Диггеры большого города

От археологов нам прислали немолодую женщину, она долго ахала, что ее так срочно послали и она не смогла переодеться и теперь вынуждена в юбке лезть в эту узкую дыру. Я сравнил ее бедра с отверстием и посочувствовал ей.

— Вам придется трудновато, поэтому пожалуйста, ни на миллиметр от меня не отрывайтесь и чтобы ни звука.

— Неужели так опасно?

— Там свод плохой, попой заденете и все… может засыпать.

— Я поняла, — испугано говорит она.

— На всякий случай, я вас привяжу веревкой.

Мы с ней ползем в тоннеле, вот он опасный участок. Я уже прошел треснувший свод и тут услышал сзади характерный шорох, осыпающейся земли.

— Вы как там? — шепотом спрашиваю я.

— Меня… чуть… присыпало…

— Не шевелитесь. Дышать можете?

— Могу.

— Я доползу до конца тоннеля и буду тащить вас на веревке, так что потерпите немножко

Веревку, которая привязана к ее поясу, начинаю понемножку ослаблять и двигаться вперед. Вот и выход в подвал.

— Я тяну вас… Если не сдвинетесь, дерните веревку…, - говорю в дыру лаза, — только не кричите.

Начал потихонечку натягивать веревку, вроде пошла, значит высыпалась только земля, свод не сел… Ей повезло. Она вывались в помещение, как рыба с посиневшим лицом и открытым ртом, на спине остатки земли.

— Вы чего, вам не плохо?

— У меня… живот…

И тут я догадался, что веревкой при натяжении, как удавкой передавило ее уже не тонкую талию. Спешно ослабил затяжку и помог ей подняться.

— Уф, — отдышалась женщина, — страшно то как было.

Она начинает крутить фонарем во все стороны.

— Господи, я еще такого не видала.

В туннеле вспыхнул свет и вскоре в хранилище вполз военный с ломом и кувалдой.

— Черт, — ругается он, — там в одном месте свод совсем опустился. Это вы нашли склад с боеприпасами? — свет фонаря ослепил мое лицо.

— Я.

— Помогите мне пробить стену.

— Постойте, постойте, — заволновалась женщина. — Какую стену?

— Да вот, парень, говорит нашел дверь, а за ней кирпичная стена.

— Покажите мне.

Подводим ее к двери и открывает. Женщина освещает кирпичи, проводит по ним рукой.

— Тяжело вам придется, кладка старая времен толи Ивана Грозного, толи Годунова. Хорошо замурована, я вам не завидую. Попытайтесь… как никак все таки один ряд.

Нам повезло, первый кирпич, мы выбили через час, он провалился куда-то туда в пустоту. Остальные пошли легче и вскоре через дырку мы могли осветить широкий коридор, где свод и стены, заделаны из такого же старого кирпича, зато пол уложен бетонной плиткой, по стенам проложены провода и через равномерные расстояния на стенах торчат плафоны.

— Да здесь, уже наши современники постарались, — комментирует разочарованная женщина.

Она потеряла интерес к коридору и пошла опять продолжать обследовать и описывать склад. Мы с военным пробили лаз побольше и забрались в коридор.

— Куда идем? — сразу спросил он меня.

— На право.

— Почему именно туда?

— Пол идет с наклоном вверх туда, значит там выход.

— Пошли.

Коридор изогнулся и уперся в ворота. На стене я увидел кнопки электрических автоматов и нажал их. Вспыхнул свет по всему коридору.

— Ну вот, сейчас мы увидим куда вышли, — сказал военный и стал раскачивать створки ворот.

Как он умудрился сломать замок, я не знаю, но свет с улицы ворвался в коридор. Мы очутились во дворе пустынного завода, от проходной к нам бежал старичок охранник, нелепо размахивая пистолетом.

Женщина — археолог, после обследования склада, пожелала осмотреть коридор. Мы с ней двинулись в глубину, противоположную сторону от ворот. Через метров двадцать мы опять попали в огромный подвал. Здесь хранилище вин. На стеллажах тысячи, уложенных на бок, бутылок. Женщину вина не интересуют, она обследует кладку. Света электрических лампочек не хватает и она фонарем медленно проводит по стене.

