Всемирная история. Том 8. Крестоносцы и монголы

Для хорватской литературы рассматриваемого периода, так же как и для литературы сербской, характерна популярность апокрифического жанра, связанного с ветхозаветной и новозаветной традицией. Апокрифы в раннем и более позднем Средневековье были, как и многие другие произведения, элементом международной, народно-христианской литературы, часто противоречащей социальным установкам церкви. К хорватам и сербам они проникали в основном из греческой и латинской литературы, но передавались и устным путем. Особой популярностью апокрифы пользовались в богомильской среде, которая на отдельные из них наложила свой отпечаток. К апокрифам, бытовавшим в Хорватии, Далмации, Боснии и Сербии, относятся сказания об Адаме, «Чтение от Авраама», «Протоевангелие Якова», «Никодимово евангелие», «Прение дьявола с Иисусом», «Откровение Варуха», «Хождение Богородицы по мукам» и примыкающие к ним видения, жития святых, легенды, среди которых важно отметить легенду о чешском князе Вячеславе (Вацлаве). Хорваты и сербы, так же как болгары и русские, включили в свой литературный обиход богатый репертуар дидактических повестей (об Акире Премудром, о Варлааме и Иоасафе и др.), исторических повестей — романов (об Александра великом — «Александрия», о Трое — «Троянская притча»), прений, диалогов и т. п. Большинство из них воспринято с востока — из Византии, многое — с запада, часть (например, легенда о святом Вацлаве, «Люцидарий») - от чехов. Сохранился ряд хорватских поэтических текстов XIV в., среди которых — рифмованная «Шибенская молитва» (похвала св. Богородицы), рифмованная «Песнь св. Юрия», выполненные в восьмистопном размере стихи «Бог родился в Вифлееме», «Не будем думать об этом сегодня» и др., семистопные стихи «В это время года» и одно сатирическое стихотворение о католическом духовенстве. На раннюю хорватскую поэзию повлияли образцы латинской средневековой версификации и хорватской народной песни.

Боснийская кириллическая письменность возникла в XII- XIII вв., когда туда проникла кириллица, более поздний и несколько видоизмененный скорописанный тип которой называется «босанчицей». Известны и хорватские кириллические памятники, среди которых древнейшим является надпись на пороге монастыря св. Ивана в Повлях (на острове Брач) и известные «Похвальные листки» 1250 г. из того же монастыря — хозяйственные записи монастырских угодий, надгробная надпись князя Мирослава Качича в Омишле (XIII в.) и др.

Этот расцвет деловой письменности, а также религиозной литературы как на латинском, так и на славянских языках подготовил дальнейшее развитие южнославянских литератур, которые создали в последующие столетия литературные памятники непреходящего значения и выдвинули яркие творческие индивидуальности, работающие в разных жанрах.

АНТИЧНОЕ НАСЛЕДИЕ И НОВЫЕ ВЕЯНИЯ В ВИЗАНТИИ

Со второй половины XI в. начинается небывалый до тех пор подъем светских тенденций культуры, которые стимулируют более всестороннее, чем во времена Фотия, усвоение античного наследия. В эту эпоху философ, ученый-энциклопедист, ритор, историк и политический деятель Михаил Пселл (1018 — ок. 1078 или ок. 1096) обновляет традицию неоплатонизма и призывает к точным рассуждениям, основанным на силлогистике. Его ученик и преемник в сане «консула философов» Иоанн Итал довел тяготение к античному идеалистическому рационализму платоновского типа до прямого конфликта с христианством и церковной ортодоксией; по приказу императора Алексея I Комнина учение стала было рассмотрено на церковном соборе 1082 г. и предано анафеме. Богословы Евстратий Никейский, Сотирих Пантевген, Никифор Василаки выступают с попытками рационалистического переосмысления христианской догматики, во многом аналогичными тому, что в ту же эпоху на Западе осуществляли Росцеллин и Абеляр.

Самое яркое произведение Пселла, автора поразительно многостороннего, «Хронография», мемуарно-исторический труд, охватывающий события с 976 по 1077 г.

