Заговор генералов

Керенского охватило беспокойство. Он - товарищ председателя Исполкома Совдепа. Он же - член Временного комитета Думы. Ему предложен портфель министра... Три кресла. И теперь нужно выбрать: какое отвергнуть, в какое сесть. Только бы не просчитаться.

В калейдоскопе событий обозначилось: восставшие, солдаты и рабочие, слушают Совдеп. Понятно: Совет рожден революцией. Он как бы восстановил связь, перекинул мост между пятым годом и нынешним. Думские же депутаты те же самые, что сидели в Таврическом и неделю назад. Но правительство есть правительство, и министр - это министр!.. Александр Федорович пытался убедить членов Исполкома по-одному, кулуарно. "Нет, решительно нет! Как можно отменить постановление, принятое час назад? Тем более что тут есть принципиальная сторона". Возгоревшаяся было вожделенная мечта гасла. Откажется от портфеля - никогда себе не простит. "Товарищ председателя самозванного Исполкома"... Сегодня Совдеп существует, завтра он может оказаться мифом. А министр... Он станет министром!

- Ваше предложение принимаю, - ответил Керенский Родзянке.

Нет, он не отверг Совдеп: в голове его уже созрел план, как обыграть своих непримиримых сотоварищей. Александр Федорович знал, что с часу на час должно начаться заседание Исполкома совместно с представителями от заводов и полков - теми самыми, перед кем он почти непрерывно выступал все эти шальные сутки.

Дождался, когда все собрались и заседание началось, и ворвался в зал, оборвав на полуслове чье-то выступление.

- Товарищи! Я должен вам сделать сообщение чрезвычайной важности! Товарищи, доверяете ли вы мне?

Голос его, достигнув звенящих высот, сорвался. Из разных концов послышалось:

- Доверяем! Доверяем!

- Я говорю, товарищи, от всей глубины моего сердца, я готов... - он уронил голос до трагического шепота, - я готов умереть, если это будет нужно...

Уловил движение на скамьях, будто те, сидящие, хотят броситься ему на помощь:

- Товарищи, в настоящий момент образовано Временное правительство, в котором я... - он сделал паузу, - ванял пост министра!

Нервное напряжение в зале разрядилось хлопками. Это уже кое-что. Он снова взвинтил голос:

- Товарищи, я должен был дать ответ в течение пяти минут и поэтому не имел возможности получить ваш мандат для вступления в состав Временного правительства.

В рядах зашептались. Члены Исполкома начали что-то объяснять сидящим с ними рядом делегатам. Но Керенский не Дал разрастись опасной заминке:

- Товарищи, в моих руках находились представители старой власти, и я не мог пе воспользоваться этим обстоятельством. Ввиду того, товарищи, что я принял на себя обязанности министра юстиции до получения от вас на это полномочий, - он опять перешел на драматический шепот, - я слагаю с себя звание товарища председателя Совета... - опустил голову, как бы не в силах говорить далее. - Но для меня жизнь без народа немыслима, и я вновь готов принять на себя это звание, если вы признаете это нужным...

Расчет его оказался точным: подобного представления никто из них еще по видывал. Из зала отозвались - кто аплодисментами, кто выкриками: "Признаем!"

- Товарищи, войдя в состав Временного правительства, я остался тем же, кем был, - республиканцем. В своей деятельности я должен опираться на волю народа, я должен иметь в нем могучую поддержку. Могу ли я верить вам, как самому себе?

- Можешь! Можешь! Верь!

Подстегнутый восклицаниями и аплодисментами, он возвысил голос до истерических нот:

- Я не могу жить без народа! И в тот момент, когда вы усомнитесь во мне, убейте меня! - Слезы готовы были брызнуть из его глаз. - Товарищи! Позвольте мне вернуться к Временному правительству и объявить ему, что я вхожу в его состав с вашего согласия, как ваш представитель!

И, не дав никому опомниться, он выбежал из зала. Дело было сделано. Все три кресла - его!..

3

На рассвете 28 февраля, покинув салон-вагон императорского поезда, генерал Иванов из губернаторского дворца вызвал к прямому проводу Хабалова.

Дежуривший у аппарата офицер передал:

- Генерал Хабалов находится в здании Адмиралтейства и полагает, что выход его оттуда неизбежно связан с арестом его на улице революционерами.

- Передайте: генерал-адъютант Иванов будет у аппарата в девять часов утра; если генерал Хабалов не может подойти сам, пусть пришлет доверенное лицо.

В Адмиралтействе аппарат Юза был. Точно в девять часов разговор между двумя главнокомандующими войсками Петроградского округа - только что смещенным и только что назначенным - состоялся:

- Здравия желаю, ваше высокопревосходительство, я Хабалов,

- Ответьте: какие части в порядке и какие безобразят?

- В моем распоряжении в здании Главного Адмиралтейства четыре гвардейских роты, пять эскадронов и сотен и две батареи. Прочие войска перешли на сторону революционеров или остаются, по соглашению с ними, нейтральными. Отдельные солдаты и шайки бродят по городу, стреляя прохожих, обезоруживая офицеров.

- Какие вокзалы охраняются?

- Все вокзалы во власти бунтовщиков, строго ими охраняются.

- В каких частях города поддерживается порядок?

- Телефон не действует, связи с частями города нет. Министры арестованы.

- Какие полицейские власти находятся в данное время в вашем распоряжении?

- Не находятся вовсе.

- Какое количество продовольствия в вашем распоряжении?

- Продовольствия в моем распоряжении нет.

- Много ли оружия, артиллерии и боевых припасов попало в руки бастующих?

- Все артиллерийские заведения во власти повстанцев.

- Какие военные власти и штабы в вашем распоряжении?

- В моем распоряжении лично начальник штаба округа, с прочими окружными управлениями связи не имею...

Еще дочитывая ленту с аппарата, генерал-адъютант Иванов понял, что в столице произошло нечто совсем иное, чем представлял себе царь, и что его самого ожидает отнюдь не легкая, лишь за почестями и орденами, прогулка. Но мешкать нельзя. Хотя бы Адмиралтейство нужно использовать как плацдарм.

В час дня в штаб-вагоне передового эшелона, в который был погружен Георгиевский батальон, Иванов покинул Могилев.