Хождение в Москву

Написавший послесловие к книжке знаток истории улиц Москвы П. Миллер установил, что домом этим на Арбате с конца XVIII века владели князья Шаховские, а с середины XIX - Оболенские, один из которых в его стенах наложил на себя руки. Затем дом на некоторое время опустел. В нем тайком от полиции поселились "лихие" люди. Это и дало повод к сочинительству легенд. Молва наполнила его привидениями и прочей, нечистой силой. Прохожие, извозчики по вечерам старались держаться противоположной стороны улицы.

Дурная слава, впрочем, не мешала таким известным в Москве людям, как железнодорожный магнат В. фон Мекк и князь Лев Голицын, снимать особняк. Автор "Московских легенд" описал дом как одноэтажное каменное "большое строение" с подвальным помещением и обширным двором. "Обращает на себя внимание, - писал Е. З. Баранов, - фасад главного дома с огромным шестиколонным балконом и десятью высокими окнами". Кроме парадного подъезда, имелся дворовый вход, охраняемый бронзовым львом.

На самом деле дом был, как и многие другие арбатские особняки, деревянным, оштукатуренным, а выглядел каменным. Под слоем штукатурки и ампирными украшениями прятались обычные доски и бревна.

Рядом с особняком стояла особо почитаемая приходская церковь Николая Явленного, колокольня которой выходила за линию застройки. Воздвигли ее на месте видном, на изгибе улицы, таким образом, что прохожим бросалась она в глаза с обеих сторон Арбата. Колокольня эта была замечательная. В путеводителе "По Москве", выходившем под редакцией профессора Н. Гейнике, есть такие слова: "Наивысшим изяществом и изысканностью отличается колокольня церкви Николая Явленного на Арбате". На гравюре, иллюстрировавшей очерк историка Ивана Снегирева, описавшего в XIX веке этот памятник, хорошо видно: над двухъярусным, квадратным в плане основанием поднялся дивный шатер. Подобные шатры украшали средневековую Москву, в виде шатров тогда строились башни, колокольни и церкви. У стен Николая Явленного похоронен генерал-майор Василий Вяземский, бывший "во многих баталиях и штурмах". На Арбате, как ни на какой другой московской улице, и в ее переулках стояло особенно много храмов, воздвигнутых в честь Николая, Николы, считавшегося покровителем солдат: жили на древнем Арбате стрелецкие полки.

Что еще очень важно для нас: на том месте, где сейчас над тротуаром высится холм и зеленеет скверик, там, где стоял "дом с привидениями", в земле сохранились фундаменты не только шатровой колокольни, но и дома, где жили родители Александра Васильевича Суворова. Именно в этом доме, на этой земле и улице родился великий полководец, не знавший поражений.

Глядя, как быстро выросли стены двух снесенных особняков в 42-м владении на Арбате, невольно думаешь: столь же быстро можно восстановить и стены уничтоженного бомбой дома с портиком, да и шатровую колокольню. Восстановить этот особняк и колокольню необходимо, чтобы создать музей Александра Суворова. Но прежде всего здесь следует установить памятный знак, чтобы каждый прохожий знал, по какой земле он идет: здесь родился Суворов!

ИЗ РОДА БАРТЕНЕВЫХ

Арбат, 16. В 60-х годах XIX века жил историк, археолог, библиограф П. И. Бартенев, первый биограф А. С. Пушкина...

В. Сорокин. Памятные места

старого Арбата

По-видимому, не было случайностью, что три выдающихся московских архивиста Вукол Ундольский, Михаил Оболенский и Петр Бартенев жили по соседству, в домах, стоящих на одной улице, и не исключено, что по утрам, выходя из ворот домов, они встречались и раскланивались, отправляясь на службу. Все они успешно служили, кто долго, кто коротко, в Московском главном архиве Министерства иностранных дел.

Особняк с портиком на Арбате, где жил директор этого архива и хозяин дома Михаил Оболенский, как уже рассказывалось, не сохранился, а стоявший под № 16, по соседству, одноэтажный угловой дом у Серебряного переулка - на своем прежнем месте. Со временем упростился его фасад, внутри изменена планировка, но в основе своей это старинный жилой дом, где обитал замечательный человек, известный некогда не только всем архивистам, библиографам, но всей читающей и пишущей России, всем, кто любил русскую историю и литературу, - Петр Иванович Бартенев. Он прожил долгую жизнь, свыше 80 лет.

