Иисус Навин. Давид

Приблизительно через 250 лет после того, как бездомная толпа семитских беглецов из Египта переправились через Иордан и вступила в Ханаан, Израиль стал восхваляемой нацией. Всеми почитаемый Судья, возглавлявший колена во времена долгих странствий и всеобщей нужды, окончательно уступил место «мелеху», царю, — и подданных у царя было великое множество.

Сундуки его были теперь полным-полны. Множество трофеев и внушительной дани было добыто у побежденных соседей Израиля. Великое множество даров принесли Давиду и другие народы, ищущие отныне союза с ним и его защиты, к примеру, северное царство Имаф.

Среди даров этих были изделия из золота и серебра, драгоценные камни и многие другие сокровища. Громадное количество медной руды поступало из царства Адраазара. Давид стал обдумывать еще один гигантский проект, и эти богатства были предназначены именно для него. В ведомстве податей большая часть богатства, не направляемая в национальную казну или для украшения царских покоев, предназначалась как жертва Господу. Для нее были построены особые хранилища. Народ, за минувшие столетия привыкший к скудной жизни, изумленно судачил об этих сокровищах и о непонятной бережливости царя. Но намерения последнего до времени оставались тайной.

Административное обустройство царства Давида частично осуществлялось благодаря советам его финикийских консультантов, частично с учетом уникальной природы израильской нации и частично на примере управленческих структур, которые Давид изучил, пока был вожаком наемников в Филистии. В качестве первого шага Давиду показалось важным исчислить свой народ. Перепись была необходимой прелюдией к разумной системе налогообложения, к порядку военной мобилизации, к трудовой повинности и к оптимальному разделению Израиля на провинциальные административные районы. Налоги будут необходимы, чтобы провести важные общественные работы, которые честолюбиво обдумывал Давид; подати требовались для затрат на расширенное управление, национальную безопасность и содержание завоеванных территорий. Общенародный призыв на военную службу в случае необходимости должен был сменить зыбкую систему племенных ополчений.

Давид приказал провести перепись военачальникам. Больше девяти месяцев военные команды бродили по новоиспеченной империи, пересчитывая народ и отсылая в столицу переписные листы.

Перепись спровоцировала серьезную политическую оппозицию политике царя. Старейшины колен были явно не заинтересованы в ней, так как справедливо усмотрели в переписи дальнейший сдвиг власти от советов колен к государству. Садок и Авиафар выступили на стороне старейшин. Племенной кругозор, природа израильского монотеизма и в основном децентрализованная структура теистического государства привили израильскому духу подспудное недоверие к монархии. Самуил в своей борьбе против Саула в свое время успешно использовал эти тенденции. Во время царствования Давида они до времени не проявлялись.

Но теперь руководители коалиции, направленной против переписи, напомнили давние пророчества Самуила: «Сыновей ваших он возьмет… и дочерей ваших возьмет… и поля ваши и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет… от мелкого скота вашего возьмет десятую часть…»

Старейшины и священники нашли сторонника ни в ком ином, как в Иоаве, военачальнике Давида. Когда царь посоветовался с Иоавом относительно переписи, преданный ветеран возразил:

— Господь, Бог твой, да умножит столько народа, сколько пожелает, и еще во сто раз столько, а очи господина моего, царя, да увидят это; но для чего господин мой, царь, желает этого дела?

Давид настаивал. Перепись была важна не только для национального благоденствия, но и для прочих существенных перемен, которые он намеревался осуществить в Израиле. Племенное общество тормозило движение Израиля к будущему. Но Давид добился своего. Царю стоило только напомнить Иоаву о его вероломном убийстве Авенира, чтобы тот смиренно согласился.

В более поздние века вспомнят, что моровая язва поразила Израиль вскоре после переписи, и это бедствие, как было принято в древности, объяснят гневом Господа на исчисление Его людей. Перепись была первым шагом к конечному «исчезновению» — ассимиляции — двенадцати «потерянных» колен Израиля. Ибо на людей Иуды, Дана, Вениамина, Манассии, Рувима и остальных Давид наложил новые законы преданности, которые сменили таковые по отношению к колену.

На вершине власти был, разумеется, сам Давид. Чтобы обеспечить контроль над разрастающейся бюрократией, он сделал свою власть абсолютной. Давид не назначил ни того, кого ныне назвали бы премьер-министром, ни визиря, но оставил за собой полномочия и царя, и главы правительства. Однако по особо трудным или деликатным вопросам Давид часто советовался со своим личным консультантом Ахитофелом, выдающимся старейшиной от Иуды из города Гило, сын которого Елиам, ветеран с дней Адоллама, стал одним из доверенных лиц царя.

Обустройство двора осуществлялось «мазкиром», царским герольдом. Он наблюдал за дворцовыми церемониями, служил своего рода секретарем при официальных встречах, организовывал царские аудиенции и действовал связным между царем и более мелкими служащими. Этот герольд, Иосафат, также заведовал протоколом, отвечал за содержание царского хозяйства, объявлял все царские указы и следил за ведением летописей и архивов.

Кроме того, Давид учредил должность царского писца, также подчинявшегося Иосафату. В дальнейшем это оказалось эпохальным деянием. До этого времени сведения об израильской истории основывались в основном на устном предании. Рассказы об истории евреев, об их религиозных началах передавались из уст в уста, от поколения к поколению. Финикийцы, как культурные посредники хананеев, добились великолепного достижения. Из невероятно сложной иероглифической системы египтян с ее тысячами изощренных знаков за несколько веков до того хананеи стали отбирать ограниченное количество элементарных знаков, которые можно было использовать для записи, пусть и в рудиментарной форме, их семитской речи. При финикийцах эта система была обновлена, расширена и доведена до совершенства. Позднее это революционное изобретение было названо алфавитом. Используя слоговое письмо примерно из двадцати знаков, можно было написать бесконечно много семитских слов, представляющих бесконечное число значений и оттенков значений.

Для Давида письменные знаки финикийцев — язык которых был практически идентичен древнееврейскому — казались даром Божьим. Что ни говори, память человеческая несовершенна. Она уже не являлась надежным резервуаром для таких сложных действий, как управление и коммерция. Алфавитное письмо обеспечивало видимую и неизменную регистрацию, что, собственно, и требовалось. Давид сразу же оценил исключительные возможности этого достижения.

В частности, стала возможна перепись населения Израиля. Официальная история его правления — регистрация его деяний как служителя Яхве — теперь тоже могла быть сохранена на все времена. Но помимо всего этого, все события из жизни еврейского народа, от самых древних дней — деяния Яхве, проявляющиеся через детей Израиля, — могли быть изложены, закреплены и распространены. Этому можно было бы научить население покоренных территорий, согласившихся принять еврейскую веру. Резцом на камне, птичьим пером на глиняном черепке или пергаменте, законные установления Яхве могли быть кодифицированы и стать общеизвестными.

«Софер», писец или царский секретарь, был лично предложен Давиду Хирамом Финикийским — обжигающий дар! Писца звали Серайя. Его отец4ыл уроженцем Египта, которого привезли в Тир, чтобы помочь усовершенствовать алфавит и обучить пользоваться им группу финикийских писцов. Теперь Серайя будет делать то же самое для Давида и Израиля. Помимо содержания царских архивов и составления посланий и распоряжений Давида, Серайя учил военачальников новому искусству письма. Он обучал этому и священников. В свою очередь, ученики Серайи помогли основать собственную письменную традицию, чтобы обслуживать бюрократию и распространять дар грамотности на города и веси израильские.