Маршалы Сталина

Георгий Константинович подчас и сам улавливал неуместность своей грубости. Когда в одном из эпизодов Московской битвы танковые части противника потеснили 16-ю армию, Жуков прибыл в ее штаб вместе с командующим 5-й армией генералом Л. А. Говоровым.

— Что опять немцы вас гонят? — грубо-иронично спросил комфронтом. — Командовать не умеете. Вот Говоров вас поучит. У него оборона крепкая.

Жуков, как вспоминал Рокоссовский, вышел в соседнюю комнату, чтобы по телефону связаться со штабом фронта. Ему сообщили, что части 5-й армии в это время отошли под ударами противника. Надо было видеть, как был взбешен Жуков. Он буквально ворвался в комнату, где находились генералы — хозяин и гость, и срывающимся голосом закричал:

— Кого ты приехал учить? Рокоссовского? Он отразил удар танковых дивизий и бьет их. А против тебя одна паршивая мотодивизия, остальные пехотные. Вон отсюда на место! И если не восстановишь положение…

Войска генерала Рокоссовского выстояли. А затем в составе фронта перешли 5 декабря в контрнаступление. 16-й армии принадлежит честь освобождения важного железнодорожного узла Крюково, а затем городов Истры и Волоколамска. Авторитет Константина Константиновича был к этому времени настолько велик, что творил буквально чудеса.

21 января 1942 г. управление и штаб 16-й армии получили приказ сдать подчиненные войска соседним армиям, а самим перейти в район Сухиничей и принять в подчинение часть дивизий действовавшей там 10-й армии генерала Ф. И. Голикова. Последний действовал крайне неудачно и сдал Сухиничи противнику. Командующий фронтом приказал Рокоссовскому вернуть назад этот крупный железнодорожный узел, но при этом предупредил: ни на какие дополнительные силы рассчитывать он не должен.

На месте сил для наступления оказалось крайне мало. Тогда командующий прибег к военной хитрости: путем ложных радиопереговоров и перемещений войск была создана видимость, будто 16-я армия прибыла сюда в полном составе для развертывания широких наступательных действий. Хитрый замысел удался: генерал фон Гильс сам отвел свою пехотную дивизию из Сухиничей.

Когда начальник штаба 16-й армии генерал Малинин доложил об этом Жукову, тот не поверил сообщению, потребовал личного доклада от самого Рокоссовского. Один военачальник поздравил другого с таким блестящим успехом, но тут же дал директиву наступательными действиями изматывать противника, не давать ему закрепляться. По мнению Рокоссовского, директива не учитывала ситуации, сложившейся на фронте: «В это время противник имел превосходство в силах. Зима, холод, снег. Мы свои войска изматывали в сто раз больше. Я представил Г. К. Жукову обстоятельный доклад о положении войск с предложением перейти к обороне. Ответ был короток и резок. Цель действий Западного фронта даже для меня, командующего армией, была не ясна. Дивизии насчитывали по 2–3 тысячи человек вместо 8-10. Непрерывное наступление пожирало людей, как пламя — сухую траву. Некоторые дивизии представляли собой одни номера».

В эти дни Константин Константинович был тяжело ранен. Осколок снаряда задел позвоночник, повредил два ребра и пробил легкое. Командарму сделали операцию в полевых условиях и эвакуировали санитарным самолетом в Москву. Во фронтовом сортировочном эвакогоспитале было принято решение повторно прооперировать его.

По воспоминаниям главного хирурга госпиталя, поздно ночью ему позвонил Поскребышев, помощник Сталина, поинтересовался состоянием здоровья полководца. А рано утром в госпиталь заявился начальник отдела контрразведки «Смерш» Западного фронта Цанава и стал недружелюбным тоном задавать вопросы: «Сознаете ли вы ответственность за Рокоссовского? За его жизнь? Сделали ли вы все необходимое?».

Через двое суток обнаружилась пропажа: из истории болезни генерала исчез вкладной лист, заполненный хирургом сразу после поступления командарма в госпиталь. Особисты подстраховались, чтобы в случае печального исхода было против кого сфабриковать «дело». Но все обошлось. Через две недели Рокоссовский впервые встал с постели и начал передвигаться по палате. А 28 мая 1942 г. он убыл на фронт.