Характеристики персонажей «Хронографии» необычно чужды однозначной оценочности. Вот как Пселл описывает Иоанна Орфанотрофа, фактического правителя империи в царствование безвольного Михаила IV: «Он обладал трезвым рассудком и умен был, как никто, о чем свидетельствовал и его проницательный взгляд; с усердием взявшись за государственные обязанности, он проявил к ним большое рвение и приобрел несравненный опыт в любом деле (...). За такие свойства его можно было бы и хвалить, но вот и противоположные: он был изменчив душой, умел приноровиться к самым разнообразным собеседникам и в одно и то же время являл свой нрав во многих обличиях (...). Присутствуя вместе на пирах, я нередко поражался, как такой подверженный пьянству и разгулу человек может нести на своих плечах груз ромейкой державы. И в опьянении он внимательно наблюдал за поведением каждого из пирующих, как бы ловил их с поличным, позднее призывал к ответу и расследовал, что они сказали или сделали во время попойки, поэтому его пьяного страшились больше, чем трезвого».

Отдаленная параллель творчеству Пселла — ехидные эпиграммы Христофора Митиленского (ок. 1000 — ок. 1050). С житейским опытом Пселла его опыт сравниться не мог, но и он знал изнанку жизни как чиновник, в конце жизни ставший главным судьей Пафлагонии.

Многообразный характер имеет творчество виднейшего византийского поэта XII в. Федора Продрома (род. ок. 1100).

Расцвет византийской культуры еще с 1071 г. (дата битвы при Манцикерте, после которой сельджукам отошла Малая Азия) имел фоном упадок византийской государственности и был насильственно прерван катастрофой 1204 г. Этот год — дата «латинского» завоевания: 12 — 13 апреля жадные до власти и добычи рыцари Четвертого Крестового похода штурмом взяли Константинополь, разграбили его и основали на развалинах византийского порядка собственное государство (современники чаще всего называли это государство Романией, в науке принято обозначать его как. Латинскую империю). На престол ромейских василевсов сел фландский граф Балдуин; по всей Греции распространялось засилье иноземных феодалов, насильственно насаждались западные формы феодализма.

Никифор Влеммид (1197 — 1292) — один из наиболее характерных представителей никейского периода византийской литературы, когда так важно было не дать оборваться нити культурного преемства. Он родился в Константинополе и был увезен в детстве родителями в Малую Азию; позднее сам он основал в Имафийском монастыре школу, упоминаемую современником с высокой похвалой. Подготовленные им на основе античных образцов учебные пособия получили распространение не только в Византии, но и на Западе. Собственно литературная деятельность этого трудолюбивого просветителя включает риторические декламации, придворные стихи, сочинения по теологии.

Более примечательны, пожалуй, две его прозаические автобиографии, изобличающие повышенный интерес автора к собственной личности — чувство не столь уж средневековое, хотя, по-видимому, характерное для того момента истории византийской литературы, судя по тому, что один младший современник Никифора — Григорий Кипрский, патриарх Константинопольский в 1283 — 1289 гг. и учитель Никифора Хумна, тоже написал автобиографию. А на исходе античности сходным настроением отмечено сочинение Ливания «О моей судьбе» (IV в.). И тут и там отчетливо выступает несколько странное для нашего восприятия произведение ритора, придающего каждому мелкому случаю из своей жизни великое значение, но тут присутствует также очень искренняя и серьезная вера хранителя античного наследия в значении риторической культуры как синонима всего утонченного и благородного, как единственной альтернативы варварству.

Наставник Феодора II Ласкариса, Георгий Акрополит (ок. 1217 — ок. 1282) выполнял в царствование своего ученика и позднее важные дипломатические и военные поручения. Главное его сочинение — «Хроника», излагающая события от 1203 г. до обратного отвоевания Константинополя византийцами в 1261 г.

Трудное время 1204 — 1261 гг. не прошло для культурного развития Византии бесследно. С одной стороны, военные конфликты между Западом и Востоком при всей их осмысленной разрушительности неизбежно сопровождались культурными контактами. С другой стороны, византийская культура, восприняв некоторые импульсы западной рыцарской культуры, по-новому обращаясь к собственным античным истокам, вступает в новую фазу развития. Сама по себе катастрофа византийской государственности будила мысль, заставляла взглянуть на вещи с большей, чем прежде, трезвостью и открытостью. Это особенно ощутимо в «Истории» Никиты Хониата (ок. 1150 — ок. 1215), дописанной уже в Никее: перед глазами историка лежит подвижный, нестабильный, противоречивый и пестрый мир, к явлениям которого плохо приложимы однозначные оценки.