Морской путь в Индию

Большинство арабских жителей побережья были посредниками. Здесь не было фактически никакого ремесла, за исключением ткачества и производства железных изделий. Не было здесь также и излишков сельскохозяйственных продуктов, идущих на продажу, только в некоторых местах занимались продажей кокосовых орехов и кокосового масла. Из Восточной Африки вывозили рабов, слоновую кость, золото и серую амбру Взамен арабы импортировали из Индии, Персии и Аравии ткани, металлические изделия, бусы и другие готовые изделия, которые могли найти сбыт у туземцев. Арабы, по-видимому, никогда не решались заплывать на своих непрочных судах на юг дальше города Софала. Полагают, что они боялись быстрых течений этого района. По этой причине Гама не встречал арабских торговцев и арабских судов у побережья, пока его корабли пролагали сюда путь на север от мыса Доброй Надежды.

Важно отметить, что, несмотря на бессилие разобщенных здесь арабских поселений перед более могущественными португальцами, эти арабы были представителями религии, соперничающей с христианами, и в своей вражде к христианам той эпохи они были не менее фанатичны, чем португальцы в своей ненависти и презрении ко всем, кто исповедывал ислам.

Борьба Гамы со злыми силами моря и невежественными дикарями южного побережья на этот раз пока закончилась. Появился новый, более опасный противник — цивилизованные и полуцивилизованные народы восточного побережья. Столкнувшись с этим противником, Гама начал проявлять некоторые свои слабости — горячность, неистовость характера, недостаток такта и рассудительности и бессмысленную жестокость. Эти слабости вредили репутации его страны как в Африке, так и в Азии, и заложили основу для подозрений, недоверия и страха, следовавших по пятам его преемников на протяжении веков [270].

Жители Мозамбика резко отличались от тех голых дикарей, которых португальцы встретили во время предыдущих высадок на побережье. Цвет их кожи был значительно светлее, чем у негров, я говорили они на испорченном арабском языке. Они обычно носили плавно ниспадающее одеяние из белого или полосатого льняного полотна или хлопчатобумажной ткани и головной убор из бумажной или шелковой ткани. Мозамбик был оживленным торговым центром. Туда приходили корабли из Индии, Персии, Аравии и из различных восточноафриканских городов. В порту было много иностранных судов, грузивших и разгружавших гвоздику, перец, имбирь, золото, серебро, жемчуг и драгоценные камни. Гама вызвал Фернана Мартинша, знавшего арабский язык, и через него получил ценные сведения относительно происхождения этих товаров, ибо в этом месте ни один из них не производился. Разумеется, ему не раз приходилось слышать всякие небылицы о вещах, которыми он интересовался, вроде следующих: «Все драгоценные камни, жемчуга и пряности имелись тут в таком количестве, что их не нужно покупать, а можно было просто собирать в корзины». Он также получил сведения о народе, населяющем местность, прилегающую к острову. Это были «язычники, подобные зверям, дикие и совсем нагие, если не считать куска бумажной материи на бедрах, тела же их были обмазаны красной глиной». Туземцы этих племен носили в губах украшения из раковин, костей и небольших камешков. Туземцев можно было также встретить у берега в их выдолбленных челноках или в городе и его окрестностях.

Гама и его люди с большим интересом рассматривали четыре довольно больших арабских «доу» (одномачтовые суда), стоявших в гавани. Они имели палубы, а их паруса были из пальмовой рогожи. Португальцев больше всего удивило, что у этих судов не было ни одного гвоздя [271] и доски были скреплены кокосовым волокном [272]. Офицеры этих судов были опытными мореплавателями и пользовались компасами, квадрантами и картами, по всей вероятности, более точными, чем португальские. Возможно, что именно у мозамбикских арабов Гама научился строить деревянные резервуары под палубой для хранения воды.

В Мозамбике португальцы впервые увидели кокосовые пальмы. Автор «Рутейру» писал: «Пальмы этой страны дают плоды размером с дыню. Их ядро съедобно и по вкусу напоминает обыкновенный орех; в изобилии имеются у них также огурцы и дыни, которые они приносили нам на обмен».

В тот день, когда флотилия вошла в гавань, местный шейх нанес визит судну Коэлью. Корреа пишет об этом:

Хотя Корреа не присутствовал при этом событии, описание костюма тех мест и того периода правильно.

И этому пышно разряженному вождю Коэлью преподнес в дар красный колпак! Важный шейх, полагая, что чужестранцы — мусульмане, как и он сам, с достоинством преподнес Коэлью свои черные четки, дабы тот мог пользоваться ими, когда произносил свои молитвы, и попросил, чтобы его доставили на берег в корабельной шлюпке. Он пригласил сопровождавших его португальцев зайти в его дом, где он угостил их прохладительными напитками, а когда они стали отъезжать, он передал им для Николау Коэлью кувшин с финиковым вареньем, приготовленным с гвоздикой и тмином. После этого шейх несколько раз навещал командующего и обедал с ним. Гама совершил ту же ошибку, что и Коэлью, предлагая шейху разный хлам, вроде шляп, платьев и коралловых нитей. Возможно, у Гамы не было ничего более ценного, что можно было бы предложить, ибо, как уже упоминалось выше, вещи в кладовых кораблей были достаточно хороши для невежественных дикарей, но не годились для обмена подарками с цивилизованными сановниками. Как бы то ни было, шейх «был так горд, что отнесся с презрением ко всему, что мы ему предлагали, и просил алую ткань. Мы не везли с собой такой ткани, но все, что у нас нашлось, мы отдали ему».

Тем временем офицеры собирали всевозможные сведения об Индии и стране священника Иоанна. Собранные сведения оказались в основном неточными или ложными. Им сказали, что земля священника Иоанна находится поблизости, «что он владеет множеством городов на берегу моря и что их жители — богатые купцы, имеющие большие суда». Португальцам также довелось увидеть двух туземных христиан, взятых в плен в Индии, которых привезли на «Сан-Габриэл» для показа. Как только пленники обнаружили на носу судна раскрашенную статую святого Габриэла, они опустились перед ней на колени. Когда мусульмане увидели, что Гама с удовольствием беседовал с презренными пленниками, они поняли, что португальцы — такие же христиане, и поспешили к берегу. Пленников они потащили с собой; ни Гаме, ни его людям не было разрешено вступить с ними в контакт.

Между тем приближалось время, когда флотилия должна была продолжить свое плавание. Гама пригласил правителя острова отобедать на борту корабля. Шейх ничем не дал понять, что ему теперь известно, что португальцы — ненавистные и презренные христиане. Он принял приглашение. После того как был подан прекрасный обед, Гама, еще раньше говоривший шейху, что ищет путь в Индию, спросил, может ли он получить двух лоцманов, которые помогли бы ему в пути. Шейх с готовностью согласился, отметив лишь, что условия найма должны быть приемлемы для этих двух людей. Когда лоцманы явились, Гама предложил каждому из них по тридцать золотых матикал [273] и в виде задатка — две марлоты [274], но поставил условием, что с того дня, как они будут получать плату, в случае, если они захотят высадиться на берег, один из них должен всегда оставаться на судне. «Они согласились, но настаивали на том, чтобы деньги и марлоты были им выданы сразу же, так как в противном случае они не поедут, ибо должны оставить их [деньги] своим женам на пропитание». Деньги и подарки были им немедленно вручены, но, предъявляя свои условия, Гама ясно дал понять, что он не особенно доверяет людям, с которыми заключает сделку.