История Японии

Откуда в Японии оказалась школа Куся, неизвестно. Вероятно, она появилась раньше, чем Хоссо. Это направление наиболее близко не северной, а южной ветви буддизма — хинаяне.

Школа Рицу, чье название можно перевести как «дисциплина, учение, правила», как раз самим учением занималась мало. Куда больше ее теологов интересовали обряды и правильная духовная преемственность. Она и возникла, как отмечает Дж.Б. Сэнсом, в качестве протеста против философских изощрений иных школ и распущенности монахов. Претенденты на духовный сан, по мнению Рицу, должны были проходить строжайшую проверку, а сами обряды посвящения нужно было вершить с соблюдением всех деталей.

В уже упомянутой работе Дж.Б. Сэнсома рассказывается об основании Рицу в Японии в VIII в. китайским монахом по имени Гандзин. «В 733 г. два японских монаха прибыли в Китай и уговорили Гандзина приехать в Японию. Он обещал отправиться в путь, как только представится возможность, но не смог отплыть вплоть до 742 г. Однако по пути его корабль захватили пираты. Две следующие попытки потерпели неудачу из-за штормов, а четвертая — из-за вмешательства властей, запрещавших отъезд столь яркого светила. При пятой попытке один из его японских учеников утонул, другие умерли, а корабль потерпел крушение. К тому времени Гандзин ослеп. Но он остался в живых и с шестой попытки, в возрасте 66 лет, в 753 г. сошел на берег Кюсю». Все же ему удалось добраться до японской столицы, установить истинный помост для посвящений (кайдан) перед статуей Будды и провести обряд для 400 принимающих монашество соискателей (в том числе — вдовствующей императрицы). Все это похоже на основание государственной церкви, поскольку церемониал должен был одобрить действующий монарх, повелевший, чтобы только Гандзин проводил посвящение.

Кайданов оказалось всего лишь три на всю страну, и лишь на одном из них мог получить сан человек, принадлежащий к любому из направлений буддизма. Приток людей из других школ был искусственно ограничен.

Наконец, остается школа Кэгон, названная созвучно сутре «Кэгон» — важному для буддистов писанию с многочисленными комментариями. Школа Кэгон славилась обрядовой стороной. Согласно ее учению, Будда Гаутама (Шакья-Муни) это проявление высшего вселенского Будды Вайрочаны (яп. — Русяны). Именно этот вселенский, космический Будда, изображавшийся восседающем на лотосе, и стал объектом особого почитания школы Кэгон. Каждый из тысячи лепестков лотоса символ вселенной. В каждой из вселенных есть свое проявление великого Будды.

А вот эта философская идея оказалась востребованной. Дело в том, что иерархия «Верховный Будда Русяна — его проявления в виде Великих Будд — малые будды» была вполне сопоставима с иерархией тогдашнего японского общества. Новая идеология пришлась ко двору. Набожный император Сёму издал указ о том, что сутра «Кэгон» является святым писанием, а затем приказал воздвигнуть огромный храм Тодайдзи. Напуганный моровым поветрием (распространением оспы), Сёму принял решение об отливке гигантской статуи космического Будды Русяны.

Вот с этого и началась цепочка событий, едва не ставших фатальными для Японии. Все позиции очерчены, теперь осталось расставить декорации и подождать выхода главных действующих лиц.

Глава 13.

«Боги-буддисты»

Начались все события, потрясшие страну, именно с отливки статуи Будда Русяны и указов императора Сёму. Поэтому придется продолжить историю о нем.

«Раб Будды»

Религия при благочестивом императоре становилась все более тесно связанной с государством. Новым шагом стало предписание об учреждении храмов и семиярусных пагод в каждой провинции страны. Для новых храмов подготавливали сутры, и их переписыванием (особенно — сутры «Сайсёкё», где речь идет и об отношениях монарха и народа) был занят сам правитель. В каждом храме регулярно проводились служения, в том числе и зачтение сутр. А делалось это очень простым методом: читали несколько строк в начале тома, потом перелистывали одним движением и переходили к строкам в конце. Такой обряд считался равнозначным зачтению всей сутры. О какой уж тут философской стороне может идти речь!..

Зато миряне постоянно ощущали на себе идеологическое руководство, поскольку по постным дням им запрещались охота и рыболовство. Естественно, в них старались вызвать (и поддержать) чувство страха перед тем, с чем не может справиться человек. Но и двор бывал напуган распространением эпидемий, стихийными бедствиями или мятежами. Соответственно, приходилось оказывать всяческую поддержку монахам и дальнейшему распространению буддизма.

Итак, император Сёму решил отлить огромную статую Будды для храма Тодайдзи. Не все с выполнением обета сложилось гладко. Очередной мятеж стал помехой предприятию, а затем работы пришлось приостановить на некоторое время из-за нехватки нужных специалистов. Только в 747 г. началась работа над новой статуей, а заодно — и над залом, где ее должны были установить. Огромный зал высотой в 45 метров (в половину высоты Исаакиевского собора в Петербурге), к сожалению, сгорел в XII веке. Но и нынешнее здание меньших размеров считается самой крупной крытой деревянной постройкой в мире.

В книге А.Н. Мещерякова «Герои, творцы и хранители японской старины» приводится текст указа императора от 743 г. «Я, недостойный, с благоговением взошел на трон. Всеми помыслами своими устремляюсь я к спасению и всеми силами своими лелею заботу о подданных. Хотя на окраинах уже процветает великодушие, Поднебесная еще не облагодетельствована Законом Будды. Воистину — таинственное великолепие Трех Сокровищ приводит Небо и Землю в гармонию, осчастливливает десять тысяч поколений, твари и растения набирают силу. 15-го дня 10-й луны 15-го года эры Тэмнё… принес я великий обет бодхисаттвы и обещал отлить медную с позолотой статую Русяны [Вайрочаны]. Обещаю отлить статую из меди, что найдется в стране, срою горы высокие и отстрою храм и, обратившись ко всему миру, соберу общину, и тогда, как один, имея перед собой общую цель, все вместе устремимся к просветлению. Предержащий богатство в Поднебесной — это я. Предержащий силу в Поднебесной — это я. Этим богатством и силой этой будет воздвигнута досточтимая статуя. С легкостью свершается дело, и с трудом просветляется сердце. Но только боязно бесцельно утруждать люд, тревожить мудрецов и навлекать хулу доброе дело обернется грехом. И посему сбирающиеся в общину с глубокими и серьезными намерениями — да достигнут они все счастья. День каждый следует трижды поклоняться Будде Русяне и, все более укрепляясь в вере, силы свои положить на строительство статуи. Если кто-то пожелает помочь в том хоть травинкой, хоть горстью песка — быть по его воле. Управители провинций и уездов — да не ввергнете вы люд в затруднения и страдания, да не понуждаете его силой. Да будет возглашена воля моя далеко и близко».

Ну, насчет «не понуждать народ силой» император, как показывает тогдашняя практика, слегка погорячился. Понуждали и даже очень. И в страдания с затруднениями ввергали безо всякой оглядки на милосердие Будды.

Гораздо интереснее то, как император Сёму себя титуловал. «Я, недостойный» — что-то слишком скромно это для потомка богов. Конечно, христианам или мусульманам не привыкать к таким формулировкам. У одних и монарх, и последний подданный — рабы Божьи, у вторых та же формула стала еще и распространенным именем — Абдаллах. Но ведь ислам и христианство — это давние единобожные традиции. А император Сёму язычник, мало того, главный жрец языческого культа. Как знать, возможно, из культа Русяны могла бы вырасти новая едииобожная религия. Но это — из разряда виртуальностей.