Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в.

Правительство Василия II использовало противоречия между устюжанами и коми. Чтобы закрепиться на подступах к Устюгу, в 1451 г. оно отправило «на Пермскую землю наместника от роду верейских князей Ермолая да за ним, Ермолаем, да за сыном ево Василием правити пермской землей Вычегоцкою, а старшево сына тово Ермолая, Михаила Ермолича… на Великая Пермь на Чердыню. А ведати им волости Вычегоцкие по грамоте наказной по уставной» [740]. Вопрос о происхождении пермских князей неясен. Существует мнение, что они вышли из местной (коми) знати [741]. По В.Н. Давыдову, речь должна идти о «представителях» верейских князей [742]. Но у верейского князя Михаила Андреевича никаких родичей Ермолая и «Ермоличей» не было. В.Н. Давыдов считает, что великий князь вряд ли бы назначил наместником в этот отдаленный район представителя местной знати. Ну почему же? Если местная знать была противником врага Василия II Дмитрия Шемяки, то подобное назначение совершенно естественно.

Сохранились глухие известия, что около 1450–1451 гг. Дмитрия Шемяку отлучают от церкви и составляют по этому случаю «проклятую грамоту». О том, что подобную «проклятую грамоту» подписал пермский епископ Питирим в 1447 г., сообщает Вымский летописец [743]. Дата этой записи ошибочна, да и сам факт вызывает сомнения. В послании новгородскому архиепископу Евфимию митрополит Иона даже в сентябре 1452 г. писал, что Шемяка «сам себе от христианства отлучил» [744]. Об отлучении его церковным собором митрополит не говорит [745].

О последних годах жизни Дмитрия Шемяки известно мало. Он проиграл битву за великое княжение и Москву. Эфемерны были его попытки создать особое царство на севере страны с центром в Устюге. Опасались гнева и карательных действий со стороны Василия II и новгородские покровители князя Дмитрия. До поры до времени они мирились с самовластными действиями Дмитрия Юрьевича, сохраняя видимость нейтральности в споре Москвы с Устюгом. В лучшем для Шемяки случае они прикрывались традиционным служением «великому князю» (по мнению Новгорода, в это время было два великих князя — Дмитрий Шемяка и Василий Васильевич). На долю князя Дмитрия оставались лишь тщетные попытки воскресить прошлое. Но страна устала от междукняжеских распрей и жаждала покоя.

Тем временем Василий II, накапливая силы, ждал лишь подходящего момента, чтобы расправиться со своим злейшим врагом. После победы над Дмитрием Шемякой в 1450 г. московский великий князь, очевидно, в том же году заключил новый договор с союзным ему серпуховским князем Василием Ярославичем. Чувствуя свою силу, Василий II принуждает серпуховского князя отказаться от пожалованного ему ранее Дмитрова. Василий Ярославич лишь сохранил пожалованный ему Суходол (как награду в борьбе с общим врагом), некогда входивший в состав удельных земель Юрия Дмитриевича и его наследников [746].

1 июля 1450 г. Василий II заключил новый договор и с белозерским князем Михаилом Андреевичем [747]. Он содержал подтверждение прав послушного князя Михаила на Белоозеро и Верею и пожалование ему Вышгорода, входившего ранее в состав Шемякина «царства». Это пожалование выглядело наградой за верность в борьбе с князем Дмитрием.

