Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX—XX веков

Многие писсуары стояли ниже уровня мостовой или на одном уровне с нею, отчего во время дождя превращались в водостоки, а писсуар в Александровском саду во время сильного ливня вообще заносило песком и мусором. За время службы московские писсуары пришли в ветхость: они проржавели, стали дырявыми, двери их разболтались, а на некоторых вообще исчезли.

Ретирады, или ватерклозеты, как и писсуары, были канализованными (подключёнными к канализации) и нет. Все они, за исключением трёх: на Тверской улице, на Сухаревской и Страстной площадях — были наземными. В них обычно отсутствовали приспособления для сидения, а сами чаши были вделаны в бетон, «во избежание, — как тогда писали, — их боя посетителями из простонародья». Вода в них подавалась периодически или с помощью педали, на которую посетитель становился ногами, после того как воспользовался клозетом. В клозете на Девичьем поле «обливка приводилась в действие приводным ремнём, который передавал движение дверец при открывании их посетителями крану клозетного бачка». К сожалению, эти автоматические приборы часто ломались и выходили из строя. Лучшей общественной уборной в Москве по праву считалась уборная на Театральной площади. В ней стояли унитазы американского типа с сиденьями из красного дерева и бачками сифонного типа. Здесь имелись умывальники, посетители могли воспользоваться мылом и полотенцем. Умывальники были установлены также в туалетах на Страстной площади и на Большой Сухаревской, в других же имелись только небольшие раковины. Вообще во всех этих ватерклозетах, исключая уборные на Театральной и Страстной площадях, не было кабинок, а стояли перегородки в аршин высотой. Из-за этого, как было написано в думском докладе на эту тему, «клозетами пользовалось по большей части простонародье. Более культурный народ стеснялся отправлять свою нужду на глазах у всей публики». Туалеты на Театральной площади и у Страстного монастыря были платными. Плата составляла 5 копеек Были ещё платные туалеты при магазине «Мюр и Мерилиз» и при Пассаже.

В 1914 году Московская городская дума затеяла строительство городских туалетов как в Европе, отделанных белой глазурованной плиткой, с кранами горячей и холодной воды. На бульварах и в парках: в Сокольниках, на Ходынском поле, в Марьиной Роще и некоторых других местах, собирались построить подземные уборные. Такие же уборные планировали построить у трамвайных станций на Театральной площади и у Красных Ворот «для обслуживания только ожидающей публики». Построить их так и не успели: помешали война, а потом революция, открывшие народу широкий простор для самовыражения, что позволило ему справлять нужду в любом месте.

Не менее туалетов нужна была москвичам вода. И поскольку не везде и не всегда она оказывалась доступной, необходимы были водовозы. Летом многие из них носили красные рубахи, и жители трёх-, четырёх- и пятиэтажных домов, лишённых канализации, легко замечали их на улице с высоты своего этажа. В домах таких находилось от ста пятидесяти до двухсот квартир и каждой из них полагалось не менее шести вёдер. Сначала водовоз обносил подвальные и нижние этажи, потом верхние, если у жильцов не было прислуги. Жили водовозы артелями по 10–12 и более человек Как правило, все они были из одной деревни и из Рязанской губернии. Жильё для себя они подыскивали поближе к будке с водой. Ведро воды им в этих будках обходилось в одну седьмую — одну восьмую копейки. В месяц у них уходило на воду 5–6 рублей. С каждой квартиры они за ведро воды брали 25–30 копеек в месяц. Их заработок за месяц составлял в среднем 60 рублей. На ковку и корм лошади уходило 25–27 рублей, 18–19 рублей шло на квартиру и харчи. Оставшиеся деньги отправляли в деревню. Жизнь им отравлял водопровод, который год от года разветвлялся всё больше и больше.

