Красный террор в годы гражданской войны

В июле 1918 г. Армавир был взят дивизией генерала Покровского, войска были встречены армянским населением хлебом с солью; похороны офицеров, убитых под Армавиром, армяне приняли на свой счет. Когда генерал Покровский по стратегическим соображениям оставил город, то туда вновь возвратились большевики. Начались массовые казни. Прежде всего изрублено было более 400 армян-беженцев из Персии и Турции, ютившихся у полотна железной дороги, изрублены были тут и женщины, и дети. Затем казни перенеслись в город. Заколото штыками, изрублено шашками и расстреляно из ружей и пулеметов более 500 мирных армавирских жителей без суда. Убийцы убивали жителей на улицах, в домах, на площадях, выводя смертников партиями. Убивали отцов на глазах дочерей, мужей перед женами, детей перед матерями... Армянин Давыдов был убит у себя в квартире, его жену красноармейцы заставили тут же готовить им обед и подать закуску. 72-летний старик Алавердов был заколот штыками, присутствующую дочь принудили играть убийцам на гармонике. На улице красноармейцы поставили глубокого старика Кусинова к стенке, чтобы его заколоть штыками. Проходивший другой старик обратился к палачам с просьбою пощадить жертву; красноармейцы зарубили обоих.

17 июля 1918 года после отхода добровольческих войск из гор. Армавира большевистские военные отряды заняли оставленный город и немедленно один из них окружил дом Персидского консульского агентства, над которым развевался персидский национальный флаг. Подошедшие красноармейцы сорвали флаг и потребовали выхода к ним агента Персидского консульства Иббадулы-Бека, который в форменном консульском мундире с погонами вышел на крыльцо своего дома; едва консульский агент появился перед красноармейцами, как раздалось несколько выстрелов, Иббадула-Бек упал, его стали рубить шашками и в конце концов подняли тело на штыки.

После совершенного убийства отряд ворвался в помещение агентства и похитил оттуда деньги, принадлежащие как лично убитому, так и персидскому правительству. Похищены были также драгоценности жены Иббадулы-Бека на сумму около 200 000 рублей. Во дворе консульства находилось в то время 310 персидских подданных, искавших там убежища, из них 270 мусульман и 40 христиан.

Всех скрывшихся под защиту персидского флага большевики-красноармейцы тут же во дворе расстреляли из пулеметов. Трупы были зарыты частью во дворе консульства, частью в двух могилах, вырытых под кручей между скотобойней и кладбищем.

Из числа армавирских жителей были казнены бывший атаман отдела Ткачев и учительница; их вывели в поле, заставили вырыть себе могилу и в ней обоих закололи штыками, засыпав полуживых землею. Ужасы армавирских казней довели многих женщин до полного умопомешательства.

В станице Чалмыкской казни казаков начались 5 июня 1918 года, длились несколько дней. 5-го числа после неудачного выступления измученного казачества нескольких станиц против большевистских властей большая часть казаков, принимавшая участие в этом восстании, ушла в горы, а меньшая вернулась в станицу. Следом за отступившими казаками в станицу Чамлыкскую вошел красноармейский отряд, приступивший к розыскам и арестам казаков. Арестованных предавали казни без суда. Первую группу казаков перед закатом солнца большевики вывели на площадь у станичной церкви, выстроили они 38 молодых и старых казаков в две шеренги спина к спине, разомкнули их ряды, и сами выстроились двумя шеренгами по 35 человек против обреченных на казнь; по команде командира отряда комиссара Виктора Кроначева большевики бросились с криками "ура" колоть штыками казаков. Когда уже все жертвы оказались лежащими на земле, казалось, были все без признаков жизни, то палачи пошли за телегами, чтобы отвезти тела за станицу. Пока большевики уходили, двое израненных казаков -- Карачинцов с 22 ранами и Мосолов с 9 ранами -- успели отползти от покрытого кровью места казни и подозвали своих казаков, которые унесли спасшихся в станицу. Оба казака выздоровели; Ка-рачцнцов давал показание, Мосолов сражается у Царицына с большевиками. Спасся еще от неминуемой смерти казак Нартов. Его схватили большевики в поле и там избили прикладами и искололи штыками; один из красных ударил штыком лежавшего Нартова в лопатку, штык защемило так, что, поднимая ружье, поднял он и тело Нартова, чтобы высвободить штык, красноармеец ногою ударил в спину заколотого. Выжил Нартов, сутки пролежал в поле и на утро самостоятельно дополз до своих огородов.

12 июня партию казаков в 16 человек привели к кладбищенской ограде, за оградою была вырыта для них могила. Выстроили казаков, предварительно раздев их до рубашки и перекололи их всех штыками. Штыками же, как вилами, перебрасывали тела в могилу через ограду. Были между брошенными и живые казаки, зарыли их землею заживо. Зарывали казненных казаки, которых выгоняли на работу оружием. Когда зарывали изрубленного шашками казака Седенко, он застонал и стал просить напиться, ему большевики предложили попить крови из свежих ран зарубленных с ним станичников. Всего казнено в Чамлыкской 183 казака, из них 71 казак подвергся особым истязаниям: им отрезали носы, уши, рубили ноги, руки. Трупы казненных по нескольку дней оставались не зарытыми, свиньи и собаки растаскивали по полям казачье тело.

В хуторе Хлебодаровском неизвестно за что был казнен учитель начальной школы Петров, зарубили его в поле шашками.

В станице Ереминской 5 июня было арестовано 12 казаков; большевики вывели их в поле, дали по ним три залпа и ушли. Среди упавших оказались пять казаков живых. Один из них, Карташов, имел силы переползти в пшеничное поле. Вскоре к месту казни пришли большевики с железными лопатами и ими добивали еще живых казаков. Свидетелю слышны были стоны добиваемых и треск раздробляемых черепов. На следующий день раненого Карташова нашли свои и отнесли скрытно домой. Большевики как узнали, что Карташов спасся, пришли к нему и хотели доколоть, но затем ограничились тем, что запретили фельдшеру под страхом смерти перевязывать раны казаку.

В станице Лабинской расстрел казаков начался 7 июня. Расстреляли ни в чем не повинных 50 казаков без суда и расследования. Расстреляли молодого офицера Пахомова и сестру его; когда мать пошла в станичное правление разыскать трупы убитых, ей ответили сначала грубостью, а затем застрелили и ее за то, что рыдала по сыну и дочери.