Кто проспал начало войны?

Вопрос: Вы снова рассказываете о предательских действиях отдельных лиц. От вас требуют, чтобы вы рассказали об умысле этих действий. Вы, как заговорщик, открыли фронт врагу намеренно, противник знал всю вашу дислокацию и планы действий, еще раз предлагаем именно об этом рассказать сейчас следствию.

Ответ: Происшедшее на Западном фронте заставляет меня быть убежденным в большом предательстве на Брестском направлении. Мне неизвестен этот предатель, но противник рассчитал удар совершенно точно по тому месту, где не было бетонных точек и где наиболее слабо бьлла прикрыта река Буг. Повторяю, что намеренно я фронт врагу не открывал. Прорыв немцев получился благодаря моей бездеятельности и невыполнению указаний ЦК о постоянной мобилизационной готовности.

Вопрос: Следствие убеждено, что вы умышленно предали фронт, и будет разоблачать вас в этом.

Допрос окончен в 15 час. 10 мин.

Допросили:

^{(ЦА ФСБ России)}

Павлов постоянно выводит дело на свою личную «преступную бездеятельность» и «халатность», а также на то, что он слишком доверял своим подчиненным, забывая проверить то, как они выполняют его указания. Однако в этом протоколе он дает намек на неких вышестоящих начальников: «Происшедшее на Западном фронте заставляет меня быть убежденным в большом предательстве на Брестском направлении. Мне неизвестен этот предатель, но противник рассчитал удар совершенно точно по тому месту, где не было бетонных точек и где наиболее слабо была прикрыта река Буг…» Павлов прекрасно понимает и признает, что он сделал: «…благодаря своей бездеятельности я совершил преступления, которые привели к поражению Западного фронта и большим потерям в людях и материальной части, а также и к прорыву фронта, чем поставил под угрозу дальнейшее развертывание войны».

Однако на допросе 11 июля Павлов говорит уже именно о заговоре.

11 июля 1941 г. Допрос начат в 13 час. 30 мин.

Вопрос: На допросе 9 июля т[екущего] г[ода] вы признали себя виновным в поражении на Западном фронте, однако скрыли свои заговорщические связи и действительные причины тяжелых потерь, понесенных частями Красной Армии в первые дни войны с Германией.

Предлагаем дать исчерпывающие показания о своих вражеских связях и изменнических делах.

Ответ: Действительно основной причиной поражения на Западном фронте является моя предательская работа как участника заговорщической организации, хотя этому в значительной мере способствовали и другие объективные условия, о которых я показал на допросе 9 июля т. г.

Вопрос: На предыдущем допросе вы отрицали свою принадлежность к антисоветской организации, а сейчас заявляете о своей связи с заговорщиками. Какие показания следует считать правильными?

Ответ: Сегодня я даю правильные показания и ничего утаивать от следствия не хочу. Признаю, что в феврале 1937 г. бывшим старшим советником в Испании Мерецковым Кириллам Афанасьевичем я был вовлечен в военно-заговорщическую организацию и в дальнейшем проводил вражескую работу в Красной Армии…

…в 1937 г. в Испании я был посвящен Мерецковым о существовании в Красной Армии заговора и привлечен к вражеской работе.

…В беседе выяснилось, что обамы сходимся в оценке состояния Красной Армии. Мы считали, что командный состав Красной Армии якобы бесправен, а политсоставу, наоборот, предоставлены излишние права. Существовавший, по нашему мнению, разброд среди комсостава вызывается якобы неправильной политикой руководства Красной Армии.

В Красной Армии, заявил Мерецков, нет единой доктрины, это хорошо понимают некоторые руководящие армейские работники, которые объединились на почве недовольства существующим в армии положением. Тогда же Мерецков сообщил мне, что Тухачевский и Уборевич возглавляют существующую в Красной Армии заговорщическую организацию, которая ставит перед собой задачу сменить негодное, с их точки зрения, руководство Красной Армией: «Вот приедем мы домой, — сказал Мерецков, — нужно и тебе работать заодно с нами»…

Вопрос: Сомнительно, чтобы Мерецков, не заручившись предварительно вашим согласием примкнуть к заговорщической организации, раскрыл бы перед вами ее руководителей в лице Тухачевского и Уборевича. Правильно ли вы показываете?

Ответ: Я показываю правильно. Откровенной беседе о существовании в армии заговорщической организации предшествовали длительные разговоры, в процессе которых Мерецков убедился, что я разделяю его точку зрения о положении в армии. Кроме того, учитывая мое преклонение перед авторитетом Уборевича, Мерецков без риска мог сообщить мне о его руководящей роли в военно-заговорщической организации.

Вопрос: Какие практические задачи поставил перед вами Мерецков?

Ответ: В этот раз никаких практических заданий Мерецков мне не давал.

Допрос прерывается в 17 час. 10 мин.

Допросили:

^{(ЦА ФСБ России)}

И все равно показания Павлова не особотянут на реальный «военный заговор». Одни только разговоры о заговоре, которые в действительности не содержат никакой реальной информации и не могли быть доказаны в суде над Павловым. Получается, что Павлов не «кололся» на заговор, а следователи не настаивали. И в любом случае говорить о «заговоре генералов», тем более об участии в нем высшего командования, сложно как минимум до тех пор, пока не будут полностью открыты архивы по этому делу. Можно только «догадываться», что Павлов действовал не в одиночку и не по «собственной инициативе» открывал фронт врагу. Павлов же усердно уходит от разговора о своих действиях в последние дни перед 22 июня — возможно, потому, что именно в этих его действиях и кроются истинные причины развала Западного округа-фронта в первые же часы войны.

Дальше в сборнике Ямпольского приводится протокол судебного заседания от 22 июля, на котором Павлову и его заместителям выносится приговор — не по статье, предусматривающей наказание за попытку военного заговора или «измену Родине», а по статье «Халатность». Однако в сборнике нет собственно обвинительного заключения, хотя именно обвинение в этом деле представляет наибольший интерес.

Обвинительное заключение удалось найти в сборнике «Органы государственной безопасности СССР в годы Великой Отечественной», Том 2 — книга первая (22.06.41–31–08.1941), часть 6. Также этот сборник есть в Интернете.

Постановлением следчасти Управления особых отделов НКВД СССР следственные дела по обвинению Павлова Д.Г., Климовских В.Е., Григорьева А.Т. и Коробкова А.А. были объединены в одно следственное дело 21 июля 1941 года.

(Примечание: При Хрущеве, следователь Осетров Н.А. (1905-?) — генерал-лейтенант (1944 г.), с июня 1954 г-заместитель начальника УКГБ при СМ СССР по Смоленской области. Приказом КГБ при СМ СССР № 1525 от 15 ноября 1955 г уволен в запас по служебному несоответствию. В 50 лет. Следователь Морозов B.C. (1911-?) — полковник (1949 г.), с апреля 1950 г. — начальник секретариата Следчасти по особо важным делам МГБ СССР. Приказом МВД СССР № 2317 от 14 декабря 1953 г уволен в запас. В 42 года.)