Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

Греческая торговля сосредоточилась, конечно, в тех же самых местах, с которыми мы уже познакомились как с цен­трами промышленной деятельности. На первом плане и здесь стоит Иония, и в особенности западное побережье Ма­лой Азии. Из двенадцати городов, имевших в Навкратисе свои фактории, половина принадлежала Ионии: Милет, Са­мос, Хиос, Теос, Фокея, Клазомены. Остальные были: эо­лийская Митилена и Галикарнас, Книд, Родос, Фаселис — из малоазиатской Дориды, и из европейской Греции — одна только Эгина. Из Пропонтиды и Черного моря большая часть товаров также шла в Ионию, метрополию почти всех тамошних колоний. Милет поддерживал, кроме того, очень оживленные торговые сношения с Италией, особенно с Сибарисом, тогда как Фокея и Самос сделались центрами сно­шения с далеким западом, Тартесом и страной кельтов. На­конец, благодаря своему положению ионийские города дер­жали в своих руках торговлю между Эгейским морем и цен­тральной частью Малой Азии.

В восточной части Эгейского моря небольшой остров Эгина первый приобрел важное значение в морской торгов­ле. По преданию, здесь было изобретено кораблестроение; во всяком случае жители Эгины принадлежали к наиболее опытным греческим морякам. Соответственно своему поло­жению, Эгина была посредницей главным образом в сноше­ниях греческого полуострова с Востоком; она была единст­венным государством метрополии, имеющим в Навкратисе колонию. В связи с этим стоит то обстоятельство, что Эгина, собственно говоря, не принимала никакого участия в коло­низации; страны, с которыми она вела торговлю, или были уже заселены греками, или принадлежали великим восточ­ным державам, которые не позволили бы устроить на их земле греческую колонию. Поэтому уже в VII веке у Эгины явились опасные соперники в лице колониальных госу­дарств Халкиды и Коринфа. Отсюда исходила колонизация запада, и поэтому здесь сосредоточивалась торговля с побе­режьями Ионического, Адриатического и Тирренского мо­рей, для которой Коринф и помимо того представлял естест­венный рынок. В этих сношениях принимала деятельное участие также соседняя с Халкидой Эретрия. Напротив, Афины сравнительно поздно вступили в число значительных торговых центров; развитие торговли наступило здесь глав­ным образом лишь как следствие политического положения, которое государство заняло в эпоху Писистратидов.

Эти центры промышленности и торговли, где представ­лялось столько случаев найти заработок, должны были силь­но привлекать к себе население областей. Вокруг древних кремлей возникали промышленные предместья, и приходи­лось расширять кольцо, образуемое городскими стенами [75]То, что некогда было городом, становилось теперь Акропо­лем; если Афинская крепость еще в классическую эпоху на­зывается „городом" {полисом), то это лишь остаток старины. Древние центры греческой культуры, расположенные в глу­бине страны, как, например, Микены „с широкими улицами" или „минийский" Орхомен, отошли теперь на задний план сравнительно с приморскими промышленными городами, и если Спарта и Фивы сохранили свое значение, то только благодаря тому, что они сумели своевременно распростра­нить свою власть на более широкую территорию. Самым большим городом, по крайней мере в азиатской Греции, но, вероятно, и во всем греческом мире, оставался до Персид­ских войн Милет, между тем как в метрополии первое место занимал Коринф, а среди западных колоний — Сибарис, бо­гатство и роскошь которого вошли в пословицу. Мы не должны, однако, к городам этой эпохи прикладывать мас­штаб позднейших периодов, хотя бы даже V века. В самом деле, как ни были велики успехи, которых достигла Греция с гомеровской эпохи, все-таки ее торговля и промышленность, рассматриваемые безотносительно, и теперь еще находились в младенческом состоянии, и экономические условия еще не допускали образования крупного городского населения. На­пример, Коринф при Периандре насчитывал, вероятно, не более 20—25 тыс. жителей, а население Афин еще в конце господства Писистратидов едва ли превышало эту цифру.

