Лекции по истории позднего средневековья

Лекция 27 (26 Января)

Мы видели, в каком отношении находился Мориц Саксонский к Карлу V. Карл не хотел верить доходившим до него слухам об измене Морица и его замыслах и продолжал заниматься возвратившимся в Тридент собором. Мы видели, вследствие какой причины собор разделился. Можно сказать, что упорство Павла III и подозрительность спасли протестантов от величайшей опасности. Если б собор не разделился именно в ту решительную эпоху, когда император, окончив Шмалькальденскую войну, стоял во главе Германии, то, конечно, решения Тридентского собора могли бы получить совсем иной вес. Разделение собора заставило императора принять иное средство, именно Аугсбургской интерим. После Павла III Юлий III, его преемник, согласился с императором и сам приказал духовным лицам воротиться из Болоньи в Тридент; император находился в окрестности города, следил за действиями собора и ожидал его успешного окончания. Между тем Мориц продолжал осаду Магдебурга. Он с намерением тянул осаду: видно было, что он не хотел взять этого города, последнего оплота протестантов; ему нужно было войти в сношения с другими предводителями протестантского движения для того, чтобы дать время соединиться войскам воедино. Весной 1552 года он мог приступить к исполнению замыслов. Главными союзниками его являлись Альбрехт Бранденбург — Кульмбахский и ландграф Гессенский, сын плененного. Недовольные силами, собравшимися в Германии, они вступили в сношение с Францией. Альбрехт ездил под чужим именем в Париж и вел переговоры с Генрихом II; там находился и Шертлин фон Буртенбах, вступивший во французскую службу: Генрих II обещал помощь.

Таково было положение дел в начале 1552 года. Карл ждал в Тридент протестантских богословов. Меланхтон по поручению Морица отправился было туда, но замедлил на дороге и остался в Нюрнберге. Курфирст Саксонский требовал между тем от собора невозможных уступок; ему хотелось только выиграть время. В апреле он снял осаду Магдебурга и с 25000 бросился в Южную Германию, где соединился с ним Альбрехт и ландграф Гессенский; вся армия составляла более 50000. Карл не имел таких сил для сопротивления. Можно наверное сказать, что если бы не бунт ландскнехтов, задержавших Морица и при котором он сам едва не потерял жизни, то сам Карл был бы взят в плен: он находился в Инсбрукеи получил известие о неприятеле за сорок восемь часов до его приближения; император был болен, время было дурное; ночью, при сильном дожде Карл был на носилках вынесен из Инсбрука.

Этим ударом сокрушились все его надежды, все результаты Смалькальденского похода погибли. Император получил неизлечимую рану: еще прежде он страдал гипохондрией, теперь она развилась в нем в сильнейшей степени. Он проводил целые дни один, в комнате, обитой черным сукном и освещенной факелом, по целым часам молился и с неудовольствием подписывал доклады. Но на мир с Морицом он не хотел соглашаться; он видел здесь окончательное унижение императорского достоинства, но средств сопротивляться не было. Прелаты Тридентского собора разбежались. Фердинанд, брат Карла, настоятельно требовал мира, говоря, что при таком разделении сил в Германии ему нельзя отстаивать собственные владения против турок. В Пассау заключено было перемирие, условия которого состояли из 10 статей. Главные положения его были следующие: положено было протестантам и католикам пользоваться равными религиозными правами до окончательных постановлений собора. Мы постоянно встречаем такого рода отсрочки, хотя на самом деле участники этого перемирия вовсе не верили в прочность решения собора; это была только одна употребительная фраза. Мориц обещал распустить свою армию, но так, чтобы наемники его не переходили в службу французского короля. Протестанты получили одинаковое право голоса с католиками в высшем имперском судилище Reichscammergericht. Неудачи Смалькальденской войны были таким образом вознаграждены главным виновником этих неудач. Но такие поступки, какие совершал Мориц в 1546 и 1547 году не остаются безнаказанными. Он не внушал к себе более нравственного доверия; до самого конца своей деятельной и блестящей жизни он остался предметом подозрений и ненависти между католиками и протестантами.

