Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь

В итоге митрополит Иосиф так и управлял до конца войны Сербской Церковью. А патриарх Гавриил и епископ Николай в 1944 г. были отправлены в расположенный на территории Германии концлагерь Дахау, откуда их освободили только войска союзников.

Особенно жестоким преследованиям Сербская Церковь подвергалась в созданной под эгидой Третьего рейха Хорватии. В это государство были включены обширные области, населенные сербами и боснийцами, численность первых сначала составляла 1800 тыс., то есть 32 % всего населения новой страны. Сразу же после прихода вермахта хорватские пронацистские националисты-усташи начали истреблять и изгонять сербов, уничтожив за время войны около 750 000 человек. По свидетельству Григория Граббе, «по судоходной реке Саве спускались трупы замученных сербов в таком количестве, что иногда судоходство останавливалось» [370]. Трудно писать об этой поразительной жестокости. И с прискорбием следует констатировать, что в преследовании сербов активно участвовали католические священнослужители.

Сначала эти гонения коснулись и русских эмигрантов. Усташи отождествляли сербов с православными, если под угрозой уничтожения те переходили в Католическую Церковь или к униатам, то они больше не преследовались. Уже в апреле 1941 г. местные хорватские органы власти все ограничения, касающиеся сербов, распространили и на русских. Правда, 31 мая последовал указ МВД, разъяснявший, «что хотя русские и православные, они не подлежат ограничениям, относящимся к сербам» [371]. Но на практике эти преследования продолжались еще почти год. Все мужские монастыри, где жили русские монахи, были закрыты. Архиепископы Гермоген и Феофан, а также 8 иеромонахов переселились в женский монастырь Хопово — основную русскую обитель на территории Хорватии. Но и она осенью 1941 г. по сообщениям германских органов была «накануне закрытия. Главная церковь… уже опечатана. Монахов принуждают очистить монастырь и где-нибудь искать себе прибежище». Детский приют обители к тому времени уже был закрыт и т. д. В газете «Православная Русь» от 25 сентября 1941 г. говорилось: «Все православные в Хорватии должны некоторое время носить на руке белую повязку. До этого даже Ярославский не додумался… Все эти мероприятия были направлены своим острием против сербов, но отразились и против русских… достойно большого сожаления от своих христианских братьев претерпевать большие преследования, чем от безбожных большевиков» [372].

Понадобилась активная заступническая деятельность митр. Анастасия, чтобы ситуация действительно начала меняться. 4 декабря 1941 г. в Хорватии был принят закон о том, что все церковные праздники могут отмечаться только по григорианскому календарю. Об этом власти специально сообщили и русским эмигрантам, угрожая карой за невыполнение. Глава РПЦЗ сразу же обратился к уполномоченному МИД Бенцлеру с просьбой сделать исключение для русских приходов 8 января 1942 г. Владыка информировал об этом деле и германского евангелического епископа Хеккеля. В итоге, по сообщению германского посольства в Загребе от 26 марта 1942 г., местный русский священник получил разрешение праздновать по юлианскому календарю, но посещение таких богослужений было позволено только эмигрантам. В указанном сообщении далее говорилось, что «приказ о разрушении греческо-православной церкви в Криженцах в последний момент был отменен. При этом монахини Хоповского монастыря близ Крича получили разрешение оставаться там и дальше. Это стало первыми признаками более мягкой позиции в церковном вопросе, однако речь шла только о русских эмигрантах» [373].

Монастырь в Хопово действовал до 1943 г., потом он был сначала сожжен коммунистическими партизанами, а оставшуюся главную церковь взорвали при отступлении части вермахта. Монахиням же пришлось переехать в Белград и поселиться в бывшем русском студенческом общежитии, где они прожили до конца 1940-х гг. [374]

Заявляли русские священнослужители и о необходимости прекратить истребление сербов, среди них даже проживавший в Берлине архимандрит Иоанн (Шаховской). Позднее он вспоминал: «Была также попытка с моей стороны, во время войны, осведомить Ватикан через баварского кардинала Фаульхабера о начавшемся гонении на Православную Церковь в Хорватии и мученичестве православных сербов… Просил передать, что Римская Церковь имеет силу и призвана возвышать свое слово. И если она не остановит своих пастырей и мирян, обезумевших от бесчеловечия, — следствия этого будут тяжки и для самой Римской Церкви» [375].

Подобные заявления делали, конечно, и представители других Православных Церквей. Так, 10 декабря 1941 г. международная служба Германской Евангелической Церкви сообщила в МИД, что к ней обратился крупнейший болгарский богослов профессор С. Цанков с протестом от имени всего православного мира против «жестокого преследования Православной Церкви в Хорватии» и просьбой оказать помощь. Международная служба поддержала эту просьбу. МИД, понимая, что дальнейшее невмешательство в акции усташей сильно подрывает германский авторитет в православном мире, было вынуждено отреагировать. Германское посольство в Загребе получило задание оказать давление на главу Хорватии — Анте Павелича. 7 февраля 1942 г. посол телеграфировал в Берлин о том, что имел длительный разговор с Павеличем и тот пошел на некоторые изменения своей позиции: «Поглавник разрешит Православную Церковь в Хорватии отделенно от Сербской Церкви. Первые шаги он предпримет в скором времени. По этому вопросу он выскажет свою точку зрения перед собирающимся в середине февраля Собором. Относительно бесчинств усташей и полиции он тем временем предпринял дальнейшие меры для их прекращения» [376].

Уступки Православной Церкви в Хорватии были вызваны не только давлением германских ведомств, но и невозможностью полностью решить проблему почти 2 млн сербов — всех убить, изгнать или заставить перейти в каталицизм. Непреодолимым препятствием здесь оказалось мужественное сопротивление сербского народа, разгоравшаяся партизанская борьба. Таким образом, со стороны Павелича это был, как признавал и германский МИД, только вынужденный политический маневр.

Создание автокефальной Хорватской Православной Церкви предусматривалось законом от 3 апреля 1942 г. Но в первую очередь возникли сложности с выбором кандидатов на пост будущего главы церкви. Все сербские епископы были к тому времени убиты или изгнаны из страны. На территории Хорватии проживали только два православных архиерея — русские архиепископы Феофан и Гермоген в монастыре Хопово. Митр. Анастасий еще с начала апреля добивался разрешения на их проезд в Белград для участия в заседании Синода по поводу образования Средне-Европейского митрополичьего округа, но хорватские власти, преследуя свои цели, этому всячески препятствовали. В конце концов даже германский МИД, признавший необходимость образования митрополичьего округа, 5 июня 1942 г. отправил телеграмму в Загреб о своем согласии на поездку [377]. Однако события вскоре приняли новый неожиданный оборот, резко изменивший ситуацию — 81-летний архиеп. Гермоген (Максимов) стал главой хорватской православной церкви.

Шантажируемый угрозой дальнейших жестоких преследований сербов, владыка уступил сильнейшему давлению хорватских властей. В сообщении германского посольства из Загреба от 26 июня 1942 г. говорилось: «…ему дали понять, что православным придется плохо, если он не примет должности» [378]. А в другом сообщении посольства от 28 июля подчеркивалось, что… Гермоген принял назначение «только под давлением и чтобы, насколько возможно, избавить православное население от дальнейших преследований» [379].