Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще о многом другом
Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще о многом другом читать книгу онлайн
До сих пор труд Геродота считался только источником исторических сведений, однако академик М. Л. Гаспаров утверждает, что Геродот интересен, в первую очередь, как писатель. Стремясь устранить недостатки ранее существовавших русских переводов, Гаспаров предлагает читателям не перевод, а пересказ, рассчитанный на восприятие читателя-неспециалиста.
Этот пересказ истории Геродота академик М. Л. Гаспаров сделал, представляя себе, что пишет для школьников так, как хотел бы рассказывать об этом собственным детям . В предисловии к книге он напоминает о том, что Геродота всегда переводили не как писателя, а как источник сведений о Древней Греции — на деловой канцелярский стиль. Это было не совсем справедливо. Мне захотелось поправить эту несправедливость. Это значило: предложить русским читателям не перевод, а пересказ Геродота .
Девять книг, из которых в древности состояло сочинение Геродота, стали десятью рассказами (первая книга была разделена на две). М. Л. Гаспаров пишет, что можно было бы сохранить геродотовский нанизывающий синтаксис и старинный язык, но тогда его пересказ был бы похож на русскую прозу XVIII века, что было бы непривычно и утомительно для читателя. И тогда я предпочел противоположную крайность: переложить Геродота не только с языка на язык, но и со стиля на стиль . Фразы Геродота стали короткими, легкими, немного ироничными. М. Л. Гаспаров призывает не притворяться, будто мы с читателем вживаемся в образ Геродота-повествователя, а представить себе, что мы любуемся им со стороны, сохраняя собственный взгляд и на него, и на предметы его повествования .
Геродот из Галикарнаса жил в V веке до н. э. Отец истории, географии и этнографии предупреждал: Я обязан передавать все то, что мне рассказывают, но верить всему не обязан, и это пусть относится ко всему моему труду . И от него мы узнаем, что говорили об исторических событиях на улицах и на полях сражений в его время. Мир, каким видел его Геродот, был миром обычных людей, его современников, эллинов и варваров. Аристократы и простолюдины, жрецы Дельфов и жрицы Додоны, ремесленники и торговцы — самые разнообразные категории людей встречались ему на родине и на чужбине во время его продолжительных путешествий, делились с ним воспоминаниями и впечатлениями. И сам Геродот был похож на них — любознательный и общительный, истинный сын своей эпохи и своего народа.
В пересказе М. Л. Гаспарова сохранены черты народной сказки, характерные для многих рассказов Геродота, веселые сцены чередуются с мрачными происшествиями, рассказывается об удивительных, поражающих воображение событиях, о героизме и трусости, о коварстве и простодушии…
Геродот был слишком умным человеком, чтобы верить, будто боги обращаются в быков, а царские дочери — в коров. Но он был слишком осторожным человеком, чтобы открыто сказать, что это только сказка, — пишет М. Л. Гаспаров и рассказывает, как качался маятник войны между греками и азиатами. Причины долгих и изнурительных войн греков с варварами — это взаимные обиды, чуть ли не поочередные похищения царских дочерей (Ио и Европы, Медеи и Елены). Геродот представил человеческую историю как развивающийся во времени и пространстве процесс, в ходе которого меняются судьбы людей и государств: „Ведь те, что были великие в древности, в большинстве стали незначительными ныне и, напротив, те, которые при мне стали большими, прежде были малыми“ .
Прочитав книгу М. Л. Гаспарова о рассказах Геродота, невольно задумаешься об этом маятнике войны, качающемся со времен сказочного далека — от царевны Ио и царевны Европы, времен греко-персидских войн и походов Александра Македонского, крестовых походов и турецких нашествий до мировых войн XX века.
А теперь задумаемся не о самих событиях, а об их смысле, — заканчивает пересказ истории Геродота М. Л. Гаспаров. — В самом начале повествования Геродота мудрец Солон говорит царю Крезу: „Не превозносись: чем выше возносится человек, тем сокрушительней бывает его падение. Мера — превыше всего: не отступай от меры“. Потом по ходу действия Геродот пользуется каждым случаем, чтобы еще и еще напоминать об этом. Но главное подтверждение мудрости Солона — сама история греко-персидских войн. Царь Ксеркс вознесся выше меры (как устрашающе описывались его полчища!) — и вот вся его мощь рушится от разгрома при Саламине. Однако достаточно ли этого примера? Нет, победители-греки на нем ничему не научились. Афиняне сами возгордились своей победой свыше меры, пошли всею силою на персов в Египет и всею силою потерпели крушение. Лишь когда обе стороны были наказаны судьбой за нарушение меры, положенной человеку, стал возможен мир и конец войны .
