Женщины в эпоху Крестовых походов

Оскорбленный болгарский государь, к величайшей выгоде греков, превратился в непримиримого врага латинян.

Мария де Куртене овдовела со смертью Ласкариса и после кончины де Бриенна была избрана регентшей Романии при малолетних правителях.

СУПРУГА И МАТЬ

Со смертью графов Балдуина и Анри Фландрия, имевшая слабую вассальную зависимость от Франции, осталась во власти временщиков под номинальным управлением старшей дочери погибшего Балдуина. Это почти самостоятельное в силу географического положения и развитой промышленности графство постоянно стремилась сбросить с себя бремя французского вассалитета, тяготея то к Англии, то к Империи. Поэтому французский двор чрезвычайно озаботился устройством брака наследницы Фландрии осиротевшей Жанны Константинопольской, дочери императора Балдуина и покойной Марии Шампанской. К тому времени умненькая и приветливая Бланка стала любимицей вдовствующей королевы Адель: вторая бабушка оценила внучку так же высоко, как в свое время Алиенора Аквитанская. Видимо, полагая, что от пиренейского древа происходят только добрые плоды, Адель постаралась, чтобы супругом Жанны был избран родственник внучки, принц Ферран Португальский, брат мужа сестры Бланки Урраки (той самой, что чуть было не стала королевой французской). Обе женщины, старая и молодая, с увлечением готовили этот полезный для Франции союз, и брачные хлопоты еще более сблизили их.

Свадьба в королевской семье — важное событие, знаменующее союз двух родов, слияние двух состояний, двух ветвей власти. Однако, как показало время, родственные связи отнюдь не обеспечивали лояльность: португальский принц, осмотревшись, перешел в лагерь врагов французской короны.

Зато другой брак, устроенный французской дипломатией — графа Отгона Меранского, брата незабвенной Агнессы, — с Беатрисой Гогенннауфен укрепил союз Капетингов с Империей, и там, где португалец выступил как враг, тевтон в трудный час великодушно протянул Филиппу руку помощи.

Пока же, не ведая будущего, королевский двор отпраздновал пышную свадьбу Жанны и Феррана.

Но светлая полоса длилась недолго. В 1206 г. скончалась вдовствующая королева Адель Шампанская — так же гордо, как жила. Бланка печалилась об этой властной и амбициозной женщине, немножко интриганке, немножко эгоистке, ставшей ей другом и покровителем. Ее искреннюю скорбь по матери, к которой он часто бывал несправедлив и нетерпим, разглядел Филипп. Мучимый запоздалыми угрызениями совести, он оценил эти чувства невестки и начал приближать молодую принцессу. Он стал крестным отцом ее второго ребенка, родившегося 9 сентября 1209 г. и получившего имя деда. У дома Капетингов появился наследник, принц Филипп.

Рождение наследника многое изменило.

Филипп-Август, монарх недоверчивый и подозрительный, долго оттягивал посвящение сына в рыцари. Между тем рыцарское достоинство означало признание человека совершеннолетним, давало ему свободу, приобщало к отцовской власти, разрешало вступление во владение частью наследства. Будущий Людовик VIII стал рыцарем поздно, в полные 22 года. «В святой день Троицы, — пишет хронист Гийом Бретонец, — он получил из рук своего отца рыцарский пояс с такой торжественностью, при таком скоплении людей, посреди такого обилия яств и подарков, что никогда не видели ничего подобного». Король, прежде чем согласиться на посвящение, принял всевозможные меры предосторожности, потребовав от своего сына по формальному договору четких обещаний — использовать у себя на службе только рыцарей и сержантов, принесших клятву верности королю, никогда не одалживать денег у коммун и горожан без родительского позволения и даже владеть некоторыми сеньориями, доходы от которых оставлялись ему, лишь в качестве покорного вассала, у которого всегда можно отобрать бенефиций.

Легко представить себе ликование Бланки, которая, как кастильская принцесса, была воспитана в благоговении к рыцарским традициям.

