Монтесума

Хоровод вокруг столба, установленного в честь праздника «Падающего плода». Codex Borbonicus по Селеру, 1902-1923.

На вершине столба — погребальный пакет, представляющий «плод», покойника

Праздник «Подметания». Codex Borbonicus, по Сежурне (Sejourne) 1981.

Олицетворение богини кукурузы находится на помосте в центре разыгрываемой сцены. Богиня земли принимает процессию, в которую входят те, кто собирается ее оплодотворить: представляющий дождь и кущрузу жрец, потрясающий в направлении богини молнией-фаллосом змеевидной формы, и представители мимиксоас, фаллофо- ры. Справа: трое животных, представляющих плодородие и изобилие (сверху вниз: летучая мышь, двуутробка, койот). Наверху: процессия, отгоняющая мороз от молодых ростков кукурузы

Таким образом, это обозначало время посева. Чествовались три богини, олицетворяемые тремя прошедшими обряд купели рабынями. Эго Земля — Тоси, Паша Прародительница, Вода и 7-я Змея, богиня прорастания. Весь набор, необходимый для прорастания кукурузы. Олицетворению Тоси, женщине зрелого возраста, говорят, что она соединится с Монтесумой. В полночь, в полном молчании, ее приводят в храм, жрец кладет ее на спину как новобрачную, и после этого ей отсекают голову. С нее сдирают кожу, после чего молодой, мощного телосложения жрец надевает на себя эту кожу и знаки богини земли, что должно символизировать омоложение и укрепление земли. Этот актер, изображающий Тоси, бросается бегом к подножию храма Уицилоночтли, чтобы там сыграть заключительный эпизод трагического брака. Он раскидывает руки и ноги — как бы для того, чтобы принять зачатие, затем скорчивается, изображая роды. Потом возле него появляется олицетворение Синтеотля — рождается молодая кукуруза, уподобленная огню и Венере. Обряд воспроизводил первоначальные мифы и космические события в редком но своей мощи синтезе.

Многие другие обряды символизировали оплодотворение земли. Например, пленников заставляли взбираться на высокие столбы, на вершинах которых их ожидали жрецы. Как только пленники добирались до вершины, жрецы сталкивали их вниз, и пленники разбивались как падающие с дерева спелые плоды. Их кровь собиралась в раковину. Тоси обмакивала в нее свой палец и обсасывала его, после чего делала вид, что собирается рожать. Возможна была и другая интерпретация: обреченных привязывали с растянутыми в стороны руками и ногами к козлам и убивали дротиками, орошая таким образом землю их оплодотворяющей кровью. И, наконец, еще один обряд, в котором могло участвовать все население: когда олицетворение Тоси проходило возле толпы, в него бросали предварительно оплеванные цветы. Если знать, что цветы символизируют женский иол, то смысл обряда становится очевидным.

Когда земля была разорвана на две части — в самом начале времен — она требовала сердец и крови взамен полезных растений. Начиная с первого своего восхода солнце также требовало жертв. Для того чтобы кормить землю и небо, велись сражения и погибали воины. Поэтому в конце праздника воинам воздавалось но заслугам. Они проходили мимо Монтесумы, который сидел в своем императорском кресле, покрытом оперением орла и шкурой ягуара. Каждый подходил и брал то, что было ему предназначено: значок, оружие, одежду. После Моптесума вел очень необычный танец — без музыки, состоявший из четкой ходьбы и иотрясания рук. Затем шла раздача семян, окропленных кровью жертвы, олицетворяющей богиню воды, после чего происходил обряд, во время которого люди забрасывали Тоси цветами, и она отвечала им резкими бросками в их сторону. Люди как бы в панике разбегались; между ними мог на какой-то короткий момент оказаться сам Моптесума.

Через три «месяца», то есть через шестьдесят дней, наступал праздник Квечолли, во время которого воспроизводились странствия тольтеков в пустыне, до восхода солнца. Люди отправлялись в деревню, в южную часть долины, разбивали там свой лагерь и имитировали кочевую жизнь. Император находился там же, одетый как Мишкоатль-Камак- стли, совершая покаяние. Устраивалась большая охота, и те, кому посчастливилось поймать какую-нибудь особенную птицу, оленя или койота, считались достойными похвалы и получали от императора плащи с бахромой из перьев и провизию.

