Вермахт против евреев. Война на уничтожение

Осенью 1941 года произошли трагические события в Восточном Полесье, входившем в тыловой район группы армий «Центр». В Бобруйске в течение нескольких сентябрьских дней кавалерийская бригада СС при участии подразделений и отдельных солдат из различных воинских частей расстреляла около 7 тысяч евреев. Выздоравливающие бобруйского госпиталя тоже «испытали» свои пистолеты на беззащитных жертвах. Солдаты участвовали в облавах, стояли в оцеплении, избивали евреев; 616‑й автомобильный полк люфтваффе обеспечил убийц автотранспортом, водителями, а по ночам – прожекторным освещением. Вероятно, инициатором участия военных в резне был местный военный комендант. В результате в начале следующего года в сфере бобруйской 581‑й полевой комендатуры оставалось только 4172 еврея, проживавших в отдаленных сельских районах.[240]

Командующий тыловым районом группы армий «Центр» Шенкендорф явился инициатором совместного учебного курса, проведенного 24–26 сентября 1941 года в Могилеве. Здесь высший фюрер СС и полиции Бах‑Зелевский выступал с докладом об «учете комиссаров и партизан», а командир опергруппы «Б» группенфюрер СС Артур Небе – с докладом «Еврейский вопрос с особым учетом партизанского движения». Он призывал к сотрудничеству вермахта и СД в антипартизанской борьбе. Результатом дня была констатация: «Там, где есть партизан, – там и еврей, а там, где есть еврей, – там и партизан». Очевидно, именно поэтому при выполнении практического упражнения «ликвидация партизанского гнезда» вместо партизан, местонахождение которых было выявлено заранее, участники курса казнили несколько еврейских семей, встретившихся им по дороге к месту операции.[241]

Уничтожение евреев в крупных гетто в тыловом районе группы армий «Центр» началось 2 октября 1941 года с расстрела 2273 мужчин, женщин и детей в Могилеве. В течение следующих двух месяцев было истреблено: в Могилеве – 6500, в Витебске – 4000, в Борисове – 7000, в Орше – 2000, в Гомеле – 2500, в Бобруйске – 7500, в Полоцке – 7000 человек. Одновременно стирались с лица земли и не столь крупные гетто.[242]

Военные инстанции регулярно принимали решения об изоляции и ограблении евреев. Так, в Могилеве местная комендатура сначала приказала бургомистру зарегистрировать население, а «евреев – особенно». После того как все евреи в городе были расстреляны СС и полицией, бургомистр обратился к комендатуре за разрешением продать их имущество, чтобы пополнить городские финансы. Военный чиновник комендатуры указал бургомистру что это не приведет к длительной санации бюджета, но великодушно дал свое разрешение.[243]

К началу 1942 года в восточной части Белоруссии евреи жили только в небольших городах и трудовых лагерях. В начале февраля командующий тыловым районом группы армий «Центр» приказал провести их перепись, которая показала, что в тылу группы армий оставалось только 22 767 евреев.[244]

В 1942 году военные директивы были стандартизированы и кодифицированы. Изданные обер‑квартирмейстером группы армий «Центр» приказы по еврейскому вопросу часто содержали помимо всего прочего следующие правила: евреями считаются лица, исповедующие еврейскую религию, или лица, имеющие трех предков второго колена; смешивание с евреев с остальным населением категорически запрещалось; все регистрационные карточки евреев следовало обозначать буквой «J»; все евреи старше 10 лет должны были носить желтый знак 10 см диаметром; создавались еврейские советы; местные и полевые комендатуры наказывали не только самого нарушителя антисемитских предписаний, но и членов еврейского совета.[245]

Некоторые чиновники военной администрации сообщали своим родственникам в тылу об убийстве евреев как о своей главной задаче. Например, инспектор полевой юстиции из 199‑й полевой комендатуры, дислоцированной в Могилевской области, писал 26 октября 1941 года: «Когда мы, тыловой район группы армий, очищаем эту местность от евреев, партизан и прочего сброда, мы двигаемся дальше, за нами идет гражданская администрация, чтобы предпринять новое строительство».[246]