— Посмотрите, как вас…

— Николай.

— А меня Елена Павловна. Посмотрите, Николай, на эту стену.

Я смотрю и ничего такого не вижу.

— Что здесь?

— За этой стеной наверно тоже что то есть. Видите кладка… изменен рисунок… Замурован тоже какой то вход.

Теперь и я различил ровную линию, пересекающую шахматный рисунок кирпича. Под эти местом небольшой стеллаж с горой бутылок.

— Будете ломать? — спрашиваю ее.

— Нет, зачем. По логике, такие помещения не дают археологам каких нибудь значительных находок. Эти подвалы были раньше чисто государственного значения.

— Разве эти ядра и порох, ничего вам не дадут…?

— Дадут, конечно. По ним мы определимся с литейным и пороховым делом на Руси, но увы… это нам давно уже известно.

Елена Павловна еще долго изучала стены, наконец мы вернулись и вышли во двор. Уже стемнело. Она покачала головой.

— Ох и попадет мне сегодня.

— За что?

— Дома то… я никого не предупредила, что отправлюсь сюда.

В ворота въезжает колонна машин и первая около нас останавливается. Несколько военных вылезают из нее и подходят к нам.

— Где здесь, склад с порохом?

Следующий день четверг, после работы, я поехал в больницу к Ирине Владимировне, весьма молодой и привлекательной женщине, способной изменить красоту любого человека. После знакомства, она насмешливо глядела на меня.

— Так что вы от меня хотите? — спросила она.

— Чтобы вы изменили внешность Ольги.

— Это как? Сделать ее с горбатым носом или с прямым, с длинным ртом или коротким, с упрятанной челюстью или наружной.

— Нужно, прежде всего сделать, ее красивой.

— Это понятие растяжимое, каждому мужчине нужна своя женщина.

— Вот вы и сделаете мне ее нужной.

— Хорошо. Давайте расставим все точки над «и». Я вам буду показывать плакаты, а вы мне укажете, что бы вы желали увидеть. Начнем с носа.

Она выдернула из пачки журналов на столе один большой и раскрыла первую страницу. Передо мной появились рисунки разнообразных носов.

Только через час я освободился, выбрав для Ольги, челюсть, рот, нос и овал лица. Полностью расплатился с Ириной Владимировной и она пообещала, что через три операции все сделает, но по времени, это будет два месяца.

— Скажите, молодой человек, — спросила она меня на последок, — а Оля то будет довольна вашим выбором, как вы думаете?

— Не знаю. Но раз она согласна на все, то думаю, будет довольна.

— Это слишком грубая политика. Вы, потому что платите, заказываете музыку, но сколько при этом мук приносите музыканту…

— Рано говорить о музыканте, может и ему понравиться эта музыка.

— Ну-ну. Самое страшное, не принесло бы это ей страдание.

— Красота всегда приносит страдание другим, сделайте так, чтобы страдал от нее больше я и другие.

— Не будем больше вдаваться в полемику, Николай. Одно лишь скажу, удивительный вы человек.

Долго дома вертел пустой бумажник, найденный в коллекторе. Деньги из него уплыли Ирине Владимировне, остался только ключ. Покрутил его на пальце, а потом решил, брошу-ка я ключ в ящик с инструментами, там у меня много всякого барахла, а бумажник… пожалуй спущу в мусоропровод, зачем бандитские кошельки оставлять себе.

Тружусь над кульманом, стараясь спроектировать фундамент здания и тут на пол пути к решению, появилась миловидная Ксюша, секретарша Антонины Петровны.

— Коля, тебя начальница хочет видеть.

— А зачем?

— Не знаю.

— Вот, черт.

— Антонина, по моему, в плохом настроении.

— Ну, пошли.

Начальница, как всегда, усадила в кресло и пристально глядя в лицо спросила.

— Ты у Ольги в больнице давно был?

— Только раз, после реанимации.

— А почему не ходишь?

— Все некогда, да и зачем.

Она покачала головой.

— Странный ты человек, Николай. Ты знаешь о том, что Ольга подала заявление об уходе?

Я даже подпрыгнул от такого сообщения.

— Как это, она же в больнице.

— Сегодня утром пришла ее мама и принесла заявление об увольнении…