Следующий двадцатидневный «месяц» назывался Паи- квецалицтли, «Подъем флагов». Ритуалы оставались прежними: мифические странствия, но в этот раз — странствия мешиков. Они воспроизводились в длинной процессии вокруг одной из лагун; важным было, однако, центральное событие странствий — рождение Уицилоночтли и его победа над Коатеиеком. Выкупанные в связи с ритуалом рабы, наряженные как Уицилоночтли, сражались против воинов хвициауас. Император сам вооружал их сосновыми палками и щитами, украшенными глазами «волка» (cuetlachtli). Затем происходило жертвоприношение военнопленных.

Во время этого праздника жертвовали и съедали статую Уицилоночтли, вылепленную из теста, сделанного из семян белой свеклы. В присутствии короля жрец, именуемый Кецалькоатлем, протыкал его дротиком. Затем статуя разламывалась на мелкие кусочки, которые разбирались жителями Теночтитлапа и Тлателолько. Моптесума съедал сердце статуи.

Через два «месяца» наступал праздник Ицкалли, который посвящался богу огня. Каждые четыре года происходило жертвоприношение олицетворений богов огня четырех стран света, за которым следовал торжественный ганец сеньоров, одетых в голубое. Во главе танца — Монтесума в своей королевской диадеме, xiuhuitzollil.

И, наконец, последний праздник, в котором участвовал Монтесума, праздник Атлькахуало, в течение которого люди благодарили богов дождя за благодеяния, оказанные ими в закончившемся сезоне. Об этом, так же как о Панквецалиц- тли, было уже упомянуто в связи с рассмотрением реформ императора.

Праздник Атлькахуало, «Остановка воды» имел еще и другое название — Куахвитлехва, «Выпрямление деревьев». За несколько дней до праздника люди шли на гору Коль- хуакаи, чтобы срубить там самое большое и красивое дерево и переправить его в Мехико, причем так, чтобы не повредить ни одной веточки. Дерево ставили перед двойной пирамидой Уицилопочтли и Тлалока. Четыре дерева пониже размещались вокруг главного, которое называлось «Наш отец». Деревья обвязывали но периметру веревкой, и таким образом устраивался своего рода искусственный сад.

Накануне праздника короли Мехико, Тескоко и Тлаконана, а также неприятельские государи Тласкалы и Хуэк- соципко отправлялись в сопровождении многочисленной свиты к подножию горы Тлалокан, которая замыкает долину с востока. На рассвете они провожали на вершину горы, где находился алтарь богов дождя, закрытый со всех сторон паланкин, главным пассажиром которого был богато наряженный маленький мальчик — сын благородных родителей. Он был олицетворением одного из тлалоков. Ребенка умерщвляли уже в паланкине, а затем его кровью обмазывали статуи тлалоков. Затем короли подходили один за другим к статуям, чтобы нарядить их в роскошные одежды и возложить у их йог дары из перьев кецаля, нефритов и еды. После этого все возвращались в Мехико, за исключением одной сотни воинов, которые оставались там стеречь дары.

К этому моменту остававшиеся в городе жрецы приносили в искусственный сад одетую во все голубое девочку, изображавшую Кецальхоч (Чальчиутликуэ) — богиню источников, лагун и рек. Ее ставили возле большого дерева и под звуки барабана пели ритуальную песню. При получении известия о том, что сеньоры спустились с Тлалокана и собираются погрузиться в лодку, чтобы пересечь лагуну, жрецы вели девочку к воде. Дерево поднимали и погружали на илот, затем все забирались на илоты и в лодки и отправлялись к иантитлапскому водовороту. Там обе флотилии — сеньоров и сопровождавших девочку жрецов с ассистентами — объединялись. Дерево сбрасывалось в воду и увязало в тине. Девочку в паланкине умерщвляли, подрезав острогой горло; сначала ее кровью поили воду, а затем ее тело сбрасывали в водоворот, вместе с дорогими перьями и камнями. Наконец каждый возвращался молча к себе.