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту pbn.book@yandex.ru для удаления материала
— Ах, Солон, Солон, Солон!
— Что говоришь ты? — спросил его Кир.
— Я говорю о человеке, которому следовало бы сказать всем царям то, что он сказал мне, — ответил Крез.
Кир стал его расспрашивать, и Крез рассказал ему о мудром совете Солона: никакого человека нельзя называть счастливым, пока он жив. Кир смутился. Он подумал о пленнике, который стоит перед ним, который совсем недавно был могущественным царем, а теперь — на краю гибели; он подумал о себе, о том, что сейчас он — могущественный царь, а что с ним будет завтра — неведомо; и он приказал свести Креза с костра, развязать, одеть в богатые одежды и привести к себе. Он посадил Креза рядом с собой и сказал ему:
— Будь, прошу, моим другом и советником.
— Тогда позволь мне дать тебе два первых моих совета, — сказал Крез.
— Говори, — ответил Кир.
— Скажи, — спросил Крез, — что делают сейчас все эти твои воины вокруг нас?
— Разоряют твой город и грабят твои богатства, — ответил Кир.
— Неправда, — сказал Крез, — потому что у меня уже нет ни города, ни богатств. Это твой город они разоряют, и это твои богатства они расхищают. Если хочешь сделать умное дело — останови их.
Кир понял, что его пленник говорит разумно, и сделал так, как тот сказал.
— Ну, а второй совет? — спросил он Креза.
— Второй совет такой, — ответил Крез. — Если ты хочешь, чтобы лидийцы были тебе покорны и никогда не бунтовали, сделай вот что: оставь им их богатства и отбери у них оружие. Пройдет одно лишь поколение, и они настолько изнежатся в богатстве и роскоши, что никогда никому не будут опасны.
— Ну, а для себя, Крез, ты ничего не хочешь? — спросил Кир.
— Адля себя я прошу одного, — сказал Крез, — подари мне эти цепи, в которые я был закован, я отошлю их в храм Аполлона Дельфийского и спрошу этого бога, почему его пророчества меня обманули, почему мне была предсказана победа и долгое царствование, а постигло меня поражение и смертный костер?
Так Крез и поступил; и цепи его еще долго хранились в дельфийском храме. Но ответ от дельфийских жрецов пришел к нему совсем неожиданный.
— Знай, Крез, сын Алиатта, — писали ему жрецы, — что Аполлон не обманул тебя ни единым словом. Тебе было предсказано, перейдя через Галис, разрушить великое царство — и ты его разрушил, только не мидийское, а свое собственное. Тебе было предсказано лишиться власти, когда над лидийцами воцарится мул, — так и случилось, ибо мул — это царь Кир: его родители — разной породы, мать индийская царевна, а отец — простой перс. Аполлон тебя любит за твои богатые дары, но помочь тебе он ничем не мог: ты — пятый потомок Гигеса, который убил своего царя Кандавла, любителя красоты, и тебе суждено быть наказанным за его преступление. Все, что мог сделать Аполлон, — это отсрочить твое наказание на три года. Поэтому знай, что ты и так правил на три года дольше, чем велено судьбой, и цени это. Прощай!
Сделанного не исправишь, а велений судьбы не проверишь; поэтому Крезу пришлось довольствоваться таким ответом и только дивоваться, как двусмысленно умеет выражаться вещий бог Аполлон.
А почему Кир, царь мидян и персов, оказался назван мулом, — об этом сейчас будет особый рассказ.
Рассказ второй, место действия которого — Мидия, а главный герой — персидский царь Кир
Царствование Кира: 559–530 гг. до н. э.
Взятие Вавилона: 538 г. до н. э.
«Итак, лидийцы порабощены были персами. С этого времени повествование наше будет следить за Киром — кто был сей разрушитель Крезова царства, и за персами — как достигли они власти над всею Азиею. Я опишу о том со слов некоторых персов, кои сообщают истинную правду, а не усиливаются прославлять Кира во что бы то ни стало. Ибо мне ведомы еще и три иные сказания о Кире».
Так начинает Геродот свой новый рассказ.
