История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

Договоры, заключенные в 1463 г. с Венецией, а также с Фридрихом III, положили конец международной изоляции Матьяша. Учитывая это обстоятельство, Матьяш после смерти своей жены Екатерины в 1464 г. разорвал все отношения с бывшим тестем-союзником Подебрадом, который лишь путался под ногами, не оказывая никакой реальной поддержки во время конфликта с императором. Матьяш вызвался возглавить крестовый поход против гуситского короля Георгия, отлученного папой от церкви и объявленного в 1466 г. узурпатором. Но поскольку и Венеция, и папская курия рассчитывали на то, что Венгрия будет сражаться с турками, крестовый поход не состоялся. Матьяш объявил войну Богемии в марте 1468 г. После различного рода маневров, почти никогда не заканчивавшихся боевыми действиями, и практически без предварительных переговоров чешские бароны-католики в мае 1469 г. избрали его королем Богемии. Этот шаг оказался несколько преждевременным. Габсбурги, польские Ягеллоны, а также немецкие владетельные князья не поощряли честолюбивых замыслов Матьяша, стремившегося доминировать в этом регионе. Принц Владислав, сын польского короля Казимира IV Ягеллончика, принял корону Богемии, предложенную ему с согласия Иржи Подебрада, умершего в 1471 г.

Фиаско за рубежом сопровождалось неприятностями дома. Матьяш только что, в 1467 г., подавил восстание в Трансильвании, вызванное введением суровых фискальных мер. Теперь против него выступили его бывшие близкие друзья — Витез и его племянник Ян Панноний, епископ Печа и известный поэт эпохи Ренессанса. Под предлогом того, что король пренебрегает интересами страны на турецком фронте, впустую расходуя финансы на ведение совершенно бесполезных войн на севере, они организовали заговор. На самом же деле они чувствовали себя обделенными властью и вниманием Матьяша в связи с его претензиями на «самоуправное правление». Они намеревались заменить его Казимиром — младшим принцем из Ягеллонов. Однако к тому времени, когда тот осенью 1471 г. вторгся в пределы Венгрии, Матьяш уже покончил с заговором, просто появившись на заседании государственного собрания среди баронов и дворян, которые не ожидали, что он так скоро вернется из Богемии.

В условиях формировавшейся австро-чешско-польской коалиции Матьяш с начала 1470-х гг. столкнулся с необходимостью заключить мир, не уронив собственного достоинства; в этом ему немало помогли и Владислав с отцом, совершившие целый ряд грубых промахов. В 1474 г. они упустили свой поистине золотой шанс раз и навсегда покончить с честолюбивым венгерским королем, окруженным в силезском городе Бреслау (Вроцлав) значительно превосходящими силами противника. Матьяша спасло лишь то, что его недруги не смогли установить реального соотношения сил, а его армия сумела перерезать маршруты снабжения польской и богемской армий. По условиям перемирия, которые были подтверждены в договоре от 1478 г., заключенном в Оломоуце, Матьяш получал Моравию, Силезию и Лужицкую область (самые развитые в экономическом отношении территории Центральной Европы), тогда как Владиславу отошла лишь Богемия, при этом оба они сохранили свои права на титул короля Богемии. Правда, из них двоих Фридрих III сначала включил в синклит правителей «Священной Римской империи» Владислава. Позднее он пообещал это же и Матьяшу — и действительно предпринял соответствующие шаги в этом направлении. Казалось, что эти договоры заложили фундамент долговременной стабильности в регионе.

