Немцы в Катыни. Документы о расстреле польских военнопленных осенью 1941 года

ОБЕРХАУЗЕР: Поскольку полк связи группы армий развертывался на большой площади в соответствии с расположением командования группы армий, а не компактно. Полк размещался от Колодова до Витебска небольшими группами, а в штабе было относительно немного людей; другими словами, никогда не было 150 пистолетов в одном и том же месте.

Г-Н СМИРНОВ: Основная часть полка связи дислоцировалась в Катынском лесу, это так?

ОБЕРХАУЗЕР: Я не понимаю Вашего вопроса.

Г-Н СМИРНОВ: Основные силы Вашего полка были расположены в Катынском лесу, да или нет?

ОБЕРХАУЗЕР: Первая рота главным образом была расположена между расположением штаба и командованием группы армий. Эта рота обеспечивала телефонную и телетайпную связь группы армий. Эта рота, таким образом, была ближе всех.

Г-Н СМИРНОВ: Еще один вопрос. Офицеры в полку, очевидно, были вооружены пистолетами, а не карабинами?

ОБЕРХАУЗЕР: Офицеры имели только пистолеты, и, как правило, небольшие. Лишь у одного или у двух были парабеллумы.

Г-Н СМИРНОВ: То есть вальтеры или маузеры?

ОБЕРХАУЗЕР: Да.

Г-Н СМИРНОВ: Вы часто посещали дачу, где располагался штаб 537-го полка?

ОБЕРХАУЗЕР: Да, я был там, по меньшей мере, раз, иногда два раза в неделю.

Г-Н СМИРНОВ: Вас никогда не интересовало, почему солдаты из других подразделений бывали на даче в Козьих Горах и почему для них были приготовлены специальные спальные места, а также напитки и пища?

ОБЕРХАУЗЕР: Не могу себе представить нахождение там других солдат или военнослужащих других подразделений. Мне ничего об этом не известно.

ГН СМИРНОВ: Я не говорю о большом количестве. Я говорю о 20 или иногда 25 военнослужащих.

ОБЕРХАУЗЕР: Когда полковой командир вызывал своих ротных командиров или командиров взводов для офицерского совещания, тогда, конечно, там была дюжина военнослужащих, которых обычно там не бывает.

Г-Н СМИРНОВ: Нет, речь не идет о военнослужащих этого полка. Я хотел бы задать Вам несколько иной вопрос. Число 537 имелось на знаках отличия солдат, принадлежащих этому полку?

ОБЕРХАУЗЕР: Насколько я помню, номер был на погонах, но в начале войны мог быть скрыт под средствами маскировки. Не помню, использовалась ли маскировка в этот конкретный период. Во всяком случае, у подъезда полкового штаба был черно-желто-черный флаг с числом 537.

Г-Н СМИРНОВ: Я говорю о солдатах, которые приезжали на дачу в Козьих Горах, но не имели на знаках отличия числа 537. Вы никогда не интересовались, что делали там эти солдаты в сентябре и октябре 1941 года? Сообщал ли Вам командир подразделения об этом?

ОБЕРХАУЗЕР: Можно уточнить какой год Вы имеете в виду, 1941-й?

Г-Н СМИРНОВ: Да, 1941-й, который нас наиболее интересует.

ОБЕРХАУЗЕР: Не думаю, что в это время там было много приезжих и военнослужащих из других частей, поскольку в течение этого периода все было в стадии реконструкции и я не могу представить себе, чтобы другие подразделения, даже небольшие группы по 20 или 25 человек, могли бы там быть. Я лично, как уже говорил Вам, был там только раз или два раза в неделю, и то, начиная с сентября октября.

Г-Н СМИРНОВ: С какого именно сентября Вы начинали бывать там? Вы сказали, что это было в сентябре, но не назвали даты.

ОБЕРХАУЗЕР: Не могу Вам сказать. Командующий группой армий переехал туда в конце сентября из Бороссилова, незадолго до захвата Вязьмы, который случился 2 октября.

Г-Н СМИРНОВ: Следовательно, Вы могли бы начать бывать на этой даче, например, только в конце сентября или начале октября 1941 года?

ОБЕРХАУЗЕР: Это произошло только после того, как небольшой замок, наконец, был полностью занят и не намного раньше, чем переехало командование группы армий.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Полковник Смирнов, эти детали необходимо выяснять? У Вас имеется конкретная цель, требующая прояснения стольких нюансов?