Об удивительном рождении и детстве Кира
Начиналось мидийское царство, как мы уже знаем, от реки Галиса. А кончалось оно неведомо где. Все горные народы к северу и востоку от великой долины Тигра и Евфрата признавали власть индийских царей. Но земли эти были скудные, народы эти были бедные, и на все мидийское царство был всего-навсего один город: царская столица Экбатана.
Город Экбатана стоял на высоком холме. Царский дворец был окружен семью стенами. На первой, наружной, стене зубцы были белые, на второй — черные, на третьей — красные, на четвертой — голубые, на пятой — оранжевые, на шестой — серебряные, на седьмой, внутренней, — золотые.
Во дворце жил царь Мидии Астиаг.
У царя Астиага была дочь Мандана.
Однажды ночью Астиагу приснился странный сон. Ему привиделось, что удочери его Манданы выросла из тела виноградная лоза и покрыла своей сенью всю Азию. Астиаг спросил жрецов, что значит этот сон. Мидийские жрецы назывались магами. Маги посовещались и сказали: «У твоей дочери, царь, родится сын, который отнимет у тебя власть над Азией».
Астиаг испугался. Прежде всего он решил не выдавать Мандану за знатного человека, а выдал ее за простого перса по имени Камбис. Персы были народом, жившим по соседствус мидянами; но мидяне правили, а персы им повиновались. «Никогда сын перса, — думал Астиаг, — не будет править над мидянами».
И все-таки, когда у Манданы и Камбиса родился ребенок, Астиаг опять затревожился. Он вызвал к себе своего советника и родственника, знатного мидянина по имени Гарпаг. Он сказал Гарпагу: «У Манданы родился ребенок. Отбери его, унеси его, умертви его, похорони его: так я приказываю».
«Слушаюсь и повинуюсь», — ответил Гарпаг.
Но Гарпагу вовсе не хотелось брать на себя убийство неповинного младенца. Он знал, что Мандана ему этого не простит. Он вызвал к себе царского пастуха, бродившего со стадами в мидийских горах, передал ему младенца, завернутого в шитые золотом пеленки, и сказал: «Унеси его в горы, брось его в лесу, а когда он погибнет, покажи мне труп: так велел царь Астиаг».
«Слушаюсь и повинуюсь», — ответил пастух.
Но пастуху было жалко и страшно убивать младенца. Он принес его к себе в хижину и спросил совета у жены.
А жена его сама только что родила ребенка, но ребенок родился мертвым. Жена сказала мужу: «Возьми и покажи Гарпагу моего ребенка, а царского оставь у нас. Мертвый ребенок будет похоронен в царской гробнице, а живой останется жить».
Так пастух и сделал. И младенец, названный Киром, вырос в пастушеском доме как пастушеский сын.
Прошло десять лет.
Мальчик Кир играл на деревенской улице с другими детьми, своими сверстниками. Игра была обычная: одного выбирали царем, другие должны были его слушаться. На этот раз жребий выпал Киру. И ребята с удивлением увидели, что Кир ведет себя как настоящий царь: одних он назначил своими телохранителями, других домоправителями, третьих осведомителями — никто не остался без поручения.
Один из ребят был не крестьянский сын, а сын царского придворного. «Я не хочу, чтобы мне давал приказы пастушонок!» — крикнул он. «Высечь его розгами за неповиновение царю!» — властно приказал Кир. Ребята с удовольствием выполнили такое приказание. Высеченный мальчик в слезах побежал к отцу — жаловаться на пастушонка.
Отец мальчика направился к царю Астиагу: «Царь, сын твоего раба обидел сына твоего придворного!» Астиаг приказал доставить к нему и Кира, и его отца. Их привели во дворец. Пастух дрожал, мальчик держался прямо и гордо.
«Как ты смел?» — спросил его Астиаг. Кир ответил: «Ребята из нашей деревни выбрали меня царем. Этот мальчик не захотел меня слушаться — я велел его наказать. Разве не так должен поступать настоящий царь?»
Астиаг слушал и слышал, что мальчик говорит не так, как простой крестьянский сын. Астиаг смотрел и узнавал в чертах лица мальчика свои собственные черты. Астиаг молчал. Потом он приказал удалиться всем, кроме пастуха. Пастуха он подозвал к себе. «Чей это сын?» — спросил он, наклоняясь к пастуху. «Мой», — дрожа, ответил пастух. «Ну, что ж, — сказал Астиаг, откидываясь на спинку царского кресла, — как видно, ты соскучился по моим палачам». И тогда пастух бросился ему в ноги и рассказал ему все.
