Разделяй и властвуй. Нацистская оккупационная политика

Вариативность германской религиозной политики заключалась, во-первых, в маневрировании между разными течениями православия на Украине. Во-вторых, она проявилась в разном отношении к РПЦ — если на Украине поддержка деятельности православных сепаратистов и УГКЦ имела своей целью подорвать позиции Московской Патриархии и оторвать украинское население от православия, то на северо-западе России оккупационные власти инициировали и поддерживали деятельность «Псковской миссии», созданной в рамках РПЦ.

Эффективность нацистской религиозной политики была высокой в первые месяцы оккупации. «Религиозное возрождение» получило одобрение со стороны населения оккупированной территории. Германские власти смогли инициировать раскол православия на Украине и в Белоруссии. Однако впоследствии произошло снижение эффективности германской политики — в том числе из-за враждебного отношения оккупантов к духовенству и верующим ^{857}, а также понимания некоторыми священнослужителями антирелигиозного характера нацистской власти. Не способствовала эффективности германской политики и недостатки в кадровой работе — например, оккупационные власти иногда подбирали священников из числа «пьяниц и развратников, не пользующихся никаким авторитетом у населения» ^{858}. Отсутствие достойных кадров духовенства привело к тому, что, по данным германских властей, к началу 1942 г. «население, устремлявшееся к любому попу на первом этапе наступления [немецких войск]… по большей части утратило свой интерес к церкви» ^{859}.

Советская религиозная политика на оккупированной территории страны была реализована в рамках нового курса, направленного на нормализацию отношений с конфессиями — прежде всего, с Русской Православной Церковью. В первый период войны советская политика не имела широкой масштабности и заключалась, в основном, в реализации контрмер, направленных на предотвращение церковного раскола, религиозного коллаборационизма и противодействие нацистской пропаганде «безбожности СССР». Вариативность советской политики была невысокой.

В то же время эффективность советской религиозной политики была достаточно высокой. Распространение информации о прекращении гонений на религию и патриотические призывы конфессий оказали значительное воздействие на настроения населения оккупированной территории СССР. Германские власти вынуждены были принимать контрмеры — в частности, расстреливали священников за чтение патриотических обращений РПЦ перед паствой ^{860}. Церковные сепаратисты на Украине признавались в том, что встречали серьезное противодействие со стороны представителей православного духовенства, который ориентировались на Московскую Патриархию ^{861}. Антинацистские настроения германские власти отмечали у православных священнослужителей даже в эстонской глубинке — например, на о. Сааремаа в июле 1942 г. ^{862} В то же время, очевидно, советская религиозная политика не оказала значительного воздействия на «неправославное» духовенство и верующих — униатов на Украине, католиков и протестантов в Прибалтике, мусульман в Крыму.

§ 4. «БОРОТЬСЯ ВМЕСТЕ С ВЕРМАХТОМ ПРОТИВ БОЛЬШЕВИКОВ»:

Национальный фактор в военном коллаборационизме (формирования «Хиви» и «Шума»)

Ориентация на быструю победу в войне с СССР делала для руководства Германии ненужной разработку программы военного сотрудничества с народами Советского Союза ^{863}. 16 июля 1941 г. Гитлер издал приказ о том, что в оккупированных областях «никто другой, кроме самих немцев, не должен носить оружие» ^{864}. Такое отношение к военному коллаборационизму основывалось и на расовых предрассудках — для нацистов было неприемлемым какое-либо «военное братство» с представителями народов СССР ^{865}.

Тем не менее определенное военное сотрудничество с представителями народов СССР допускалось — во-первых, в диверсионно-разведывательной сфере. Весной 1941 г. абвер совместно с ОУН сформировал два украинских батальона, названных «Роланд» и «Нахтигаль» ^{866}. [34] В октябре 1941 г. в абвере были созданы «Горский» и «Туркестанский» батальоны, которые были направлены на южный фронт ^{867}. Во-вторых, в начале войны вермахт воспользовался услугами перебежчиков — в июле 1941 г. было создано подразделение в составе 396 эстонцев — дезертиров из РККА и бывших военнопленных ^{868}, в августе 1941 — казачий кавалерийский полк под командованием майора Красной Армии И.Н. Кононова, перешедшего на германскую сторону ^{869}. Эти подразделения были малыми по численности, а их национальная окраска использовалась, в основном, для пропагандистских целей.

В-третьих, в тыловых районах оккупированной территории было санкционировано создание полицейских подразделений из числа представителей местного населения, с целью «сэкономить» людские ресурсы Германии. Согласно приказам Г. Гиммлера от 25 и 31 июля 1941 г., была начата вербовка в военизированные вспомогательные силы ^{870}, которые фигурировали под названиями «стража порядка», «служба порядка», «организация самозащиты» ^{871}, подчинялись командным инстанциям вермахта или СС и несли охранную службу, иногда участвуя в карательных операциях ^{872}. 6 ноября 1941 г. по приказу Г. Гиммлера все такие части были объединены во «Вспомогательную охранную службу полиции порядка» («Шума», от «Schutzmannschaft») ^{873}. Численность вспомогательной полиции была установлена в пределах от 0,3% до 1% численности населения конкретного города или села ^{874}. К сентябрю 1942 г. оккупанты заменили многие тыловые части вермахта на такие формирования ^{875}.

На Украине вспомогательные полицейские формирования фигурировали под названиями «Украинская народная самооборона», «Украинская добровольческая армия» ^{876}, в Белоруссии — «Белорусская краевая самооборона» и т.п. К концу августа 1942 г. во вспомогательной полиции на Украине служило 150 тыс. чел. ^{877} В июне 1942 г. «Белорусская самооборона» была преобразована в «Белорусский охранный корпус», состоявший из шести батальонов ^{878}. На территории Западной Украины, Западной Белоруссии и Виленского региона германские власти разместили польские полицейские батальоны, созданные как из местных жителей, так и переведенные из Генерал-губернаторства (т.н. «синяя полиция») ^{879}. В Крыму были созданы крымско-татарские «отряды самообороны» ^{880}, которые в июле 1942 г. были сведены в батальоны «Шума» (к ноябрю 1942 г. было создано восемь таких батальонов) ^{881}. Крымско-татарские подразделения занимались выявлением советско-партийного актива и пресечением деятельности партизан, несли охранную службу в тюрьмах и лагерях СД, лагерях военнопленных ^{882}.