Г-Н СМИРНОВ: Гн Председатель, я задаю этот вопрос вот почему: позже мы должны опросить свидетелей Советского Обвинения по той же теме и особенно руководителя медикоюридического исследования. Вот почему я прошу позволения суда выяснить у свидетеля дату, когда именно он посещал дачу. Это будет мой последний вопрос.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Да, очень хорошо. Не вдавайтесь в большие детали, чем находите безусловно необходимым.

Г-Н СМИРНОВ: Итак, в начале сентября и в первой части октября 1941 Вы были на даче в Катынском лесу или Вы не могли быть там в то время?

ОБЕРХАУЗЕР: Я не помню этого точно. Полковой командир выбрал небольшой замок и расквартировал в нем штаб. Когда в точности он оказался там впервые, я знать не могу, у меня хватало собственных дел.

Г-Н СМИРНОВ: Нет, я спросил о Вас лично: не могли Вы быть на даче в течение первой части сентября? Не могли Вы быть там ни при каких обстоятельствах до 20 сентября?

ОБЕРХАУЗЕР: Я так не думаю.

ГН СМИРНОВ: У меня нет больше вопросов, гн Председатель.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Хотите ли Вы вновь допросить свидетеля, др Штамер?

Д-Р ШТАМЕР: К несчастью, да, гн Председатель, я должен вернуться к вопросу о датах, ибо он не был достаточно прояснен в ходе этих последних вопросов.

Когда 537й полк расквартировался в помещениях замка?

ОБЕРХАУЗЕР: Как я понимаю, было в течение сентября.

Д-Р ШТАМЕР: В начале или конце сентября?

ОБЕРХАУЗЕР: Вероятно, ближе к концу сентября.

Д-Р ШТАМЕР: До тех пор там находилась только передовая партия, или…

ОБЕРХАУЗЕР: Передовая партия полка была там с моими офицерами, которых я послал вперед.

Д-Р ШТАМЕР: Сколько сержантов было в передовой партии?

ОБЕРХАУЗЕР: Я не могу точно Вам сказать, сколько полк посылал. Я лично послал одного офицера. Обычно полк не мог посылать очень много народу. Ведь полк все еще действовал в старом расположении командования, в Бороссилове, и одновременно он должен был оборудовать новый пост. Следовательно, в течение периода перегруппировки, совпадающего по времени с перемещением командования группы армий, имеется значительная нехватка солдат. Еще было необходимо обеспечивать старую штаб квартиру, и новый пост требует людей для своего оборудования, так что в течение этого периода, несомненно, имелась нехватка людей.

Д-Р ШТАМЕР: Можете ли Вы оценить размер передовой партии?

ОБЕРХАУЗЕР: Это 30, 40 или 50 человек.

Д-Р ШТАМЕР: Сколько из них сержантов?

ОБЕРХАУЗЕР: Может быть, один или два офицера, несколько сержантов, остальные солдаты.

Д-Р ШТАМЕР: Полк был очень сильно разбросан, да или нет?

ОБЕРХАУЗЕР: Да.

Д-Р ШТАМЕР: Насколько сильно, приблизительно?

ОБЕРХАУЗЕР: Во всем расположении группы армий, на пространстве между Орлом и Витебском.

Д-Р ШТАМЕР: Сколько это, приблизительно, километров?

ОБЕРХАУЗЕР: Более 500 километров.

Д-Р ШТАМЕР: Вам известен юрист группы армий «Центр» генерал др Конрад?

ОБЕРХАУЗЕР: Да.

Д-Р ШТАМЕР: Вы знаете, что в 1943-м году он опросил местных жителей под присягой о дате предполагаемого расстрела польских военнопленных в Катынском лесу?

ОБЕРХАУЗЕР: Нет, я не знаю.

Д-Р ШТАМЕР: У меня нет больше вопросов, г-н Председатель.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Находились ли в одно время с Вами в окрестностях Катыни какие-либо айнзацкоманды?

ОБЕРХАУЗЕР: Мне ничего об этом не известно.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы когда-нибудь слышали о приказах расстреливать советских комиссаров?

ОБЕРХАУЗЕР: До меня доходили слухи.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Когда?

ОБЕРХАУЗЕР: Кажется, в начале русской кампании, я так думаю.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Перед началом кампании или после?

ОБЕРХАУЗЕР: Я не могу вспомнить, когда слышал; возможно, что перед началом кампании.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Кто должен был выполнять этот приказ?

ОБЕРХАУЗЕР: Строго говоря, войска связи в боях не участвуют. Следовательно, они действительно не имели с этим ничего общего и, следовательно, никоим образом не имели отношения к этим приказам.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я Вас об этом не спрашивал. Я спросил Вас, кто должен был выполнять приказ.