История города Рима в Средние века

Людовик IV намеревался теперь серьезно выступить против Неаполя, тем более что ему обещана была поддержка сицилийского флота. Ближайшей задачей представлялось очищение Лациума, где Роберт при помощи гвельфов, в особенности Гаэтано, занял важные позиции. В конце мая император отправился в Веллетри, причем сенатором на Капитолии оставался Райнер, один из сыновей знаменитого Уго делла Фаджиола. Другой воинский отряд командирован был в Нарни и Тори, чтобы воспрепятствовать наступлению оттуда гвельфов. Из Веллетри производимы были набеги на соседние замки; Моляра, владение Анибальди, 11 июля римлянами взята была штурмом; Чистерна, принадлежавшая в. то время одной из ветвей Франджипани, сожжена дотла.

Недостаток жизненных припасов заставил, однако, римлян вернуться назад, «самого императора – отступить к Веллетри. Граждане этого маленького города мужественно заперли ему ворота, и император римский вынужден был расположиться лагерем в открытом поле. Настроение в войске, не получавшем жалованья, было возбужденное; рейнцы и швабы перессорились из-за добычи Цистерны, так что Людовик отпустил швабов в Рим, а с прочими войсками 20 нюня отступил к Тиволи. Не будучи в состоянии пробраться по Латинскому тракту на Лирис, он надеялся, подобно некогда Конрадину, проникнуть по Via Valeria, но герцог калабрийский запер границы в крепко защищенных проходах, между тем как в тылу Людовика находилась крепкая Палестрина, управляемая Стефаном Колонной. Положение императора в Тиволи было так же беспомощно, как некогда Генриха VII. Утрата Ананьи, куда неаполитанская рать была впущена была Гаэтани, отняла у Тиволи возможность долее держаться, и Людовик вернулся 20 июля в Рим.

Одни лишь мрачные лица, один громкий ропот встретили императора в городе. Орсини производили набеги уже до самих ворот, отрезали подвоз продуктов и делали нужду невыносимой. Разграбленных антипапой церковных сокровищниц оказывалось недостаточно для покрытия потребностей Людовика; он требовал денег, а их неоткуда было достать. Обещанные гибеллинами посылки не показывались, войска, которые генуэзские изгнанники хотели отправить из Савои, не появлялись, и ожидаемый сицилийский флот не был виден. Настроение в Риме стало враждебнее; грозили прогнать императора и издевались над лжепапой; схизма, которой Людовик хотел придать национальный характер противопоставлением Рима Авиньону, не находила себе еще никакой почвы в Риме. Будучи еще бессильнее Генриха VII, Людовик оказался вынужден бессильно отступить. Послав в Витербо своего маршала с 800 рейтарами, покинул и сам он 4 августа Рим с антипапой и лжекардиналами. Отъезд его был позорен и похож на бегство. Те же самые римляне, которые рукоплескали императору и его идолу, призывали на них теперь смерть, как на еретиков; они преследовали удаляющихся метанием каменьев; некоторые из оставшихся были убиты.

Едва удалился Людовик, как в несколько часов погас весь столь радикальный произведенный им в Риме переворот. Нигде и никакие деяния властителей не производили так мало впечатления на народ, как громкие подвиги средневековых императоров в Риме. Мимолетное пребывание их в городе, куда они вступали с полновластием цезарей, оставляло обыкновенно позади себя одни лишь следы осады и войны, сами же они бывали осмеиваны и забываемы, лишь только исчезали из глаз римлян на Via Cassia или Flaminia. Еще в ту ж ночь по отступлении Людовика вторгся в Рим Бертольд Орсини, племянник кардинала-легата, с гвельфским отрядом, а на следующий день явился и Стефан Колонна. Народ немедля сделал этих обоих аристократов сенаторами, между тем как Счиарра и Иаков Савелли, главы императорской демократии, бежали, не помышляя о сопротивлении. Конечно, немедленно началось гонение против гибеллинов; дворцы их были разрушаемы, имения их конфискуемы. 8 августа кардинал Иоанн с Наполеоном Орсини совершил въезд свой в город, в обладание которым снова вступил от имени церкви. Он утвердил новых сенаторов, а они созвали народный парламент, отменивший все акты Людовика и публично сжегший рукою палача его эдикты. Грубая чернь вырывала теперь тела немецких воинов из их могил, с воплями волочила их по улицам и низвергала с мостов в Тибр. 18 августа вступили в Рим и неаполитанцы, 800 рейтаров и многочисленная пехота под начальством графа Вильгельма д'Эболи, и таким образом владычество церкви и правительство Роберта были восстановлены без малейшего сопротивления.

