Ближний круг царя Бориса

Реакция общества же внутри страны управлялась их же средствами массовой информации с помощью их же институтов по изучению мнения народа с заранее известным результатом. Ну и, конечно, еще одно гениальное изобретение – «ГАС-выборы» – не важно, как проголосуют, важно, как подсчитают.

Получилось все по их плану. Запад через Березовского и Чубайса поверил в силу коммунистов. О том, что американцы заигрывали на всякий случай с Зюгановым, Таня постоянно «вкладывала» в ухо венценосному папе. Ельцин, в конце концов, понял, что перенести выборы не удастся, потому об этом громко заявлял. Но эти же ребятки подвели его к самой крамольной и тяжелой для него мысли о смене команды. Надо было выбирать: или Коржаков с Сосковцом, или Березовский с Чубайсом. Результат выбора известен.

И все-таки надо признать, что эксперимент БАБа и компании был очень рискованным. Когда они раскрутили маховик коммунистов до небывалых оборотов, надо было его притормаживать. А для этого уже необходимо было денег в десятки раз больше. Потому что эта раскрутка позволила всем поверить, что у КПРФ появились реальные, а не мнимые (как хотелось Абрамычу) шансы на победу в выборах. Поэтому Березовский предложил скинуться на выборы всем. Согласие выделить на новое пришествие Ельцина по 50 миллионов долларов дали: «Онэксим-банк», «СБС», «Менатеп», «Мост-банк», «Международный промышленный банк», «Альфа-банк», «Национальный резервный банк», «Инком-банк», банк «Российский кредит», «Сбербанк».

Еще раз повторю, что это был очень серьезный риск: ведь, если бы пришли к власти коммунисты, пострадал бы опять простой народ России, а «новые русские» во главе с БАБом укрылись бы в своих виллах на островах, но только не российских.

Причем я уверен, что Березовский сумел с западников «слупить» деньги два раза: сначала на раскрутку коммунистов, потом на их компрометацию. Сколько сот миллионов баксов он упер из предвыборной кассы Ельцина, надо спросить у Смоленского и Чубайса, его подельников.

Гениальный проходимец Борис Абрамыч с компанией сумел два раза повернуть общественное мнение в России и на Западе в прямо противоположных направлениях. Он потратил на это громадные деньги, но не свои, а те, которые отдали запуганные им же наши и зарубежные банкиры и правители (или, по М. Горькому, «глупые пингвины»).

В конце этой сложнейшей махинации Березовский достиг задуманного: государственники – за бортом, а он, Чубайс и другие вошли в один момент в число самых влиятельных руководителей нашего государства. Они получили непосредственный доступ к огромному пирогу еще не приватизированной народной собственности. Именно на вторую половину 1996 года и 1997 год приходится период самой огромной утечки российского капитала за границу.

Но самое страшное то, что БАБ и компания сделали больного Бориса Николаевича Ельцина своим заложником, убедив его, что именно им он обязан своей победой на выборах. Втиснувшись в ближайшее окружение Президента, Абрамыч стал одним из основных поставщиков денежных средств для «веселой семейки», конечно, не своих – для этого он «пристегнул» Абрамовича, Мамута, Бородина, Пугачева и других пташек помельче. И через эти авторитетные «инструменты влияния» (я имею в виду «баксы») с помощью своей талантливой воспитанницы Борис Абрамыч сделал Бориса Николаевича своей послушной марионеткой.

Закат

Сотрудник 9-го управления КГБ СССР, повар Дмитрий Юрьевич Самарин приходил работать еще к секретарю ЦК КПСС Ельцину, затем вернулся, когда уже я пригласил его к Председателю Верховного Совета РСФСР Ельцину. Надо было начинать работу у прежнего хозяина с нуля.

Борис Николаевич всегда рассказывал, как он мало ест. Видимо, еще в свердловские времена кто-то внушил ему, что плохой аппетит – это признак хорошего тона. На самом деле он любил вкусно и обильно поесть. Особенно он обожал жирное мясо – свинину предпочитал жареную, с ободком из сала, рульку, баранину просил непременно сочную, с курдючным салом. А гарнир к мясу подавали простой, без кулинарных изысков – картошку «из семейных запасов».