Положение Вышгорода в то время было незавидным, поэтому он освобождался от уплаты «ордынского выхода» на пять лет (с остальной вотчины князя Михаила Андреевича снималась лишь половина «выхода», и то всего на три года). Впрочем, даже такая льгота не обеспечила покой и порядок в Вышгороде, сохранявшем, наверно, преданность галицким князьям. Намек на это можно усмотреть в событиях, происшедших там около 1451 г. Тогда митрополит Иона обратился к князю Михаилу с жалобой на вышгородских попов и мирян. Оказывается, они убили митрополичьего десятильника конюшего Юрия, который поехал было по «жалованью» Ионы «по десятине», т. е. для сбора податей. Избили они и сопровождавших десятильника митрополичьих дворян («дворян моих перебили, а били, сказывают, насмерть»). Утверждение власти князя Михаила, очевидно, сопровождалось новыми поборами, ложившимися на плечи жителей Выщгорода, что привело к взрыву их недовольства. Митрополит Иона настаивал, чтобы князь Михаил Андреевич впредь не допускал подобных эксцессов и «от тых своих горожане оборонил». Митрополит угрожал, что в противном случае он примет свои меры [748].

Грозовые тучи, шедшие с востока, отчетливо видели новгородцы. Москва рано или поздно должна была положить конец их заигрыванию с Шемякой, Поэтому руководство Новгорода пыталось укрепить свое положение на западе. 1 марта 1450 г. новгородское посольство во главе с посадником Дмитрием Васильевичем заключило перемирие с ганзейскими городами сроком на семь лет (с Ливонией предварительное соглашение заключено было тем же Дмитрием Васильевичем еще в 1448 г.). Русско-ганзейский договор гарантировал купцам обеих сторон свободный проезд для торговли, а также «исправу» (справедливый суд) по спорным делам [749].

До поры до времени Василий II не имел возможности расправиться ни с устюжским правителем, ни с его новгородскими покровителями. Причиной тому было тревожное положение на южных и восточных границах Московского великого княжества. В 1450 г., когда великий князь находился в Коломне, к нему пришло известие, что на Русь «с Поля» движется некий Малым Бердей с татарскими князьями и «многими татары». Против них послан был К.А. Беззубцев «с коломничи». Они нагнали ордынцев на реке Битюге (приток Донца) «в Поле» и разбили их («побиша татар много»). Убит был некий Ромодан Зиновьев [750].

В 1451 г. в Москву приезжал князь Семен Олелькович из Литвы, как глухо сказано в летописях, к своему дяде Василию II [751]. Возможно, его приезд связан был с судьбой старого врага Казимира IV Михаила Сигизмундовича [752]. 26 января 1451 г. Казимир IV передал в управление Ионе Киевскую митрополию [753]. Вскоре Ионе представился случай отблагодарить литовского великого князя за доверие, а Василию II доказать действенность русско-литовского договора 1449 г. В Хронике Быховца приводится следующий эпизод. «Михайлушко» (Михаил Сигизмундович), находясь в Брянске, «собрал там немалое войско и с помощью Москвы пошел и захватил город Киев. И князь великий Казимир, собрав силы свои литовские, спешно послал своего дядьку Ивана Гаштольда», который «города Киев и Брянск возвратил Великому княжеству». «Михайлушко, услышав, что идет войско литовское… побежал из тех городов в Москву. И когда был он в одном монастыре и слушал обедню, игумен, который не любил его, дал ему в причастии лютую отраву ядовитую. Он это причастие быстро принял и проглотил и здесь же пал и подох» [754]. Польский хронист середины XV в. Ян Длугош отметил, что «Михайлушко» отравлен был ядом, данным ему, «как утверждают, великим князем московским» [755]. Смерть Михаила Сигизмундовича исследователи относят к 1451 г. Опыт расправы с ним пригодился вскоре, когда Василию II представилась возможность покончить со своим недругом Дмитрием Шемякой [756].

В 40-е годы XV в. фактическим хозяином «Поля» (Дешт-и-Кипчака) был Сеид-Ахмед. Он совершал набеги на земли не только Руси, но и Великого княжества Литовского. В 1449 г. Сеид-Ахмед помогал Михаилу Сигизмундовичу взять Киев [757]. Сеид-Ахмеду Казимир IV противопоставил своего ставленника Хаджи-Гирея, который с его помощью в 1449 г. захватил Крым и положил начало Крымскому ханству [758].