Насколько успехи Людовика в Италии, начиная с перехода его через Альпы и кончая коронацией в Риме, привели в изумление весь свет своей отвагой и счастьем, настолько печальнее был конец императорского его похода. По извилистым путям предшественников своих двигался он назад и вперед по Тоскане для испробования, подобно Генриху VII, фортуны своей против Флоренции. Бесплодно теснил он из Витербо Орвието, причем прелестный край у Бользенского озера превращен был в пустыню. 17 августа двинулся он из Витербо и вторгся в гибеллинское Тоди, облагая контрибуциями и награбя деньги, причем антипапа ограбил сокровища С.-Фортуната. Умбрийское Тоди сделалось центральным пунктом его экспедиций, ибо оттуда командировал он графа фон Эттинген в Сполето, Романью, а сам решил направить нападения против Флоренции. Тем временем пришла к нему весть о появлении пред Корнето давно ожидаемого сицилийского флота. Сын Фридриха, король Петр, с 87 судами вышел в море и поплыл к берегам Неаполя; он сжег злополучную Астуру, где тень Конрадина все требовала от каждого сицилийца мести, и затем проник в устье Тибра, полагая, что император еще в Риме. Он отправил к нему послов в Тоди, требуя свидания в Корнето. Людовик покинул 31 августа этот город; антипапа же и императрица остались в Витербо. Он поспешил свидеться с сыном Фридриха. Совещание их в Корнето было весьма бурное; император обвинял сицилийца в медленности и требовал от него денежных средств; юный король, наоборот, требовал поворота Людовика на Рим, выполнения условленной военной экспедиции против Неаполя. Ввиду того, что это сделалось невозможным, они согласились на том, чтобы всем сухопутным и водяным боевым силам собраться в Пизе. Согласно этому, Людовик двинулся 10 сентября из Корнето и через Монтальто проследовал в Гроссето, который и был сожжен. Важная весть о внезапной кончине герцога Каструччио настигла там императора и побудила прямым путем спешить в Пизу, чтобы вырвать этот город у сыновей умершего тирана. Каструччио Кастракане по удалении из Рима с изумительной гениальностью восстановил свои утраты; он овладел против воли императора синьорией Пизы, откуда изгнал его наместника, графа фон Эттингена, и затем 3 августа вступил во вновь завоеванную Пистою. Собственные выгоды удалили его от императора, так как между ними не было взаимного доверия. Возвращение Людовика в Тоскану неминуемо превратило бы прежних друзей его во врагов; но тут в Лукке, куда только что вступил он с триумфом по покорении Пистои, 3 сентября 1328 г. истощенный напряжением и скошенный горячкой, великий тиран скончался. Умер он всего 47 лет от роду, на вершине своего могущества, повелителем половины Тосканы, в отлучении от церкви и со славой могущественнейшего авантюриста-диктатора со времен Эццелина и величайшего полководца Италии своего времени. Смерть его, избавление для флорентинцев, не была неприятна императору; и хотя сыновья тирана поспешно проследовали с воинской силой к Лукке, Пизе и Пистое для захвата владычества нал этим и прекрасными городами, но уже 21 сентября Людовик появился перед Пизой, добровольно его принявшей и сделавшей его синьором. Здесь, подобно предшественнику своему, основал он главную спою квартиру, остался продолжительное время, предпринял вооружения против Флоренции, новел новые процессы против Иоанна XXII, против которого бессильными буллами боролся и монах Корбара. В императорском войске обнаружилась крамола; нижнегерманцы со времени читернской распри не могли успокоиться; яростно требовали они своего жалованья и, не получив его, покинули в числе 800 рейтаров, считая с графами и рыцарями, 28 октября свой лагерь с намерением завладеть Луккой. Когда это не удалось, они заняли позицию на горе Черулио под Монтекнаро. где учредили военную республику под начальством констеблей и капралов, как в глубокой древности банды Одоакра или в позднейшую эпоху Роберт Гвискара. Они вели переговоры С Флоренцией о вступлении на жалованье в службу этого государства, а также и с императором Людовиком Посла его Марко Висконти принудили они остаться у них предводителем; они жгли кругом страну, грабежом которой жили, и вскоре в действительности завладели городом Луккой, который предлагали тому, кто за него дает дороже. Укоренение этой немецкой воинской шайки открывает собой историю чужеземных банд или компаний, бывших в течение более века страшным бичом Италии, силы которой они, подобно паразитным растениям благородного дерева, высасывали и поедали.