Штурм Брестской крепости

В-третьих — считалось, что конфликту должен был предшествовать т. н. «угрожаемый период» — обострение советско-германских отношений (предъявление Германией каких-либо требований к СССР). Это подтверждала как международная практика, так и различные агентурные сообщения, например такое: «[в штабе ВВС Германии] заявляют, что вначале Германия предъявит Советскому Союзу ультиматум с требованием более широкого экспорта в Германию и отказа от коммунистической пропаганды. В качестве гарантии выполнения этих требований в промышленные и хозяйственные центры и на предприятия Украины должны быть посланы немецкие комиссары, а некоторые украинские районы должны быть оккупированы германской армией. Предъявлению ультиматума будет предшествовать „война нервов“ в целях деморализации Советского Союза… Большая часть германского офицерства, а также некоторые круги национал-социалистической партии настроены явно против войны с СССР». Через несколько дней источник повторил информацию, явно подброшенную ему с определенной целью: «…По данным польской разведки, между армией и политиками в Германии имеются расхождения… военные высказываются за войну против СССР, в то время как политики настаивают на переговорах.

Политики, руководимые Риббентропом, доказывают, что в переговорах Германия добьется всего того, чего она хочет, т. е. участия в экономическом и административном контроле Украины и Кавказа. Мирное разрешение даст Германии больше, Чем управление завоеванной территорией, лишенной советского административного аппарата. В конце апреля Гитлер еще не принял определенного решения, какой из двух методов следует применить» [227].

Таким образом, руководству СССР внушалось, что решение еще не принято и в конечном итоге оно будет зависеть от поведения самого СССР.

Наконец, доводимая до Кремля германская «деза» не только вводила в заблуждение советское руководство относительно сроков и условий нападения, но и объясняла причины появления у границ соединений вермахта: «…Германские военные силы, собранные на границе, должны показать Советскому Союзу решимость действовать, если ее к этому принудят. Гитлер рассчитывает, что Сталин станет в связи с этим более сговорчивым и прекратит всякие интриги против Германии, а главное — даст больше товаров, особенно нефти» [228].

Несмотря на неясность обстановки, руководство СССР не могло сидеть сложа руки — помимо более тщательного и настойчивого сбора информации, было принято решение и об усилении армии, принимая во внимание поступавшие из-за рубежа сообщения.

В апреле-мае 1941 г. Наркомат обороны и Генеральный штаб с согласия правительства СССР начали проводить скрытую мобилизацию военнообязанных запаса под прикрытием больших учебных сборов (всего призвано на «сборы» 802 тыс. человек) [229]. С апреля 1941 г. развернулась работа по переводу стрелковых дивизий на штат военного времени, утвержденный 5.04.1941-го.

При этом состав сд приграничных округов был доведен: 21 сд — до 14 тыс. человек, 72 сд — до 12 тыс. человек, и 6 сд — до 11 тыс. чел. Например, 12 сд первого эшелона ЗапОВО (3, 10 и 4А) на 11 июня была обеспечена (по штату военного времени) 120-мм минометами, всеми типами артиллерийских орудий, стрелковым оружием [230] и боеприпасами к этому.

В апреле нарком обороны СССР С. К. Тимошенко и начальник Генштаба РККА Г. К. Жуков приказали командующему войсками ЗапОВО Д. Г. Павлову приступить к разработке плана оперативного развертывания. В директиве на его разработку, в частности, говорилось: «Пакты о ненападении между СССР и Германией, между СССР и Италией в настоящее время, можно полагать, обеспечивают мирное положение на наших западных границах. СССР не думает нападать на Германию и Италию. Эти государства, видимо, тоже не думают напасть на СССР в ближайшее время. Однако, учитывая… сосредоточение Германией к границам СССР значительных сил… заключение германо-итало-японского военного союза… необходимо при выработке плана обороны СССР иметь в виду… и таких возможных противников, как Германия… Не исключена возможность, что немцы сосредоточат свои главные силы в Восточной Пруссии и на варшавском направлении с тем, чтобы через Литовскую ССР нанести и развить удар на Ригу или на Ковно, Двинск. Одновременно необходимо ожидать вспомогательных сильных ударов со стороны Ломжи и Бреста с последующим стремлением развить их в направлении Барановичи, Минск…» [231]

Основными задачами для ЗапОВО, становящегося с началом боевых действий Западным фронтом: упорной обороной УР прикрыть отмобилизование и сосредоточение войск, не допустить вторжения на территорию СССР. Далее — при наступлении Юго-Западного фронта ударом левого крыла на Седлец способствовать разгрому люблинско-радомской группировки врага.

