Москвичи и москвички. Истории старого города

В случае необходимости пресечения дальнейшего зла комитет принимал потерпевших несовершеннолетних на попечение общества, помещая их в своих убежищах или отдавая на опеку благонадежным москвичам.

В состав общества вошли лица обоего пола, которые были разделены на почетных и действительных членов. Почетными считались те, которые жертвовали в кассу общества единовременно 300 рублей или же вносившие в нее ежегодно по 50 рублей, а также оказывавшие обществу особо важные услуги. Действительные члены вносили по 1 рублю в год; ими могли быть лица не моложе 16 лет и рекомендованные одним из членов общества. Идея создания такого общества сразу же понравилась москвичам, и в него в первые же дни после образования записалось около сотни человек.

В октябре 1900 года на заседании общества был дан отчет о его деятельности. Многое из планов организации на деле осуществилось. В том числе при нем хорошо работали бюро для помощи женщинам и общежитие. А его спасательная комиссия возбудила вопрос об устройстве при обществе приюта для подростков-проституток. Комиссия решила выдавать своим членам «особые открытые листы» для беспрепятственного входа в притоны абсолютно в любое время.

По окончании заседания прошли выборы. Председателем общества стала И. Ф. Арманд, товарищем председателя — Е. А. Телишева, секретарем — А. Е. Арманд и казначеем — И. Д. Алексеева.

Любопытным образом отнеслась к обществу Инесса Арманд. То ли из-за вступления в компартию, то ли по каким-то личным мотивам, но после собрания она недолго пребывала среди борцов за нравственность. Совсем скоро И. Ф. Арманд отказалась от работы в Обществе по улучшению участи женщин. Ее с головой увлекла революционная деятельность и что-то еще.

Судя по новому отчету общества, к марту 1901 года при нем действовало пять комиссий: литературно-научная, по организации трудовой помощи, по организации спасательной помощи, по устройству образовательных учреждений и попечению об ученицах в мастерских. Было открыто бюро труда.

За все время существования общества его члены ходатайствовали перед властями о помощи при открытии в городе разных временных помещений для женщин, не имевших работы, новых воскресных школ и полезных чтений для работниц.

Развитию деятельности организации помог Н. А. Цветков, выделивший 5 тысяч рублей из средств покойной Медведниковой как ее душеприказчик-распорядитель.

Когда Епархиальное начальство разрешило обществу открыть свою воскресную школу, она была обустроена в помещении, предоставленном известной благотворительницей В. А. Морозовой.

Литературно-научная комиссия разработала вопрос об учреждении участковых попечительств, об организации трудовых рекомендательных бюро, временных и артельных мастерских. Трудовая комиссия заботилась об устройстве общедоступной платной столовой и организации кассы взаимопомощи.

Периодически поднимался вопрос о выработке разных мер для борьбы с агентами, вербовавшими женщин с целью разврата и помещающими двусмысленные объявления со «спросом на женский труд». Один из активистов общества уже начал работу с газетными объявлениями, чтобы женщины могли вовремя обратиться к членам спасательной комиссии. Было решено вывесить на русском, польском, немецком и французском языках объявления на всех московских вокзалах. В них указывалось, что приезжавшие в город девушки (не имевшие ни родных, ни знакомых) всегда могли бы обращаться в Общество по улучшению участи женщин за всеми нужными справками.

В том же 1901 году комиссией по организации образовательных учреждений намечалось открыть народную библиотеку-читальню, вторую воскресную школу и, кроме того, организовать развлечения работниц, общедоступные чтения с «волшебным фонарем» (некое подобие просмотра диафильмов), общедоступные курсы по гигиене и медицине, образовательные экскурсии и медицинскую помощь ученицам. В планы ставилось создание различных кружков: пения, танцев, музыки.

Перед Министерством внутренних дел общество хлопотало об издании собственного журнала (с соблюдением правил цензуры), об открытии и обустройстве приюта для московских малолетних проституток. Также с МВД решался вопрос о колонии-приюте для проституток, желавших вернуться к добропорядочной жизни, на земле в две десятины в Дмитровском уезде Московской губернии со своей школой, мастерскими, фермой и сельским хозяйством.

В общежитии общества женщины во время поисков мест работы могли пользоваться жильем и питанием («столом») бесплатно. Здесь же у них шло приучение к простому труду.

В 1904 году в трех воскресных школах, которые содержало общество, было более 360 работниц и мастериц ремесленных заведений.

С помощью привлеченных к делу благотворителей многое из намеченного удалось реализовать.

Жаль, что это общество не смогло «удержаться на плаву». Когда пожертвования, в силу разных причин (возможно, от разрушительных предреволюционных событий) вначале стали сокращаться, а потом и вовсе иссякли, оно закрылось.

Статья 1001 наказывала

Как стара поговорка: «Время быстротечно, а порядки изменчивы»! Чтобы сравнить прошлое и настоящее в некоторых аспектах повседневной жизни, недурно было бы обратиться к архивам.

Контраст при таком сопоставлении виден из неравнодушного отношения Главного управления по делам печати к работе российских редакторских органов в самом начале XX века.

8 июня 1910 года это управление обратилось с заявлением за № 6247 к московскому генерал-губернатору, в котором оно ссылалось на неоднократные «указания Министерства Внутренних Дел о необходимости осмотрительного отношения полицейских чинов к вопросу разрешения объявлений для периодических изданий».

В некоторых столичных и провинциальных газетах и журналах появлялись объявления, «явно оскорбительные для общественной нравственности». Они часто «по своему грубому цинизму вполне соответствовали признакам преступления, предусмотренного статьей 1001 Уложения о наказаниях».

Тогда все газетные объявления по закону (да и по разумному отношению обывателей к жизни в стране) подлежали предварительной полицейской цензуре.

Полиция правомерно считала, что при широком распространении периодики и ее доступности, при русской традиции семейных совместных чтений, издания без особого труда попадают в руки малолетних. Полицейские чины разными мерами старались оградить влияние непристойной рекламы на умы молодежи и детей.

Полицейская цензура в городе лежала в обязанностях московского градоначальника. И его Управление по делам печати просило, через своих подведомственных чинов, принять решительные меры «к прекращению возможности появления непристойных и безнравственных объявлений».

При этом в прессе «следовало совершенно не допускать:

1) объявлений о книгах с указанием на то, что в них описываются: извращение половых чувств, проституция, неестественные наклонности. А также рекламно писать то, что эти книги предназначены только для взрослых и читаются с завлекающим интересом (детей всегда манят подобные слова);

2) объявлений, касающихся средств к предупреждению беременности;

3) объявлений о средствах против полового бессилия;

4) объявлений с предложениями о вступлении в незаконную половую связь».

Кроме того, отмечалось, что ряд некоторых других объявлений имел изложение также «в недопустимой для печати форме». К примеру, те объявления, которые касались лечения венерических болезней, женских заболеваний, адресов приютов для незаконных рожениц. В последних ни в коем случае не должна была указываться секретность родовспоможения.

Все такие рекламки предлагалось излагать, по возможности, более кратко, без излишних распространенных описаний.

Не должно было быть определения отдельных болезней, перечисления их симптомов. Справедливо считалось, что об этом в рабочем порядке рассказывают врачи на своих приемах больным индивидуально. За то платились гонорары, на которые доктора вполне безбедно жили.