Порт-Артур, Воспоминания участников

Даже теперь, через полвека, он с отчетливостью помнит происшедшую катастрофу и уверял меня, что он тоже видел двигавшийся в воде перископ и обратил на него внимание своего командира.

Теперь нельзя сомневаться, что никакого перископа там быть не могло. Такова была сила массового самовнушения перед грозным оружием нового типа, проявившим себя во Вторую великую войну в борьбе за обладание морскими путями.

В то время нигде в мире еще не было подводных лодок, однако, шли работы по испытаниям подлодки во Франции. Мысль о подводных лодках была уже в умах.

В те дни в Артуре железнодорожный техник Налетов, свойственник кап. 1-го ранга Матусевича, начал строить изобретенную им настоящую большую подводную лодку. В Артуре Налетов не мог ее достроить. Она была разрушена в сухом доке при бомбардировке порта. После войны, уже в России, Налетов ее построил, и она вошла в состав русского подводного флота. Замечательно, что подводная лодка, одна из первых в мире, была задумана в Артуре, в 1904 году, и позднее построена, - но не корабельным инженером, и даже не инженером вообще, а всего лишь техником по железнодорожной службе, человеком со скромным, едва со средним образованием. Как трудно ему было добиться внимания властей к своей научно-технической идее! Я это хорошо знаю, т. к. часто встречался с ним в доме моего начальника, ставшего еще в Артуре адмиралом. Налетов ничего не добился бы без помощи Матусевича.),

увидели якобы перископы и открыли беспорядочный, почти панический огонь, каждый вокруг себя.

И какая была стрельба?! Как друг друга не перебили? А может быть, за перископы принимали головы тонущих?

Когда эта стрельба стихла, и миноносцы стали медленно двигаться в сторону входа в гавань, я бросился опять в порт, чтобы оказать помощь пострадавшим, если миноносцам посчастливилось кого-либо спасти.

Придя к внутреннему бассейну, я пошел по стенке мимо сухого дока ко входу во внутренний рейд и дошел до дома командира порта, у самого входа во {161} внутренний бассейн, где находились и главные портовые ворота.

Гибель адмирала Макарова и "Петропавловска" в течение одной-двух минут потрясла всех до глубины души: рабочие, матросы, офицеры, кто мог отлучиться, были еще на Дачных Местах. Прямо жутко было идти - ни живой души кругом.

Вдруг сзади и справа от себя я услышал топот коней. Оглянулся и вижу карьером мчатся из портовых ворот два всадника. Они резко остановились у берега, шагах в двадцати от меня, и стали, как вкопанные, устремляя взоры на вход в гавань. Там никого не было видно. Первый офицер зарыдал, содрогаясь всем телом, сидя в седле. Он вынул платок и уткнулся в него лицом. Плакал он так горько, что мне слышны были его глухие рыдания. Это был великий князь Борис Владимирович. Второй был его адъютант.

Вскоре во входе в гавань из-за Золотой Горы показались первые миноносцы и стали втягиваться во внутренний рейд. Часть их потянулась в восточный бассейн.

Я побежал туда. Там обычно становились они бок о бок один к другому, кормами вплотную к набережной. На одном из миноносцев было около десятка спасенных и несколько трупов. Среди живых все были легко раненые, но дрожали от стужи, мокрые. Вода в море была еще очень холодная, но в воздухе было хорошо.

Я взялся за одного, подававшего очень слабые признаки жизни. Это был почти старик, музыкант, сверхсрочный. Он как будто уже не дышал. Едва ощутимый пульс. Мы его положили на стол в кают-компании. Я стал делать ему искусственное дыхание. Офицеры и матросы-вестовые укрывали его одеялами и шинелями и согревали бутылками с горячей водой.

В это время приходит кто-то со стенки и говорит мне:

- Идите скорее, доктор, великий князь ранен. Он на миноносце, отшвартовавшемся там-то в бассейне. Я спросил, тяжело ли ранен великий князь? Мне {162} ответили, что у него на ногах мелкие раны, но он очень потрясен и страдает.

- Говорит ли? - спросил я.

- Да, - ответили мне.

- Тогда поищите скорее кого-либо другого. Если я брошу этого, он умрет.

Музыкант постепенно очнулся. Его отправили в Сводный военный госпиталь. Не знаю, выжил ли он. Конечно, ему угрожало осложнение в легких от холодной воды, особенно в его возрасте.

Мичман Петя Воробьев (мой соплаватель по "Пересвету"), в те дни плававший уже на миноносце, рассказал мне потом, что великий князь Кирилл Владимирович плавал на обломках в числе чудом спасшихся.

Когда миноносец приблизился к плававшим, Воробьев увидел среди них и великого князя. Всех быстро втащили на палубу и повели в кают-компанию миноносца.

С миноносцев, стоявших в бассейне, я пошел в сторону портового лазарета, так как узнал, что большинство спасенных были доставлены туда. Когда я быстро шел по набережной внутреннего бассейна, навстречу мне два офицера вели, поддерживая под руки, флаг-офицера адмирала Макарова, мичмана Яковлева, только что доставленного на берег. Он был без фуражки и едва передвигался. Голова его всё опускалась и свисала. Лицо было испачкано и измучено.

Мичман Яковлев (Лет десять спустя, когда я служил в морском министерстве в Управлении главного санитарного инспектора флота, этот Яковлев уже был капитаном 2-го ранга и состоял адъютантом при морском министре, адмирале Григоровиче.), великий князь и другие, оставшиеся в живых, спаслись только потому, что были наверху, на мостике возле адмирала Макарова, - но самому адмиралу спасти не удалось. В море потом видели плавающее адмиральское пальто. Видимо, адмирал сам его снял, чтобы легче было плыть, но, как старик, он не мог удержаться на воде.

Из числа спасенных только два-три десятка человек были не ранены. Несмотря на то, что катастрофа произошла в миле или двух от берега и среди своих {163} судов, все остальные погибли с кораблем: так ужасен был взрыв.

Небольшой портовый лазарет находился очень близко от внутреннего бассейна, направо от портовых ворот, недалеко от знаменитого в Артуре ресторана "Саратов", получившего имя парохода Добровольного флота того же имени от буфетчика его, основателя ресторана.

Там было полно. Старший врач лазарета, д-р Глазко, быстро показал мне спасенных. Все были крайне потрясены взрывом и многие дрожали от нервного шока и холодной воды в море. Их успели уже уложить в кровати.