Со своей стороны король французский Генрих II сдержал свое обещание. Он выступил против Карла и овладел Камбре, Мецом, Тулем и Верденом: это были чрезвычайно важные места для Германии по своему положению между французскими и императорскими владениями. Протестантские князья, уступив их на время французскому королю, не думали отдавать их ему в вечную собственность: но они тем не менее поступили в эту собственность, что составило величайшую утрату для Германии. Стоит обратить внимание на тот язык, которым говорил французский король с протестантами. Генрих обратился к ним с прокламацией, написанной языком, напоминающим язык членов французского конвента в 18 столетии. Даже фригийские шапки и колпаки явились на его манифесте; он является здесь защитником свободы религиозной, тогда как у себя был ее гонителем. Один из писателей тогдашней эпохи Тавань говорит, что у себя король гнал протестантов не за религию их, а вследствие политического опасения: он не хотел, чтобы в его владениях кто–либо играл ту роль, которую он сам играл в Германии.

Несмотря на нравственный недуг и физическую болезнь, Карл выступил в том же 1552 году против французов. Даже с маркграфом Альбрехтом Бранденбург — Кульмбахским, энергическим, воинственным князем, дотоле решительным врагом своим, Карл заключил перемирие против французов. Началась осада Меца; но обстоятельства ее были неблагоприятны: она начата была во время стужи; в городе с гарнизоном был Франц Гиз, впоследствии знаменитый. Потери императорской армии были значительны; войско упало духом, несмотря на личное предводительство императора; когда он хотел вести его на приступ, оно не пошло; глубоко оскорбленный император говорил: «Не осталось более мужей в Европе, поколение выродилось». И в самом деле он смотрел на всех сподвижников с мрачным недоверием. Даже междоусобные распри протестантских князей не вызвали его к новой деятельности. Эта распря завязалась между Морицем Саксонским и Альбрехтом Бранденбург — Кульмбахским. Альбрехт, как мы сказали уже, был один из самых воинственных протестантских князей. Новейшие историки немецкие приносят его обыкновенно в жертву Морицу, превосходившему его талантами и честолюбием. Но Альбрехт был также не лишен значительных качеств и патриотизма; ревностный протестант и личный враг Карла, он подал ему помощь против французов. Когда влияние Морица сделалось господствующим, он встал против него: вообще он был выражением того недоверия, которое существовало к Морицу в Германии. В 1552 году не император, а Мориц стоял во главе Германии. Можно смело сказать, что он замышлял быть протестантским королем Германии, мысль, которая впоследствии занимала Густава Адольфа. Но для этого ему прежде должно было устранить такого смелого и беспокойного противника, каким явился Альбрехт. Для этого Мориц соединился с Генрихом Брауншвейгским, дотоле общим врагом протестантов. При Сиверсгаузене (1553) сошлись войска. Мориц остался победителем, но умер два дня спустя от полученной раны на 32 году от рождения. Он умер, твердо унося с собой великие планы и великую будущность, которая могла бы при нем наступить для Германии. Разбитый Альбрехт претерпел еще раз поражение и кончил жизнь 57 лет изгнанником во Франции.

Таким образом, Мориц не дождался заключения Аугсбургского мира, который на время замкнул распри между протестантами и католиками. В 1555 г. император не принимал участия в переговорах; главным образом участвовал здесь Фердинанд. На этом сейме, в Аугсбурге, несмотря на протестации папского легата, князья решились постановить мир, не дожидаясь решений собора. Но здесь встретились еще большие затруднения, особенно касательно двух пунктов, именно: во–первых, в вопросе о духовных князьях и, во–вторых, в вопросе о праве подданных переменять религию без согласия князя. Что касается до первого вопроса, то он представлял значительные трудности, и в его решении формальная справедливость была на стороне католиков. Протестанты требовали, чтобы епископ или какой–либо духовный князь при личном своем переходе к протестантству, мог к нему обращать и свои земли; католики отвечали, что духовные князья владеют землями только пожизненно, владения их принадлежат их духовному сану и собственно составляют имущество церкви, а церковь не может отчуждать собственных своих владений. При посредстве Фердинанда дело решено следующим образом: каждый католический прелат получал право переходить к протестантству, не лишаясь чрез то своих владений, не теряя, впрочем, своего достоинства и чести; дело, впрочем, здесь шло не о чести — это была только оговорка, названная reservatio ecclesiastica. Эти статьи Аугсбургского мира не имели обратной силы, и секуляризованные прежде княжества остались во власти своих протестантских князей, например Пруссии.