История секретных служб

По словам де Ногалеса, на японскую службу его завербовал "исполняющий должность министра Корейской империи" авантюрист по фамилии Эванс; он послал его в Порт-Артур продавать вразнос подешевке швейцарские часы. Очевидно, корейский сановник являлся ответственным руководителем японского шпионажа в Корее, Порт-Артуре и на Ляодунском полуострове перед началом русско-японской войны.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Провал архипредателя

Мастер шпионажа Альфред Редль был мотом, развратником и бесстыдным предателем; однако на коллег-офицеров он производил такое благоприятное впечатление, что его считали вероятным кандидатом на пост начальника австро-венгерского генерального штаба. Редль был родом из довольно бедной и некультурной семьи, но получил назначение в штаб, а вскоре и повышение в одном из самых кастовых и недоступных военных учреждений Европы тех дней. Чтобы подняться на такую высоту без протекции, нужен был ум, бесконечное трудолюбие и непоколебимый апломб. Редль с лихвой был наделен всеми этими качествами. Он был превосходным лингвистом и хорошо знал главные страны Европы. Военная история и техника разведки были его коньком.

В 1900 году, когда начальником секретной службы был генерал барон фон Гисль, он назначил Редля начальником отдела шпионажа и контрразведки осведомительноой службы "Кундшафтсштелле", или сокращенно "КС". До 1905 года Редль был директором австро-венгерской разведки, и успешная работа его отдела снискала ему полное признание командования армии. Он разоблачил и задержал нескольких наиболее ловких европейских шпионов; он сумел разузнать немало тщательно охраняемых тайн соседних держав; говорили, что он не знал неудач. Но больше половины своего времени Редль в действительности отдавал службе на пользу России.

Австрийскую "КС" он превратил в секретный музей контрразведки. Если к какому-нибудь посетителю возникал интерес, его могли сфотографировать анфас и в профиль, а также снять отпечатки пальцев, причем каждое слово, им сказанное, записывалось на специальной пластинке - и все это без ведома посетителя. Где бы этот посетитель ни сидел, на него всегда можно было направить две фотокамеры в наивыгоднейшем ракурсе. Во время беседы с посетителем вдруг начинал звонить телефон - это дежурный офицер сам "вызывал" себя к телефону, незаметно нажимая ногой под столом кнопку электрического звонка. В течение этого мнимого разговора офицер знаком указывал на закрытый портсигар, лежащий на столе, приглашая гостя взять папиросу. Металлическая крышка портсигара была соответствующим образом обработана и сохраняла отпечатки пальцев того, кто к нему прикасался.

Если гость был некурящий, офицер по телефону "вызывал" себя из комнаты; извинившись, он второпях забирал с собой портфель. Под ним оставалась папка, помеченная грифом "секретно". И мало кто из приходивших в центральное бюро "КС" отказывал себе в удовольствии заглянуть в папку с такой заманчивой надписью. Разумеется, поверхность папки также была обработана. А если посетитель не поддавался искушению, применялась новая хитрость, и так далее, пока какая-нибудь из них не удавалась. И все это время скрытый прибор запечатлевал каждый звук на граммофонной пластинке, находившейся в смежной комнате.

Когда Гисля перевели в 1905 году в Прагу - это был один из важнейших постов в империи, - он настоял, чтобы Редль переехал с ним в качестве начальника его штаба. "КС" под началом майора Редля работала так успешно, что его вскоре произвели в полковники. Он стал помощником Гисля в Праге, передав в Вене дела и штат сотрудников своему преемнику, капитану Максимилиану Ронге. По иронии судьбы, оставленное Редлем наследие искусного контрразведчика через восемь лет привело к катастрофическому разоблачению его самого.

