В мире античных свитков

Между 85 и 101 годами нашей эры вышли в свет 14 книг эпиграмм Марциала. Вначале он писал их, обращаясь к своим знатным и могущественным покровителям, затем и к своим друзьям. По совету последних он стал собирать их в отдельные книги. В одной эпиграмме Марциал в шутливой форме знакомит нас с тем, как готовилось издание одной из этих книг:

Отсюда можно заключить, что для издания книги эпиграмм поэту необходимо было приобрести определенную известность, без которой он не мог рассчитывать на успех своей книги. Издатель должен был иметь гарантию, что издание будет прибыльным.

Марциал называет имена нескольких своих издателей. Это Квинт Валериан Поллий, издавший самые ранние произведения поэта («Все то, что я мальчишкой и юнцом сделал» — I, 113). Вторым был вольноотпущенник Секунд, издававший эпиграммы Марциала свитками очень небольшого формата («В ящик большие клади, я же в руке умещусь» — I, 2). Третьим следует назвать Атректа, книжная лавка которого подробно описана Марциалом:

Четвертым является книгопродавец Трифон, упоминаемый дважды (XIII, 3; IV, 72):

Наконец, в эпиграмме XI, 108 упоминается некий Луп — тоже, по-видимому, книготорговец.

Из цитированных эпиграмм можно довольно ясно представить себе римскую книжную лавку. Она помещается на Аргилете (I, 117), у храма Мира (I, 3, 2), на рынке Паллады. Книготорговцы усердно расхваливают свой товар, заманивая покупателей. Титульный лист на свитке не был виден, а индекса, по-видимому, было недостаточно, чтобы привлечь внимание — поэтому косяки лавки (у Горация «Сатиры», I, 4, 71 — «столбы», а в «Посланиях», II, 3, 373 — «колонны») украшаются объявлениями о поступивших книжных новинках, или о тех, которые выйдут в свет в ближайшее время. Библиофилы, останавливающиеся у дверей книжных лавок, ведут споры о достоинствах или недостатках произведений поэта. Самые ходовые книги помещаются на верхних полках стеллажей (эти полки называются «гнездами») — на это недвусмысленно указывает Марциал, желающий подчеркнуть, что его книги пользуются большим спросом (I, 117, 15). Выражая уверенность в том, что книги его будут брать нарасхват, Марциал готов удовольствоваться тем, чтобы они лежали даже на нижних полках [217] (VII, 17, 5) библиотеки его друга.

У Марциала мы находим указания на стоимость его книг. Она колебалась от 5 денариев (то есть 20 сестерциев) до четырех сестерциев (I, 117; XIII, 3):

Получал ли Марциал авторский гонорар за книги своих эпиграмм? Ясного ответа на этот вопрос в его произведениях мы не найдем. Однако есть одна эпиграмма (XII, 46), которая содержит довольно ясный намек на то, что поэты во времена Марциала торговали своими произведениями. В прозаическом (наиболее точном) переводе смысл этой эпиграммы можно передать следующим образом: «Галл и Луперк продают свои стихи. Классик, попробуй теперь отрицать здравый ум у этих поэтов». Смысл шутки заключается в том, что оба указанные поэта, не обнаруживая здравого ума в своих произведениях, достаточно, однако, практичны, чтобы уметь их продавать. Скорее всего, они продавали свои стихи книготорговцам.

XI книгу эпиграмм Марциала заключает небольшое четверостишие, в котором поэт в духе римских литературных традиций обращается к будущему читателю, покупателю книги. Как мы видели выше, и Овидий и Гораций обращались к своим читателям в заключительных строках своих произведений. Это были своеобразные авторские послесловия, и помещались они перед колофоном, где находился и титул. Покупатель, разворачивая свиток в поисках имени автора и титула книги, сразу наталкивался на это послесловие. Для последнего характерна полушутливая, полуироническая форма обращения к читателю или к своей книге, как мы видели выше у Горация. Здесь обычно высказывались пожелания или прогнозы относительно ее будущей судьбы. Но Марциал, верный себе, с грубоватым цинизмом намекает читателю, чтобы он не торговался, покупая книгу и заглядывая в ее колофон (где, по мнению покупателя, указанного числа строк слишком мало, чтобы брать за книгу такую цену). В этой эпиграмме (XI, 108) отчетливо проявляется заинтересованность автора в том, чтобы его книгу купили:

Слуги, о которых здесь идет речь — это рабы-переписчики, pueri litterati, а харчи — diaria, дневной паек работающих рабов. Чем больше стихов, тем больше и работы для переписчиков, и соответственно — расходов на их содержание, поэтому и книга стоит дороже. И Лупу надо платить проценты (usuram). Кто такой этот Луп и за что ему надо платить проценты? Об этом мы можем только догадываться. Видимо, Луп — лицо, причастное к изданию книги — скорее всего, издатель. Между ним и Марциалом могло быть заключено соглашение об опубликовании книги на условиях определенного процента выручки, поступившей от продажи. Каков был этот процент — можно, конечно, только гадать. Уже одно то, что Марциал прибегал к услугам различных издателей, говорит о том, что он искал себе наиболее выгодных условий. Положение поэта вовсе не было таким, при котором он мог удовольствоваться одной лишь славой.

Гораций в своих сатирах говорит о себе: «Дерзкая бедность заставила меня писать стихи» (I, 4, 71). Какой бы смысл мы ни пытались вложить в это замечание поэта, из него ясно вытекает, что поэзия приносит доход (и вряд ли только подарки Мецената имеются здесь в виду, так как Гораций писал стихи еще до того, как Меценат обратил на него свое внимание).