Под влиянием развития сношений теперь, вместо все­общих войн, начали устанавливаться мирные отношения. Разбойнические набеги на владения соседей становились все реже, и города формальными договорами гарантировали друг другу взаимную защиту своих граждан и равноправ­ность в судебных процессах. Для охранения этих интересов, приблизительно с VI века, было учреждено нечто вроде ди­пломатического представительства. Это нововведение стоя­ло в связи с освященным древностью правом гостеприимст­ва; знатный иностранец назначался государственным „гостеприимцем" (проксеном), приблизительно с функциями нашего консула, и получал за это почетные привилегии, а также материальные выгоды. На море было, конечно, труд­нее установить порядок, так как греческие воды, с их бес­численными скрытыми бухтами и небольшими островами, представляли великолепные притоны для пиратов. Тем не менее усилия морских держав, особенно Коринфа, уничто­жить пиратство не остались без результата, и общественное мнение перестало смотреть на морской разбой как на при­личное занятие, по крайней мере поскольку он был направ­лен против греков. Однако и теперь еще им занимались по временам даже в интересах государства, и в обширных раз­мерах; так, например, пиратский флот Поликрата Самосского был при Камбизе II страшилищем Эгейского моря. Но главным образом процветал морской разбой вдоль западных берегов Средиземного моря, где между греками, тирренцами и финикийцами беспрестанно шла борьба, и каждый чужой корабль считался законным призом. Лишь в эпоху Персид­ских войн удалось освободить от этрусских пиратов по край­ней мере путь из Мессины.

Установленная система мер и весов есть необходимое условие всяких развитых торговых сношений; и такие οπο­ί 98 темы действительно существовали в культурных государст­вах Востока уже в продолжение нескольких тысяч лет. Так, в Вавилоне единицей веса был талант, который по господ­ствовавшей там шестидесятиричной системе делился на 60 мин, а мина состояла из 60 секелей. Эта система распро­странилась по всей Передней Азии и оттуда впоследствии перешла к грекам с тем изменением, что в мине считали вместо 60-ти только 50 секелей, или вернее 100 полусекелей (драхм), т.е. на место шестидесятиричного деления введено было десятичное. Таковы были системы мер, общие для всех греческих государств, за исключением колоний Нижней Италии и Сицилии, где талант вместо 60 мин делился на 120 полумин или фунтов („литров"), из которых каждая, в свою очередь, делилась на 12 унций; это было соединение греко-восточной системы, которую принесли с собой коло­нисты, с туземной, которую они здесь нашли. Но при поли­тической раздробленности греческого мира вес и мера неиз­бежно должны были нормироваться в отдельных государст­вах совершенно различным образом. Впрочем, две системы получили широкое распространение. Из них одна, так назы­ваемая эгинская система, в которой единицей служил талант весом приблизительно в 37 кг, господствовала, кроме самой Эгины, почти на всем Пелопоннесе, в большой части Сред­ней и Северной Греции и на многих островах Эгейского мо­ря до Малой Азии. Другая система господствовала в Халкиде и Эретрии и называлась поэтому эвбейской; она была принята также Коринфом и со времени Солона — Афинами и получила широкое распространение на западе. В основе ее лежит мера длиной приблизительно в 297 мм; двойной куб этой меры (около 52 л) служил мерой вместимости для сы­пучих тел, полуторный куб (39 л) — мерой жидких тел; вес одной кубической меры воды (около 26 кг) назывался талан­том и служил единицей веса.

Но лучше всего экономический прогресс Эллады в VIII и VII веках характеризуется изобретением и быстрым распространением чеканки монет. Уже в гомеровское время начали пользоваться для меновой торговли, кроме скота, также металлами — золотом и серебром, а так как последние еще довольно долго составляли редкость в Греции, то пре­имущественно железом и медью. Остаток этого древнего обычая сохранился в том, что Спарта до III века пользова­лась исключительно железными деньгами и что в Византии еще во время Пелопоннесской войны была в ходу железная разменная монета. В Сицилии расчет на фунты меди также сохранился до позднего времени, когда уже давно перешли к чеканке серебряной монеты и расплате ею. Бывшие в обра­щении слитки меди и железа имели, по-видимому, форму коротких и тонких прутьев; отсюда название „вертел", кото­рое в позднейшее время носила греческая мелкая монета. Шесть таких „вертелов", т.е. столько, сколько можно было обхватить рукою в один раз, назывались „горстью" или драхмой; это название позднее, когда греки перешли к че­канке монет, было перенесено на половину или треть сереб­ряного секеля, стоимость которого должна была поэтому соответствовать приблизительно „горсти" меди или железа.