Однако обещание Фридриха III являлось лишь одним из пунктов мирного договора, заключенного между ним и Матьяшем после чрезвычайно удачной для венгерского короля военной блиц-кампании. Не считая краткого затишья после 1464 г., отношения между этими двумя правителями всегда были напряженными из-за взаимных — и небезосновательных — подозрений в организации заговоров и мятежей. Кроме того, Фридрих III не выплатил (фактически не мог выплатить) сумму, установленную в договоре от 1463 г., и не оказывал Венгрии никакой поддержки в борьбе против турок. В 1476 г. Матьяш женился на принцессе Беатрисе, дочери неаполитанского короля Фердинанда I. Этот брак дал ему новых могущественных союзников в Италии, и он решил добиваться императорского трона, не размениваясь по мелочам. Турецкие набеги на венгерские территории мешали дипломатическому конфликту перерасти в следующую стадию до тех пор, пока в 1482 г. Матьяш не объявил войну, и к 1487 г. его силы, значительно превосходившие армию императора, заняли большую часть Штирии и Нижней Австрии. Матьяш перенес столицу в Вену, захвачен-

ную в 1485 г., и принял титул герцога Австрии. И хотя курфюрсты Германии, напуганные военными успехами Матьяша, выбрали королем Рима (т. е. наследником трона «Священной Римской империи») сына Фридриха III, австрийского эрцгерцога Максимилиана, к концу своего правления Матьяш фактически создал собственную империю.

Подобная переориентация внешнеполитических интересов с юга на северо-восток и запад, совершенная Матьяшем, всегда была предметом научных споров. Даже современники обвиняли его в пренебрежении военной угрозой со стороны Турции ради достижения личной славы на Западе. Противники такой точки зрения утверждают, что Матьяш, не получая внешней поддержки в борьбе против турок, изыскивал любые возможности противопоставить территориальному и численному могуществу Османской империи ресурсы объединенной Восточно-Центральной Европы, которая и без него находилась в стадии образования конфедераций государств под эгидой сильных правителей.

Матьяш действительно прекрасно понимал, что экспансия Османской империи коренным образом изменила соотношение сил в регионе и что пока не будет гарантии реального военно-финансового союза христианских государств (объединенных в масштабах, прежде никогда не виданных), оптимальной для Венгрии остается политика мирного сосуществования с турками или же «активная оборона» вместо бесполезных наступательных операций. Однако различные королевства региона, объединявшиеся в собственные союзы при сохранении внутренней независимости, едва ли могли достичь организационного единства, необходимого для совместных политических и военных действий. И хотя Матьяш явно пытался обеспечить себе надежный тыл в Центральной Европе, логику его внешней политики невозможно проследить без анализа созданной им системы государственности и той роли, какую в ней играла армия, отвечавшая необходимости внутренней консолидации общества (а позднее и поддержания спокойствия), а также защиты от турок. Как показали военные операции против Османской империи на южном фронте в 1463–64 гг. и в 1476 г., даже самая сильная европейская армия того времени могла решать лишь весьма ограниченные задачи (взятие Яйце заняло более двух месяцев, а осада Шабаца, наскоро возведенного года за два до этого, — почти два месяца). Однако армия не могла бездействовать, в частности и потому, что она должна была сама себя кормить, и, значит, предпочтительнее было давать ей работу на Западе, чем на отсталых, уже разграбленных и опустошенных Балканах, где шансы на добычу были очень малы. Наконец, при анализе западной ориентации Матьяша необходимо было учитывать его личностные качества. Он ощущал себя основателем новой династии и потому был самонадеян и страшно властолюбив. Сама мысль о том, что представители законных династий региона считают его выскочкой, приводила его в ярость. Он был готов силой оружия добывать то, что другие получали по праву рождения.

Этой же задаче, по крайней мере, частично, служило и его щедрое покровительство наукам и искусствам. Это была вторая — после военной — статья его расходов. Внук рыцаря-иммигранта из захолустной Валахии, он верил, что его эрудиция (он говорил на нескольких языках и не только коллекционировал, но и читал книги) и щедрость (израсходовал около сотни тысяч форинтов на предметы искусства) станут для него лучшей рекомендацией. Современники-гуманисты с этой точки зрения высоко ценили Матьяша, ставя его в один ряд с такими знаменитыми меценатами того времени, как Джан Галеаццо Мария Сфорца из Милана, Федерико да Монтефельтро из Урбино и даже флорентиец Лоренцо Великолепный Медичи.