Российская разведка XVIII столетия. Тайны галантного века

«# должен вас предупредить, что в самом непродолжительном времени к вам должно явиться одно лицо, секретно принятое на службу ея Величества, которое по нашему приказанию пробыло некоторое время в Константинополе и должно сообщить генералу гр. Орлову собранные им сведения о положении дел. Это лицо гр. Лефор, морской офицер, рекомендованный и отправленный бар. Штакельбергом и который будет к вам прислан г. Цегелином, прусским посланником при Порте. Прошу вас, не объявляя в Венеции о том, кто он такой, облегчить ему способы проезда к гр. Орлову. Вы выдадите ему деньги на его путевые издержки» ^{89}.

Через это письмо некоторым образом просматривается агентурный аппарат, которым пользовалась русская разведка в Турции. Цегелин — это прусский посланник, сменивший Рексина. Когда Фридрих посылал его в Константинополь, то сообщил русскому канцлеру, что Цегелину даны указания сотрудничать с Обресковым. Сотрудничество его с русской разведкой во время войны оказалось весьма плодотворным и эффективным для России. Он действительно снабжал русскую сторону материалами большой ценности.

Третья линия шла из Турции через Польшу — линия менее интенсивная, ибо турки относились к полякам с недоверием.

Четвертая линия — рсзидентура Моцениго с центром на острове Зант. (О ней подробнее ниже.)

Наконец, началась и прямая агентурно-разведывательная работа с территории, оккупированной армией. Осуществлялась она через засылку ходоков, что в ту пору не представляло особых трудностей.

В рескрипте главнокомандующему генерал-аншефу князю Александру Михайловичу Голицыну от 16 декабря 1768 года Екатерина предлагает ему:

«…посылать в Турецкие границы, а особливо к Хотину, шпионов для разведывания о тамошнем состоянии и движениях неприятеля, к чему вы в Польше уповательно и довольно людей найти можете, употребляя на то по вашему рассмотрению и верности вверяемую вам сумму, хотя без излишества, однакож так, чтоб получаемая из того польза, а не сбережение денег предпочитаема была» ^{90}.

Как видим, вопрос о разведке занимал серьезно русскую императрицу, и она, конкретно руководя этой сферой государственного аппарата, разумно инструктирует главнокомандующего о том, как сочетать экономию денежных и других средств с широкой разведывательной активностью.

Второй круг разведывательных организаций русские насадили в вассальных Турции странах, прежде всего в странах, населенных православными христианами, как то: Черногория, Греция, а затем в Крыму, на Кубани, в Кабарде и… Египте.

Созданные организации имели две задачи:

а) информирование о политическом, военном и мораль ном состоянии страны и армии;

б) активная подрывная работа среди населения, политическая диверсия.

Надо сказать, что в несколько меньших масштабах эта работа велась и раньше. Еще при Петре Великом православные народы, населявшие Дунайскую равнину и Балканский полуостров, тянулись к России, искали в российской империи помощи и защиты в своей борьбе с турецким игом. Екатерина только продолжала политическую линию Петра, когда опиралась в борьбе с Турцией на эти народы.

Новое, что внесла Екатерина в области активной разведки, — это работа по разложению самого мусульманского лагеря, разжигание борьбы между турками и татарами. Это были ее идеи, ее планы, и, как будет показано ниже, эти планы были проведены в жизнь и оказались весьма благотворными для Российского государства тех времен.

Третий круг разведывательных организаций собственно внешний. Это цепь разведывательных резидентур, которые насадила русская разведка во всех странах, граничивших с Турцией: в Австрии, Грузии, а равно и во всех странах, связанных с Турцией договорами и традиционной дружбой.

Из этих стран дипломатическая разведка передавала русскому правительству все поступавшие из Турции новости, информировала о взаимоотношениях между Турцией и этими странами. Учитывая, что при тогдашних средствах связи излишняя централизация могла бы губительно сказаться на деле, что ценность всякого разведывательного мероприятия и сообщения определяется временем реализации, Екатерина пошла на очень важный организационный шаг государственного формата: она, по существу, разделила свои прерогативы самодержицы в вопросах разведки с главнокомандующим и, впервые в истории российской дипломатии и разведки, дала право главнокомандующему непосредственно сноситься со всеми русскими дипломатическими представителями за границей. 15 декабря 1768 года указом Коллегии иностранных дел определено:

«Служба наша требует, чтобы назначенный от нас к командованию главной нашей армии противу Порты Оттоманской генерал-аншеф князь Голицын беспрепятственную корреспонденцию производил с министрами нашими при других дворах находящимися. Потребное в том наставление дано ему от нас самих, а Коллегии Иностранных Дел через сие повелеваем равномерно предписать и помянутым нашим министрам, дабы они о всем происходящем в их местах достойном и нужном к сведению его, генерала-аншефа, прямо от себя ему сообщили, а в чем нужда настоять будет, по его требованию при тех дворах, где который находится, и пристойныя представления чинили. Коллегия Иностранных Дел, исполняя сие наше повеление, собою при том усмотрит, что для безопасности такой корреспонденции цифирные ключи и потребные к тому канцелярские служители означенному генералу даны быть долженствуют купно с переводчиками польского и турецкого языков, поэтому что ему в них вседневгюя почти нужда предстоять будет.

Екатерина» ^{91}.

Беспрецедентно! Самодержица делится правом получать информацию и распоряжаться ею с кем-то на местах! А может быть, в этом глубокая государственная мудрость? Но нет никакого сомнения, что от такого непосредственного контакта главнокомандующего с информирующими органами общее дело только выиграло.

Наряду с этим Петербург в свою очередь направлял главнокомандующему все агентурные материалы о Турции, которые поступали из различных источников. Наибольший интерес из всей работы русской дипломатической разведки того периода представляет работа второго круга, т.е. работа нелегальных резидентур на турецких окраинах. С самого начала войны — 19 января 1769 года — русская императрица обратилась ко всем православным народам

Балканского полуострова с манифестом. (Поскольку этот документ определяет всю политику России того времени по отношению к славянским народам, позволительно привести его полностью в приложениях.)

Из манифеста следует, что русские надеялись на то, что угнетенные славяне поднимут вооруженное восстание против Турции. Эта идея не оставляла Екатерину в течение всего первого этапа войны. Назначая Алексея Орлова главнокомандующим русским флотом в Средиземном море, она в переданной ему инструкции вновь возвращается к вопросу о работе среди балканских христиан и пишет:

«Да будет первым и верховным вашим попечением приводить все тамошние народы или большую часть в тесное между единомыслие и согласие видов.,, распорядить все ваши меры и приготовления в непроницаемой тайне таким образом, чтобы принятие оружия, сколько возможно, везде в одно время или вскоре одного народа за другим, а с оным и па неприятеля с разных сторон — большими соединенными силами, а не малыми и рассыпанными каждого народа кучами, вдруг нечаянное нападение после давать могло» ^{92}.

Идея использования военного восстания этих народов в случае войны с Турцией «обкатывалась» в России еще до войны. В 1764 году в Петербург приезжал далматский епископ Симеон Концаревич, подавший в Коллегию иностранных дел прошение от имени славянских православных народов Сербии, Боснии и Герцеговины об оказании им протекции. Коллегия иностранных дел пришла к выводу, что не стоит входить в официальные сношения с ними, дабы не вызвать дипломатических осложнений с Турцией, но следует использовать приезд Концаревича для организации секретной связи с этими народами, ибо «они по единоверию с российским народом в случае будущей иногда войны с турками могут противу их здешней стороне немалую помощь подать и службу свою показать» ^{93}.