Хорошо, когда рядом с вами живёт большой начальник или миллионер, который заботится о чистоте и порядке в своём окружении. Когда городской голова Алексеев [28] жил в Леонтьевском переулке, то переулок этот постоянно поливали, а у его дома висел большой газовый фонарь. «Жаль, что у нас в каждом доме не живёт городской голова!» — сокрушалась одна из газет. — Как это правильно! — скажем мы, ведь чистота — первейшее условие существования человека. — Зато, могут нам возразить, — грязь ему ближе. Пусть так! И всё же на протяжении многих лет, несмотря ни на что, в Москве велась борьба за чистоту. А сколько слов было сказано об очищении московского воздуха! Ещё в 1864 году, по представлению отставного полковника Гронеско, городское начальство постановило ввести в употребление обывателей города Москвы жидкость Леруа-Дюпре, уничтожающую зловоние. Однако это не помогло. Видно то, что хорошо во Франции, в России не спасает.

Канализация для Москвы была не капризом, не подражанием западной моде, а необходимостью. Население страдало от страшных болезней и эпидемий, одной из причин которых было заражение города нечистотами. В 1898 году после постройки канализации одна из московских газет писала: «Канализация уменьшила смертность в русских городах в 2–3 раза, на 5–8 смертей с каждой тысячи жителей».

Однако построить её московские власти собрались не сразу. Ещё до Трапезникова, в 1874 году, инженер Попов внёс в Московскую городскую думу проект строительства канализации. Он предложил отводить из города как нечистоты, так и осадки в границах Камер-Коллежского вала, то есть в границах тогдашней Москвы. Проект был очень подробный, в нём даже предусматривался пункт о продаже населению воды с нечистотами на удобрения (население города тогда составляло 1 миллион 400 тысяч человек, и многие имели сады и огороды). К 1882 году было закончено измерение длины и ширины московских улиц и площадей, а также изучены русла всех рек и речек Для консультации пригласили строителя канализации в Берлине англичанина Дж Гобрехта. Тот проект в основном одобрил, но, вернувшись в Берлин, прислал письмо, в котором писал, что расчёты проекта не выдерживают никакой критики и что они могут привести к результатам, которые непредсказуемы. 1 марта 1881 года с Гобрехтом был заключён контракт на составление проекта. Были собраны метеоданные по Москве начиная с 1854 года, однако никакого конкретного решения так и не было принято. Очевидно, что между собранными данными и принятием решения должны стоять знания и воля, которых как раз и не хватало. Помимо проектов Попова и Гобрехта были, конечно, и другие. Кто предлагал строить канализацию, как говорится, в одну линию, спуская вместе нечистоты и осадки, кто — в две, то есть нечистоты отдельно, осадки отдельно. В 1887 году в думу представил проект создания раздельной канализации городской голова Алексеев. Первая канализация появилась в Сокольниках. В начале XX века ею уже пользовались почти три тысячи московских домовладений.

Иллюстрированный каталог товаров за 1900 год предлагал состоятельным москвичам товары, которые немыслимы без канализации. Среди них были столы умывальные по 60 рублей и дороже, раковины фаянсовые английские от 10 до 26 рублей за штуку, унитазы белые и цветные с рисунками. На наружной стороне унитаза был нанесён орнамент из вьющихся веток с листочками, цветочками и птичками. И назывались унитазы довольно заманчиво: «Султан», «Торнадо», «Мерзей», «Лауренс», «Пескадас», «Фригидас», «Сольвейг», «Ваверлей», «Индоро». Цена такого унитаза с полным прибором: чугунным баком, цепочкой с фарфоровой грушей, ясеневым сиденьем (были ещё сиденья из американской вишни), цинковой никелированной смывочной трубкой и пр. составляла не менее 35 рублей, а цветных — 45. Предлагались покупателям также американские чугунные ванны, краны с «метателями» (смесителями), души с термометром, как фиксированные, так и ручные.

Новые заграничные товары манили к себе русских покупателей, подталкивали их к расширению канализации и постройке новых больших и каменных домов, в которых можно будет пользоваться водопроводом. И тогда, при входе в дом, не будешь ощущать неприятных запахов, не придётся, как китайцам, постоянно окуривать помещения (в старых деревянных домах, помимо уборных для хозяев, существовали ещё уборные для прислуги), да и баню топить для того, чтобы помыться, не придётся. Встал под душ и помылся.