Последнее желание, высказанное домашним, состояло в том, чтобы со смертного одра перенесли его поближе к столу, где лежали рукописи, подготовленный к выпуску 600-й по счету номер журнала "Русский архив". Полвека назад молодой русский ученый Петр Бартенев начал выпускать никому тогда не известный "Русский архив".

Довольно быстро его узнали многие в России. Весной 1918 года, когда Ленин поселился в Кремле, управляющий делами Совнаркома Бонч-Бруевич сообщил ему, что среди жителей Кремля находится сын "знаменитого издателя "Русского архива", собирающийся, в связи с тем что Кремль сделался резиденцией правительства, переехать в город на другую квартиру.

- Зачем это, - сказал Владимир Ильич. - Его нужно было бы оставить здесь, в Кремле..."

Кто же этот "знаменитый издатель "Русского архива"?

Среди русских архивистов XIX века Петр Бартенев выделялся одной особенностью: он уделял большое внимание не только письменным источникам, актам, документам, рукописям разных времен, но и устным рассказам, воспоминаниям современников, которые, не жалея времени, сам и записывал, превращал в письменные источники, опубликовывал их на страницах журналов. И старался, чтобы эти воспоминания не утрачивали яркости живого слова, чтобы они хранили аромат своего времени. По-видимому, первым среди современников он стал записывать воспоминания очевидцев о горячо любимом им поэте Александре Сергеевиче Пушкине.

Его самого Бартенев ни разу не видел, впервые услышал о нем и пережил при этом глубокое потрясение в детстве, в возрасте восьми лет. Тогда, зимой 1837 года, в провинцию, где жили Бартеневы, дошла скорбная весть о гибели на дуэли великого поэта. В семье наступил траур. Мать плакала, как плачут по самым родным и близким людям. Ее девичья фамилия была Бурцева. Аполлинария Бурцева являлась родной сестрой гусарского офицера А. П. Бурцева, которого воспел Денис Давыдов, чье стихотворение процитировал в "Игроках" Гоголь, упомянул Пушкин.

Поступив в Московский университет, Петр Бартенев слушал лекции таких выдающихся профессоров, как Грановский, Буслаев, Шевырев... В студенческие годы написал первую работу, посвященную поэту, - "Отрывки из писем Пушкина к П. В. Нащокину". Позднее познакомился еще с одним близким другом поэта, жившим с Александром Пушкиным на Собачьей площадке, на Арбате, - С. А. Соболевским. Тот многое рассказал о прошлом, о жизни поэта в Москве.

Когда известный граф М. С. Воронцов пригласил историка издать семейный архив Воронцовых, Петр Бартенев познакомился с его женой, Елизаветой Ксаверьевной, услышал от нее много интересных рассказов о Пушкине. Перед отъездом к Воронцовым Сергей Александрович Соболевский напутствовал его такими словами: "Купайтесь в Черном море и чернильных морях и расспрашивайте княгиню, как она жила с Пушкиным". Но при всем своем желании молодой Петр Бартенев не рискнул тогда последовать этому совету и впоследствии не мог себе простить, что постеснялся говорить на эту тему. Не решился даже попросить у княгини письма Пушкина, которые она хранила и которые впоследствии исчезли из поля зрения биографов. В "Отечественных записках" Петр Бартенев опубликовал статью "Род и детство Пушкина", затем появились "Материалы для биографии Пушкина". Таким образом, были заложены краеугольные камни в фундамент исследований поколений пушкинистов, биографов, краеведов, изучавших его творчество. Петр Бартенев служил в Архиве Министерства иностранных дел пять лет, затем год учился в университетах Европы, побывал в Берлине, Париже, Лондоне. Вернувшись в Москву, поступил на службу в лучшую в то время в городе Чертковскую библиотеку, основанную историком Г. А. Чертковым, предоставившим в общественное пользование 17 тысяч книг, собранных семьей.