Константин Константинович получил назначение на должность командующего войсками Брянского фронта. Но пробыл там недолго. Ему не раз приходилось общаться по телефону со Сталиным, и Верховный уловил из разговоров: Рокоссовский хотел бы более масштабной и динамичной деятельности. Так полководец оказался во главе Сталинградского фронта (в конце сентября 1942 г. он был переименован в Донской, а Сталинградским стал называться бывший Юго-Восточный фронт).

В предстоящем контрнаступлении Донскому фронту была отведена значительная роль: вместе с войсками Юго-Западного фронта предстояло окружить и уничтожить противника в малой излучине Дона. Войска генерала Рокоссовского полностью справились с поставленной задачей: прорвав глубоко эшелонированную оборону, они сковали противника и не позволили ему парировать мощные удары по флангам 6-й немецкой армии. 23 ноября соединения Юго-Западного и Сталинградского фронтов замкнули кольцо окружения, в котором оказалась 330-тысячная вражеская группировка.

Противник сопротивлялся фанатично. Сокращение фронта обороны позволило ему значительно уплотнить свои боевые порядки. Кроме того, он воспользовался инженерными сооружениями, созданными советскими войсками в период оборонительной фазы Сталинградской битвы. Нашим сильно поредевшим частям нечего было и думать, чтобы с ходу преодолеть сопротивление врага.

«При очередном разговоре по ВЧ я счел своим долгом доложить об этом Сталину, — писал Рокоссовский.

— Затронул вопрос и о том, что целесообразнее было бы операцию по ликвидации окруженной группировки поручить одному фронту — Сталинградскому или Донскому — с подчинением ему всех войск, действующих под Сталинградом. Сталин не дал определенного ответа».

Тогда Верховный считал задачу более простой и обращал внимание на внешний фронт окружения. Но мало-помалу и он согласился с предложением командующего Донским фронтом, которому в конце концов и была поручена ликвидация окруженного противника.

Тогда-то и пришел к полководцу и его подчиненным по-настоящему звездный час. План операции был предложен лично Рокоссовским и разработан при «деятельном участии», что посчитал необходимым особо отметить Константин Константинович, начальника Генштаба А. М. Василевского и представителя Ставки генерала Н. Н. Воронова. Ударами по центру окруженной группировки с двух сторон предполагалось расчленить ее, а затем ликвидировать по частям. 27 декабря 1942 г. доработанный план был представлен в Ставку ВГК.

В новогоднюю ночь за скромным застольем, в котором, кроме командования фронтом и генерала Василевского, приняли участие прибывшие из Москвы командующий ВВС генерал А. А. Новиков и командующий дальней авиацией генерал А. Ё. Голованов, как-то случайно и вроде бы даже не очень серьезно стали вспоминать исторические примеры, когда попавшему в тяжелое положение врагу предъявлялся ультиматум. На следующий день к делу подошли уже всерьез, и общими усилиями текст ультиматума был составлен и отправлен в Москву. Сталин не только одобрил его, но и приказал за два дня до наступления вручить ультиматум командующему б-й германской армией Ф. Паулюсу, Всем добровольно прекратившим сопротивление гарантировалась жизнь. Но враг отказался от почетной капитуляции, более того — грубо нарушив общепризнанные нормы, открыл огонь по парламентерам.

И тогда 10 января 1943 г. заговорило оружие. Потребовались двадцать два дня напряженных боев, чтобы вынудить окруженных к капитуляции. В плен попали более 90 тысяч немецких солдат и офицеров, в том числе 24 генерала во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом.

Плененного военачальника первым допрашивал в своем штабе командующий 64-й армией генерал-лейтенант М. С. Шумилов. После допроса возник интересный казус, о котором Рокоссовский рассказал позднее со страниц газеты «Красная звезда»: «После допроса для генерал-фельдмаршала Паулюса, его начальника штаба генерал-лейтенанта Шмидта и адъютанта б-й немецкой армии полковника Адама в штабе нашей армии накрыли стол. Однако Паулюс заявил, что отказывается садиться за него, пока не появится в комнате командующий 64-й армией. Генерал Шумилов обратился за советом к находившимся на его КП заместителю командующего войсками Донского фронта генералу К. П. Трубникову и члену военного совета фронта А. С. Чуянову. Последний сказал: «Вопрос щекотливый. Надо звонить Рокоссовскому»…