Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду

Хлеб кончился. Пошли сухари. И тоже с песком. Крупа в основном пшенная в большом количестве, немного гороха и перловки. Овощи — лук, картофель сушеные. Пшено идет и на суп, и на кашу. Консервы. В первые дни было свежее мясо, а сейчас не подвозят. «Гуляют» бычки и коровы в степи. Бить не разрешают. Подбирают их калмыки в свои стада. Поднимали вопрос перед командиром роты, но он категорически запретил стрелять их.

Очень тяжелое положение в Сталинграде. Кровопролитные бои идут в городе. Немцы во многих местах вышли к Волге. Тут решается и наша участь. А что толку, что мы зарылись здесь в степи. Или еще будет толк? Важное значение имеет сейчас Сталинград. Его должны удержать и, видно, нас также готовят для этого. Дело за танками. Их пока нет.

Ночью копают капониры для машин, боеприпасов и отдельно хранилище для горючего. Копали все, за исключением наряда. Основное орудие производства — лопата и лом.

Большая группа красноармейцев и командиров столпилась у одной машины, выглядевшей довольно странно. Вся кабина ГАЗ-АА была обита шкурами крупного рогатого скота разного рисунка и цвета. Дверцы кабины этой машины были открытые сверху и обтянуты брезентом внизу, как и крыша кабины. Сейчас вся кабина была в шкурах. Шкуры были еще сырыми, специфически пахли. Они не были вычищены, а просто просолены и подсушены, куски шкуры лежали и в кабине под ногами. Машина была Федьки Бяширова. Это он ее так утеплил. Всем было ясно, что так будет теплее в рейсах к зиме, а холода уже давали о себе знать. Идея всем понравилась, и недостатка в высказываниях не было.

— Ну и зверя заимел! Фриц шарахаться будет от такого чудовища. Подумает, новое оружие появилось.

— Даешь, Федька! Страху на всю степь нагонишь.

— Сколько бычков перевел на свою зверюгу?

Невдалеке стояли Манько с Геном и что-то горячо обсуждали. Командир роты был у себя в машине в другой кошаре. Манько пошел за ним и вскоре привел его, замполита и Китайчика. Командир молча осмотрел кабину снаружи и внутри и сказал, что идея нравится. Доложит зампотеху бригады и, если разрешит, то все открытые машины утеплим таким же образом. И мясо будет. Весь день обсуждали это событие.

Земляных работ было еще много. Ночью пришли машины с боеприпасами. Их разгрузили, уложили в одно убежище, накрыли брезентом. Машины убыли. Говорили, что в следующую ночь еще привезут, а нас торопили с работой. Поняли, что не зря она делалась. Под утро еще затемно снял пробу пищи — опять пшенная каша с мясными консервами, сухари, чай. Позавтракал и занялся перевязками. Их было очень много на этот раз. После завтрака построили личный состав. Командир роты обошел строй и обратился ко мне:

— Доктор! Чего перевязал почти всю роту? Если не руки, то шею. Всех больными сделал. Говори, в чем дело?

— Мозоли натерли, а на шее фурункулы и в других местах. Нужно рукавицы выдать людям. Так совсем испортят руки, — тихо добавил я.

— Рукавицы получили для перехода на зимнюю форму одежды, — отозвался старшина роты Николаев.

— Сколько пар рукавиц получили? — спросил командир старшину.

— Хватит на всех.

— Вот всем и выдать рукавицы через командиров взводов и пусть берегут и на зиму. Командиры взводов! Получить рукавицы и через 15 минут убыть на работы. Разойдись!

Приехал старшина Кругляков и поразил нас неожиданным известием. Они были обстреляны в пути сюда группой наездников-калмыков из винтовок в районе оврага, мимо которого частью идет дорога на Зергента. Не слезая с лошадей, обстреляли машину и когда из кабины Кругляков ответил выстрелами из карабина, они скрылись в овраг. Кабина и кузов машины местами были пробиты пулями. Это уже не первый случай в бригаде, и об этом предупредили нас. Кругляков привез из продсклада бригады крупы, консервы, сушеные овощи, сухари. Мы ушли отдыхать, обсуждая и возмущаясь случившимся.

