Русская армия и флот в XIX веке

Буржуазные реформы неизбежно отразились и на военно-судном законодательстве. Уже в 1859 г. Военное министерство выступило с проектом изменений в уголовном законодательстве. В том же году Государственный совет отменил прежние законы об отдаче в солдаты за преступления. Смысл этих решений состоял в том, чтобы изменить взгляд на солдатскую службу, поднять нравственное достоинство армии и сформировать чувства долга и чести.

На разработку нового буржуазного кодекса ушло почти 10 лет. Впервые в армии были введены: «Дисциплинарный устав» (1869–1875 гг.); «Устав внутренней службы» (1874 г.); «Правила военного чинопочитания и отдания чести» (1884 г.). Основы военно-судного дела были изложены в «Военно-судном уставе» (1867 г.) и «Воинском уставе о наказаниях» (1863–1893 гг.).

По инициативе консерваторов были изданы инструкции, предназначенные для сохранения прежних, уже никому не нужных традиций. В 1872 г. был издан «Свод правил о смотрах и парадах больших отрядов войск», дополненный целым рядом приказов и директив [477].

В уставах декларировались охрана чести и достоинства воина. Сама воинская служба расценивалась в дисциплинарном уставе как высшее служение родине. В то же время устав внутренней службы подчеркивал, что «рядовой, как и всякий воинский чин, есть слуга… отечества и защитник их от врагов внешних и внутренних».

«Дисциплинарный устав» 1869 г. определял существо и значение воинской дисциплины. «Воинская дисциплина, — говорится в уставе, — состоит в строгом и точном соблюдении правил, предписываемых военным законом».

Старые уставы, по существу, не обеспечивали этого. Так, например, «Военно-уголовный устав» 1839 г. не имел даже раздела о дисциплинарных взысканиях, ибо все предоставлялось на усмотрение начальника. Командиры полков смотрели на солдат почти как на крепостных. Судьба и жизнь солдата зависели от воли и характера начальника, и в выборе средств воздействия царил полный произвол. В основе этих мер лежала идея устрашения солдата. Новый дисциплинарный устав 1869 г. трактовал понятие дисциплины в разрезе буржуазной законности, и это резко отличало пореформенную армию от крепостнической армии XVIII и первой половины XIX в. Новые пореформенные общественные отношения нашли свое отражение и в армии. Крепостникам пришлось отказаться от негласного суда. В обиход вошли такие понятия, как права и обязанности солдата. С этим нужно было считаться. Теперь нельзя было бить солдат по своему усмотрению, хотя практически рукоприкладство не исчезло. Нельзя было посылать солдат в свое имение как собственных крепостных.

Уставы декларировали охрану чести и достоинства солдата и главным нарушением считалось нарушение долга. Сами нарушения были разделены па собственно преступления, которые входили в компетенцию военно-уголовного суда, и проступки, подведомственные исправительным судам или судам чести. Открытые суды имели целью воздействовать как на провинившегося солдата, так и на всех присутствующих на суде. Их основной целью было формирование таких нравственных понятий, как долг, честь, храбрость, стойкость, мужество. К воздействию на отдельную личность привлекалось общественное мнение, хотя оно было, конечно, сословно-классовым. Все это было настолько ново и необычно для «старых служак», что они резко восстали против Милютина, Драгомирова и других прогрессивных военных деятелей.

Мало было издать уставы, оказалось необходимым вести упорную, длительную борьбу за их осуществление на практике. И этот процесс затянулся в армии на долгие годы.

В условиях самодержавия нельзя было ликвидировать произвол и бесправие. Попирание человеческого достоинства и беззащитность солдат продолжались.

В условиях технического перевооружения армии и флота громадное значение приобрела грамотность солдат и матросов. Без решения вопроса о первоначальном образовании поступавшего в армию и на флот контингента нельзя было продуктивно вести тактическую подготовку рядового состава. Между тем в 60-х годах на военную службу поступало не более 10 % грамотных. Так, в 1867 г. из 103 604 новобранцев, прибывших в армию, грамотных было только 9 504 чел. (9 %), из 94 987 новобранцев 1868 г. грамотных насчитывалось 9 062 чел. (9,5 %) и в 1869 г. на 87 344 новобранца грамотных приходилось 8 533 чел. (9,8 %). В армии солдаты не могли получать необходимой тактической подготовки, ибо в своей массе они были неграмотны.

Не лучше обстояло дело с контингентом, поступающим и в последующие годы. Лишь в конце XIX в. в армию стали приходить около 50 % грамотных новобранцев, что видно из табл. 35.

Таблица 35 [478]

Столь медленный рост грамотных, призываемых в армию, объяснялся политикой сдерживания образования народа, настойчиво проводившейся правящими кругами как до реформ 60-х годов, так и после них. Стремясь затормозить развитие просвещения народа, царское правительство отпускало мизерные средства на содержание школ.

Разве можно было говорить о заботе правительства о просвещении народа, если на 75 млн. населения в 1866 г. было 17 678 светских начальных школ, находившихся в ведении различных ведомств, в которых училось 787 тыс. учащихся, и 16 287 тыс. школ духовного ведомства с 335 тыс. учащихся.

Спустя двадцать лет, в 1885 г., число начальных школ Министерства народного просвещения утроилось, их стало 25 194, с 1 210,3 тыс. учащихся. И это на 108,8 млн. населения. Лишь в 1900 г. число министерских школ достигло 41 956, с 4 560,8 тыс. учащихся, а число церковноприходских школ выросло до 42 588 с 1 633,6 тыс. учащихся. Но и этого числа школ было недостаточно для страны с 132 960 тыс. населения [479].

Так как армия получала главным образом неграмотных новобранцев, нужны были значительные усилия для ликвидации их неграмотности. Без этого они не могли пользоваться введенными в учебных командах в 1862 г. «Солдатскими книжками» и различного рода наставлениями [480]. В 1872 г. книжки были признаны «соответствующими современным требованиям военного дела» и распространены во всех частях [481].

Не получая грамотного контингента, Военное ведомство было вынуждено организовать школы непосредственно в войсках. Для покрытия расходов на каждого солдата было ассигновано по 10 коп.

Вначале школы грамоты были созданы в полках 1-го и 2-го пехотных корпусов. В 1857 г. в 1-м корпусе было обучено 7 056 солдат, во 2-м — 5 773 солдата, в 1858 г. в 1-м корпусе было обучено 12 582 солдата, во 2-м — 13 317 [482]. Учитывая, что в период с 1857 по 1862 г. наборы вообще не проводились, обучались, следовательно, солдаты всех прежних наборов. Опыт был успешным. Военное министерство доложило царю: «Опытами доказано, что строевое обучение грамотного солдата идет несравненно легче, чем неграмотного». Однако прошло более 10 лет, прежде чем Военное министерство приступило к организации полковых школ грамоты. В 1871 г. в войска было разослано «Наставление для обучения нижних чинов в пехотных и кавалерийских полках грамоте и для приготовления их к особым служебным званиям и обязанностям» [483]. Через год аналогичные школы были открыты в инженерных и артиллерийских частях [484].