В соответствии с планом развертывания в начальный период необходимы четыре района прикрытия (РП).

РП № 4 (РП-4), прикрывающий направление Брест — Барановичи, оборонялся войсками 4-й армии генерал-майора A. A. Коробкова [232], чья полоса обороны: справа — (иск.) Дрохичин, (иск.) Гайновка, Коссово; слева — (иск.) Демблин, Влодава, Невеж и далее по реке Припять. Задача — прочной обороной Брестского УРа и полевых укреплений по восточному берегу Буга прикрыть сосредоточение и развертывание армии.

Далее — наступая на Дрошин, Седльце (Седлец), Горволин, Форсировать р. Буг, на 3-й день операции подвижными силами овладеть Седлец, на 5-й — переправами на Висле, на 8-й (главными силами) выйдя на нее, в готовности форсировать. В дальнейшем иметь в виду действия на Радом [233].

…26 апреля Генштаб отдал предварительное распоряжение Военным советам Забайкальского и Дальневосточного ВО быть готовыми к отправке на запад — пяти мк, двух ск и двух вдбр.

С 13 по 22 мая поступили распоряжения Генерального штаба о начале выдвижения к западной границе трех армий. Переброска была спланирована с расчетом завершения сосредоточения в районах, намечаемых оперативными планами, в период с 1 июня по 10 июля 1941 г.

В середине мая нарком обороны СССР С. К. Тимошенко и начальник Генштаба КА Г. К. Жуков подали председателю СНК И. В. Сталину свои соображения по плану стратегического развертывания вооруженных сил СССР на случай войны с Германией и ее союзниками: «…Вероятнее всего, главные силы немецкой армии… будут развернуты к югу от Демблин для нанесения удара в направлении Ковель, Ровно, Киев…[сопровождаемого]…короткими концентрическими ударами со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи».

Командование РККА, предотвращая удар вермахта, предложило ни в коем случае не давать Германии инициативы — атаковать самим, упредив ее в развертывании, в тот момент его этапа, когда она не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск.

Тимошенко и Жуков предложили главный удар нанести силами Юго-Западного фронта в направлении Краков, Катовице (отрезая Германию от ее южных союзников), вспомогательный — левым крылом Западного фронта в направлении Седлец, Демблин (с целью как сковывания варшавской группировки, так и содействия Юго-Западному фронту в разгроме люблинской группировки противника…) [234].

С военной точки зрения предложение было оправданным. Хотя и достаточно рискованным: с одной стороны, Финляндия показала, что уверенность в победе не всегда к победе приводит, с другой — Германия гораздо сильнее Финляндии.

В-третьих — можно ли доверять разведке в части сведений о численности (и соответственно степени готовности) германской армии в Польше? Последнее опасение было не беспочвенным — например, 15 мая ГРУ ГШ РККА сообщало о наличии на варшавском направлении, в полосе ЗапОВО 30 дивизий. В реальности же даже в декабре 1940 г. Германия держала на востоке (т. е. в Польше) 34 дивизии, к концу апреля 1941 г. их стало 75, а к 15 мая их число подошло к 100 [235], причем около 50 — в полосе ЗапОВО. Нелишне напомнить, что и германская разведка, с одной стороны, недооценивала мощь СССР, с другой — пристально следила за всеми перемещениями РККА, исключая возможность внезапного удара. Оценивая возможность русского наступления, Гальдер отмечал, что до 20 апреля «мы значительно слабее русских, но после 20.4… эта опасность будет полностью устранена» [236].