Отдельно на противне жарилось свежее мясо и картофель для командира и его подручных. После ужина политрук Титов оставил всех возле кухни и зачитал свежие газеты, которые привез Кругляков: «Сын Отечества» 51-й армии и «Сталинградский воин» — газета 57-й армии.

В обсуждениях после читки газет и во время ночных работ спрашивали себя: зачем нас прячут в этой глуши?

Скрытость нашего пребывания, неизвестность цели, изнурительная работа неблагоприятно сказывались на настроении людей. Очень переживал Николай Манько из-за отсутствия писем от жены, заметно сник человек. Да и для всех нас нужна была какая-то разрядка. И Саркисян придумал организовать «день рождения Манько» без его ведома. Решил сделать ему сюрприз и нам доставить удовольствие, чтобы несколько разнообразить нашу монотонную жизнь. Попросил меня провести это мероприятие в медпункте. Организацию стола взял на себя Костя Наумов. Договорился с хозяином дома, где размещался медпункт, о помощи продуктами, за что обещал поблагодарить его. Были и баранина, говядина, овощи и, конечно, алкогольная жидкость — калмыцкий самогон (надо отметить — отвратительного запаха и вкуса, но никто не отравился).

Вечером, после распределения объема работ личному составу на ночь, собрались в медпункте Саркисян, Ген, Манько, Наумов, старшина «Крошка» и я. Когда стали поздравлять Николая, он удивился и заявил, что никакого дня рождения в этот день у него нет. Саркисян признался, что это он придумал, чтобы внести какое-то разнообразие в нашу жизнь и встряхнуть от уныния Николая. Затею одобрили, Саркисяна и Наумова поблагодарили. Хорошо посидели.

Поговорили о наших делах, об обстановке в Сталинграде, высказали уверенность, что нас ожидают важные события после укомплектования бригады, что наше пребывание в скрытости в этом районе имеет какой-то стратегический смысл. Вскоре все направились к личному составу и включились в ночную работу.

Трудно работалось в эту ночь. Возможно, баранина с добавками была тому причиной. Устали люди, выбились из ритма жизни, и днем не удавалось толком отдохнуть.

Все же старались, но результаты были низкие. Калмыков сказал, что земляных работ еще много.

После завтрака сделал перевязки всем в одном из уголков кошары, кому лекарства дал. Ушел в поселок. Там меня ждали женщины и дети. Уже не первый раз. Кому перевязку сделать, но были и больные. Страдали кожными заболеваниями. Были случаи чесотки. Мне нечем было ее лечить. Рассказал личному составу роты о трахоме, чесотке, как уберечься от этих болезней. Были больные с хроническими заболеваниями дыхательных путей — бронхиты, возможно и туберкулез. Медицинского работника в поселке не было. Старался не отказывать в помощи местным жителям по возможности.

Ушел в медпункт. Манько и Наумов уже отдыхали. Стоял сильный запах табака со вчерашнего дня. И они добавили своим куревом.

— Ну и воняет табаком у вас. Проветрим, — и я открыл окно. — Знаете что, хлопцы. Давайте бросим курить. Ввели сахар вместо табака. 300 граммов сахара на человека в месяц. Будем сахар получать. Здоровее будем. Идет?

— Я согласен, как ты, Костя?

— И я попробую.

— Не пробовать надо, а разом решить. Иначе не получится, — проговорил я. — Предлагаю пари на три литра самогона. Кто первый нарушит, ставит три литра самогона. Нужна такая мера. Кто за?

— Согласны, — ответили оба, — начнем с завтрашнего утра. Сегодня накуримся до одури и баста, — заключил Костя.

— Пусть с завтрашнего дня, — сказал Манько. — У меня не было сильной тяги к курению. Курил из-за моды, чтобы поддержать компанию. Думаю, что легко смогу бросить.

— Итак, с завтрашнего дня.

Из штаба бригады поступило распоряжение отправить в Зергента, в техчасть бригады, одного воентехника-автомобилиста и с ним пять водителей для получения машин ЗИС-5 для нашей роты и обеспечить их сухим пайком на трое суток. Из воентехников назначили Костю Наумова. На машине ГАЗ-АА ночью они уехали. Костя настоял и получил сухой паек на пять суток. Водители были все вооружены карабинами, Костя, кроме пистолета — еще автоматом.