Ее родная страна еще раз показала свою воинскую доблесть. 16 июля 1212 г. отец Бланки Алонсо VIII Кастильский при Лас-Навас-де-Толоса в провинции Хаэн, объединив силы всех союзных королевств, дал большое сражение маврам, завершившееся победой испанского оружия. Это был реванш за поражение при Аларкосе, блистательная победа, положившая начало череде новых освободительных войн, которые не замедлили последовать. Значительная часть Андалузии была отвоевана у неприятеля, могуществу мусульман в Испании нанесен тяжелый удар. При Алонсо VIII Кастилия превзошла все другие испанские христианские королевства. Возвышение родной страны наполняло Бланку чувством гордости. И сама она безупречно выполняла свою миссию: в 1213 г. родились близнецы Альфонс и Жан. Радости королевской семьи не было предела.

Между тем символ веры великих крестоносцев Первого крестового похода не умер, а возродился в лице юного пастушка Стефана, жившего вблизи Вандома. Под влиянием ползущих по Европе слухов о предательстве знатными и богатыми святого дела освобождения Гроба Господня мальчик объявил себя Божьим посланником, призванным стать предводителем нового воинства, которое вернет христианам Святую землю. В это войско должны войти юные и непорочные, которым Христос даст победу. Вся Северная Франция всколыхнулась. Сотни детей, покинув родные дома и близких, устремились за Стефаном. Филипп-Август, трезвомыслящий государь, предвидя потерю целого поколения населения своей страны, призывал юных фанатиков разойтись по домам, но тщетно. Они, терпя голод и лишения, последовали на юг, а в Марселе многие из них стали добычей работорговцев.

Два марсельских купца, Гуго Феррей и Гийом Порк, предложили пилигримам перевезти их на Восток без всякого вознаграждения, из одного только благочестия. Это предложение было принято с радостью; семь кораблей с мальчиками отплыли к берегам Сирии. Во время тяжелого путешествия два корабля погибли, а пять прибыли в Александрию, где молодые крестоносцы немедленно были проданы сарацинам.

Трагедия этого безумного предприятия вызвала гнев и раздражение Филиппа, и без того скептически относившегося к идее Крестовых походов. Может быть, его цинизм повлиял на юного Фридриха II Гогенштауфена, с которым французский монарх встретился в Вокулере, где оба правителя приняли взаимные обязательства относительно восточной и европейской политики. Надо полагать, Бланка переняла у свекра его недоверие к крестоносной авантюре, и как женщина, мать, будущая государыня, не могла не сожалеть о горькой участи несчастных детей.

1214 г. стал годом печали и утрат: в этот год Бланка потеряла родителей. Сначала умер отец, и мать пережила супруга всего на несколько месяцев. Горечь потери сгладило появление на свет Людовика, который родился 25 апреля. Ничто не предвещало, что этот малыш унаследует корону Франции, будет причислен к лику святых и станет самой большой любовью в жизни Бланки.

Смерть Алонсо Кастильского явилась не только кончиной мужа и отца. Это событие привело к волнениям в Испании. Положение с престолонаследованием в стране было довольно запутанным. Наследницей считалась старшая из дочерей Алонсо и Леонор Беренгария, поскольку в Кастилии королевская власть могла переходить по наследству к женщинам. В свое время рождение брата-наследника Энрико разбило ее честолюбивые надежды. Беренгария еще ребенком была выдана замуж подальше — за Конрада Швабского, одного из сыновей Фридриха Барбароссы из дома Штауфенов. Однако брак оказался недолгим из-за смерти германского принца. Возвратившись в Кастилию, Беренгария благодаря своему уму и характеру — как полагали, не свойственным обыкновенным женщинам — была избрана регентшей при мальчике-брате Энрико. Избрание не было единодушным: могущественный дом графов де Лара оспаривал ее права. Принцессе пришлось выдержать долгую и жестокую борьбу за власть с надменным Альваро Нуньесом де Ларой, из которой она вышла победительницей. Но Энрико прожил чуть больше 14 лет: он был случайно убит упавшей с крыши черепицей и, хотя уже был женат на савойской принцессе, не успел оставить потомство.