В 1908 году произошла аннексия Боснии и Герцеговины. Ронге находился под влиянием своего нового начальника генерала Августа Урбани фон-Остромеч, сменившего Гисля на посту главы имперской секретной службы. Кроме того, Ронге хотелось перещеголять Редля. Ронге изобрел новый вид слежки - тайную почтовую цензуру. Подлинные мотивы этого нововведения были известны только трем лицам - Ронге, его начальнику и чиновнику, которого он поставил во главе венского "черного кабинета". Всему остальному штату сказали, что это делается для преследования таможенных жуликов, и обязали хранить сообщенное в тайне. Благодаря такой уловке работники бюро цензуры обращали особенное внимание на письма, получаемые из пограничных пунктов.

2 марта 1913 года в "черном кабинете" были вскрыты два конверта. Оба были адресованы: "Опера, Бал 13, до востребования, главный почтамт. Вена". Судя по почтовым штемпелям, они прибыли из Эйдкунена в Восточной Пруссии, пункта на русско-германской границе. В одном конверте лежали кредитки на сумму 6 000 австрийских крон, в другом - на 8 000. Ни в том, ни в другом не было сопроводительного письма, и это, естественно, показалось цензорам подозрительным. Вдобавок, Эйдкунен был маленькой пограничной станцией, хорошо известной шпионам всех наций. "КС" вернула оба письма в отдел писем "до востребования" и решила посмотреть, кто за ними явится.

Позади венского главного почтамта на Фляйшмаркте приютился небольшой полицейский участок. Ронге распорядился соединить этот участок специальной линией с почтовым отделом "до востребования". Дежурному чиновнику достаточно было нажать кнопку, чтобы в одной из комнат полицейского участка раздался звонок; он должен был сделать это, как только придут за обоими письмами, и возможно дольше задерживать при этом их выдачу. В полицейском участке постоянно пребывали наготове два сыщика, которые должны были поспешить по звонку на почту и выяснить, кто явился за письмами.

Прошла неделя, все было "на взводе", но звонка не было. Прошел март, апрель, но за письмами никто не являлся; 14 000 крон оставались невостребованными. Но на 83-й день ожидания, в субботу вечером 24 мая, раздался звонок с почты. Одного из сыщиков не было в тот момент в комнате; другой мыл руки. Спустя две минуты, однако, они уже мчались на почту.

Почтовый чиновник сказал, что они опоздали, что получатель только что вышел. Выбежав на улицу, они увидели удалявшееся такси - и ничего более. Сыщики простояли на месте двадцать минут, чувствуя себя провинившимися школьниками; им очень не хотелось сообщать о своей неудаче и выслушать упреки начальства. Но, по иронии судьбы, как раз неудача сыщиков и их бестолковое стояние на месте перед почтой дали превосходную нить для следствия. Вернулось такси, на котором уехал получатель злополучных писем. Сыщики немедленно расспросили шофера и установили, что его недавний пассажир направился в кафе "Кайзергоф".

- Поедем и мы туда, - сказал один из сыщиков.

По дороге они тщательно обследовали сиденье автомобиля, но нашли только футляр серой замши от перочинного ножа, и ничего больше. В эту пору дня в кафе "Кайзергоф" было почти пусто; пассажира не оказалось. По-видимому, он пересел в другой автомобиль, чтобы запутать след. Неподалеку была стоянка машин, и здесь сыщики узнали, что какой-то мужчина за полчаса до этого взял автомобиль и приказал ехать к отелю "Кломзер".

Явившись в отель, они спросили у портье, приезжал ли кто-нибудь в такси за последние полчаса. Да, приезжали несколько человек; в номер 4-й, в номер 11-й, а также в 21-й и 1-й. В 1-м номере остановился полковник Редль.

Сыщики показали портье футляр от перочинного ножа:

- Возьмите и при случае спрашивайте гостей, не потерял ли кто-нибудь из них.

Портье, верный своей профессии, рад был услужить полиции.

Один из сыщиков отошел в сторону и стал читать газету. Аккуратно причесанный господин в щегольском штатском костюме спустился по лестнице и отдал свой ключ. Это был потсоялец из номера 1-го.

- Виноват, - сказал портье, - не теряли вы случайно, господин полковник, футляр от вашего перочинного ножа?

И протянул находку.

- О да, - кивнул Редль, - конечно, это мой футляр. Благодарю вас.