Раньше в семье Ельцина был культ салатов. Особенно удавалась селедка «под шубой». Я даже недоумевал, почему наши профессиональные повара эту незатейливую «шубу» не могли так же вкусно приготовить.

На завтрак, как правило, Наина Иосифовна или дочурки варили Борису Николаевичу жиденькую кашу – овсяную, рисовую или пшенную. И обязательно чай. Кофе просил реже. Раньше, когда мы только начали вместе работать, Ельцин предпочитал хороший кофе. Но, если на каком-нибудь мероприятии садились за чужой стол, он всегда заказывал чай. Я это заметил и стал возить с собой термос. Не было такого, чтобы кто-то наливал шефу из непроверенного чайника.

В опальные годы мы частенько, по моей инициативе, жарили яичницу, чтобы хоть что-то горячее съесть. Я готовил на сливочном масле и, если шеф не возражал, добавлял к яйцам лук и иногда помидоры.

Ельцин говорил, что любит вяленую рыбу, леща например, но на самом деле ел ее редко. Я решил, что ему тяжело ее чистить, ведь левая кисть у Бориса Николаевича изуродована. Если варили раков, их обрабатывала Наина Иосифовна, складывала шейки на тарелку супругу, а он только жевал. Но во время визита в Китай я понял, что оторванные фаланги здесь ни при чем. Ельцин мгновенно освоил палочки и ловко орудовал ими в тарелке. А вяленую рыбу и раков просто ленился чистить.

…Самарин осмотрел помещение в Белом доме – маленький тесный пищеблок – и без раздумий заявил, что готов работать. Зарплату я ему предложил относительно небольшую – 300 рублей. Сам в то время получал 500.

За короткий срок в Службе безопасности Президента было создано специальное подразделение, которое следило за качеством президентской еды. Если же шефу приходилось есть на официальном мероприятии, то врачи заранее предупреждали:

– Борис Николаевич, мы посылали своего специалиста на кухню. Он видел, как готовят. И вот это блюдо есть не стоит…

Но иногда Ельцин пренебрегал советами врачей и рекомендациями Самарина. В Якутии, например, в 94-м случилось настоящее ЧП. Едва Борис Николаевич сошел с трапа самолета, как ему симпатичные якутки в национальной одежде преподнесли кумыс. Самарин прошептал в ухо:

– Ни в коем случае кумыс не пейте.

По протоколу достаточно пригубить напиток и заесть кусочком хлеба. Но Ельцин увлекся кумысом, и через некоторое время возникла чрезвычайная ситуация. А Шойгу был тогда далеко. Вся команда, ответственная за безопасность Президента во время визита, «встала на уши». В кратчайший срок вдоль маршрута следования Бориса Николаевича были поставлены маленькие деревянные домики, и каждый второй был удостоен высочайшего посещения. Такие же новенькие строения появились повсюду, где у Президента проходили встречи с местными жителями.

…За три месяца до выборов Президент выгнал верного шеф-повара Диму Самарина и всю его команду с работы. А дело в том, что я приказал не хранить ни одной бутылки спиртного на президентской кухне. Ельцин знал об этом и, если уж очень хотел выпить, приглашал кого-нибудь из доверенных людей на прием. Встречи с Черномырдиным, например, всегда заканчивались для Ельцина необходимым расслаблением. Но порой Президент вызывал кого-нибудь из дежурных в приемной (причем безошибочно выбирал того, кто послабее характером) и приказывал:

– Иди и купи.

Сотрудник тут же прибегал ко мне:

– Александр Васильевич! Что мне делать? Борис Николаевич дал 100 долларов и просит принести поллитру…

Я посылал его менять деньги, а сам доставал из запасника «проверенную» водку. Ребята с Петровки, 38, «подарили» мне аппарат для закручивания пробок на бутылках. У них такого оборудования полно – изымают у жуликов, производящих фальшивое спиртное. И вот я, сидя в кремлевском кабинете, занимался производством предельно разбавленной водки. Доставал чистенькую бутылочку и до половины заполнял питьевой водой, затем добавлял в нее водки со спецкухни. Быстро закатывал напиток (про себя называл эту операцию «Закат») и вручал парню, который к этому времени уже успевал деньги разменять.