго стиля», как и на Крите, художники проявляют гораздо меньше воображения и изобретательности, чем прежде. Преобладают в Микенах, как уже сказано, сцены охотничьи и батальные. Влияния критского искусства отчетливо заметны в росписях второго дворца в Тиринфе: изображения женщин в затянутых красных критских корсетах, с глубоким вырезом на груди, в длинных колоколообразных юбках, — слегка откинувшись назад, женщины важно шествуют процессией со шкатулками в руках; сцена парадного выезда придворных дам на колесницах на охоту. Фрески представляют жизнь царей и аристократии, но почти ничего не сообщают о быте простых людей, чьими руками были воздвигнуты монументальные крепости и гробницы. Жилища земледельцев и пастухов, обитавших по соседству с дворцами, не дошли до нашего времени.