Специалист по сельскому хозяйству экономической инспекции «Центр» Аксель де Вриес в декабре 1941 года предложил Шенкендорфу для достижения победы над партизанами действовать против «всех еще живых евреев», которые часто предоставляют партизанским подразделениям «костяк», «руководство» и до половины «личного состава». «Они (евреи) являются нашими смертельными врагами. О какой‑либо договоренности с ними не может быть и речи. Они должны быть уничтожены полностью, в противном случае это партизанское бесчинство может длиться годами». Де Вриес предлагал осуществить полную изоляцию, а «лучше всего» – уничтожение евреев полицейскими подразделениями. Их антисемитизм и стремление получить трофеи являются «достаточными стимулами. По моему опыту, как правило, не нужно никакого приказа, а только предоставление свободы действий. Нельзя не упомянуть и то, что активные антисемитские выступления русских полицейских подразделений окончательно скомпрометируют их в глазах коммунистов и из‑за этого особенно прочно свяжут с немецким господством». Де Вриес был приглашен в штаб командующего тыловым районом группы армий «Центр» для доклада, положения которого получили одобрение офицеров оккупационной администрации. Более того, 12 июня 1942 года Шенкендорф на совещании с командирами дивизий, выполняя пожелание опергруппы «Б», высказался за запрет на хозяйственную деятельность евреев.[247]

О повседневности массовых убийств свидетельствует запись 21 октября 1941 года в дневнике капитана 339‑й пехотной дивизии Людвига Шютте: «Сегодня утром, после того как всю ночь из леса была слышна стрельба, я пошел туда с фельдфебелем Гёстлем… Мы вышли как раз к тому оврагу, где происходили ужасы. Мы сразу заметили еврейского мальчика, на вид лет 12, в белой рубашке и темных брюках, бежавшего из леса в поле, когда позади зазвучали ружейные выстрелы. Позднее его пронесли с поникшей головой к массовой могиле, где стояли люди из организационной службы и немецкие солдаты и стреляли в каждую фигуру внизу, которая еще подавала признаки жизни. Другие, среди них и солдаты, стояли у ворохов одежды и проверяли содержимое карманов».[248]

В это же время истребление еврейского населения происходило в тылу группы армий «Юг», который летом 1942 года охватывал 200 тысяч кв. км с населением около 8 миллионов человек. Например, в Кременчуге, оккупированном 9 сентября 1941 года, по требованию штаба 17‑й армии зондеркоманда 4–6 в течение десяти дней уничтожила около 40 тысяч евреев.[249]

В военном дневнике командующего тыловым районом группы армий «Юг» 3 ноября 1941 года записано: «62‑я пехотная дивизия (специально снятая с фронта для борьбы с партизанами. – А. Е.) продолжает свои акции чистки под Миргородом. Расстреляны 45 партизан, уничтожен один склад снаряжения и амуниции. Еврейское население в Миргороде (168 голов) было расстреляно за связь с партизанами».[250]

А 3 сентября 1941 года комендант г. Ананьева Одесской области сообщал командующему тыловым районом: «Так как евреи Ананьева угрожали гражданам‑фольксдойче устроить кровавую бойню, как только отойдут немецкие части, полиция безопасности произвела облаву и 28.8.41 расстреляла 300 евреев и евреек».[251]

18 октября 1941 года началось наступление 11‑й армии под командованием генерал‑фельдмаршала Эриха фон Манштейна на Крым, и к 16 ноября, за исключением Севастополя, полуостров был взят. В автономной республике Крым к 1939 году проживало около 85 тысяч евреев. Особенно крупными были общины в Евпатории, Феодосии, Ялте, Керчи. В столице республики Симферополе проживала четверть всех крымских евреев – 21,5 тысячи. На послевоенных судебных процессах было установлено, что командиру опергруппы «Д» Отто Олендорфу «от командования армии поступила просьба ускорить ликвидацию с тем обоснованием, что этой области угрожают голод и нехватка жилья». Местный комендант позаботился предоставить опергруппе грузовики для перевозки почти 10 тысяч евреев к месту казни, чтобы встретить Рождество «в городе, свободном от евреев».[252]