Русская армия и флот в XIX веке

Стрелок должен был принять ряд приготовительных упражнений по ознакомлению с устройством оружия, прицеливанию со стойки, по прикладке и проведению спуска курка. После этого приступали к стрельбе дробинками с помощью прибора генерала Мосалова [444]. Затем переходили к стрельбе холостыми патронами и только после этого солдаты допускались к практической учебной стрельбе.

Стрельба производилась поодиночке: в неопределенное время — с расстояния от 100 до 1 200 шагов; из рассыпного строя на 300-1 200 шагов. По команде стрельба велась с расстояния прицельного выстрела поодиночке и залпами из рассыпного строя.

Стрельба одиночная производилась обычно в мишень № 1 (1 аршин 8 вершков × 2 аршина 3 вершка) на расстоянии до 400 шагов включительно, в мишень № 2 (2 аршина 8 вершков × 3 аршина) до 500–600 шагов и на остальные расстояния — в мишень № 3 (2 аршина 8 вершков × 1 аршин 8 вершков). Каждый стрелок должен был стрелять в отдельную мишень.

Стрельба с расстояния до 400 шагов производилась всегда стоя, от 400 до 800 шагов — первые два выстрела производились в произвольном положении, а вторые — стоя; с расстояния более 900 шагов стреляли в произвольном положении.

После обучения стрельбе все стрелки разделялись на три класса: лучшие стрелки, средние и слабые. Независимо от класса все стрелки проходили ежегодно весь курс стрельбы.

Для стрелковых частей были разработаны особые программы стрелковой подготовки. Обучение предусматривало проведение более частых стрельб, на основании которых и производилось деление стрелков на классы.

Изменение формы боя в результате перехода к тактике стрелковых цепей во время войны 1877–1878 гг. имело своим следствием то, что основной тактической единицей стала рота.

До войны это понимали смутно, и когда, например, в 1856 г. обсуждался вопрос о введении двухшереножного строя, при котором неизбежно увеличивался фронт батальона, а рота приобретала большую самостоятельность, генералов озаботил вопрос о том, как поведут себя солдаты, получив эту самостоятельность.

Генералы-крепостники не верили солдату и стремились обеспечить должный надзор над ним не только вне боя, но и особенно в бою.

Устав о ротном и батальонном учении был издан в 1864 г. Он содержал в себе все необходимые данные для расчета роты и батальона и сведения о строях и стрельбе. К сомкнутым строям устав относил: развернутый строй, колонны (сомкнутые и разомкнутые, по отделениям, полувзводные и взводные), к разомкнутым строям — рассыпной строй.

Обучению строю роты и батальона уделялось довольно значительное время и внимание. Если рекрутская школа давала личные навыки, то ротное ученье ставило своей задачей сплотить солдат в организм, способный вести бой. Вот почему приобретало большое значение формирование навыков движения в различных строях и перестроений на месте и на ходу.

Авторы этих инструкций стремились довести до ясности мысль, что рота и батальон не есть нечто самодовлеющее, а составляют часть более крупной тактической единицы, которой и подчиняют свои действия. Таким образом, в основу учений был положен тактический принцип.

Наиболее ярко новые тенденции проявились в инструкции «Опыт руководства частей к бою», подготовленной генералом Драгомировым для войск Киевского округа в 1871 г., и в «Проекте инструкции для полевых занятий войск», изданном в том же году. Эти инструкции хотя и не меняли уставов, уже отставших в своих требованиях от новых средств борьбы, однако в отдельных вопросах входили с ними в противоречие.

Общее наблюдение за постановкой стрелкового обучения было передано инспектору стрелковых батальонов. Оно выражалось в специальных поверках воинских частей офицерами, выделенными министерством. Первая поверка была проведена в 1863 г. В Красном Селе поверялись полки 1-й и 2-й гвардейских пехотных дивизий и кавалерийские полки, на Ходынском поле — гренадерские и пехотные полки (от каждой роты по 84 чел.). Стрельба шла стоя из рассыпного (по 3 пули) и сомкнутого (по 2 пули) строя на дистанции в 400 шагов.

Стрельба дала весьма низкие результаты. Процент попаданий при стрельбе из рассыпного строя в гвардейских полках колебался от 18,3 (Семеновский полк) до 33,4 (Финляндский полк), в пехотных полках соотношение было еще хуже — 2,5 (Омский полк) и 8 (Иркутский полк). Лучше стреляли из сомкнутого, привычного для пехоты строя, но и здесь самый высокий результат не превышал 53,2 %, а самый низкий составлял 18,4 % [445].

Систематические поверки стали проводить только с 1871 г. В 1876 г. состояние огневой подготовки поверялось в 9 округах.

Из 110 пехотных полков 17 получили отличную оценку, 55 — очень хорошую, 39 — хорошую, 3 — посредственную и 2 полка — слабую [446].

В этом же году на проведенных в 24 стрелковых батальонах стрельбах 22 батальона получили оценку «отлично», а 2 — «очень хорошо» [447].

Требования инспекторских поверок состояли в том, «чтобы каждый… достиг уменья производить меткий боевой выстрел», для чего стрелок должен был при выстреле принимать во внимание «состояние воздуха, освещение, условия местности» и добивался «тонкой» стрельбы, не допуская замены единичной меткости каждого отдельного выстрела количеством выпущенных пуль. Так называемая «скорая стрельба» требовалась только от стрелковых частей, для линейных же частей устанавливалась «учащенная стрельба» по команде.

Несмотря на положительные результаты поверок, было подмечено, что все обучение стрельбе, скорее, клонилось к ее совершенствованию на стрельбище, чем к приближению к боевым условиям.

Вопрос о стрельбе в цель в годы, предшествовавшие русско-турецкой войне 1877–1878 гг., приобрел большое значение. Вокруг него было много споров, и в армии наметилось два направления. Одно отдавало предпочтение цельной стрельбе на близкие расстояния (в том числе и залповой стрельбе), другое же настаивало на целесообразности ведения одиночного беглого огня.

Сторонником последнего вида стрельбы был генерал Л. Зеделлер, находившийся при немецкой армии во время франко-прусской войны 1870–1871 гг. в качестве военного наблюдателя. Он указывал, что теперь «одиночный огонь есть главный вид боевой стрельбы; залпы возможны в редких случаях, при расположении небольшой части за закрытием; огонь на расстоянии верного выстрела есть самый действительный, и ему должно быть отдано полное преимущество…» [448]

Введение на вооружение казнозарядного оружия привело к тому, что «стрелковая цепь перестала составлять лишь придаточную часть сомкнутого строя, а приобрела при современном вооружении полную самостоятельность». За сомкнутым строем «осталось как бы второстепенное значение» [449].

Доклад Зеделлера был сначала рассмотрен в «Главном комитете по устройству и образованию войск» в 1875 г. [450], после чего его предложения были рассмотрены на выделенной комитетом комиссии, которой было предложено подготовить вопросы, относящиеся к строевой и огневой подготовке. Комиссия признала, что казнозарядное оружие изменило характер боя. Стрелковый бой приобрел в связи с этим самостоятельное значение. Поэтому, считала комиссия, необходимо «отдать полное предпочтение стрельбе из рассыпного строя», в то же время комиссия считала целесообразным сохранить залповую стрельбу из сомкнутых строев, но поскольку она может быть эффективной на сравнительно короткие расстояния, то рекомендовала установить во вновь принятых ружьях (Бердан № 2) прицел не на 1 200, а только на 600 шагов. Учитывались при этом и экономические соображения: считалось, что для обучения пехоты стрельбе с дальних расстояний потребуется больший расход боеприпасов.