Два боя

В какой мере это шатание отражалось на задачах к флоту, видно из следующего:

В 80-х годах главной задачей флота являлось занятие Босфора; но уже через несколько лет она заменяется другой — конкуренцией на море с Германией. В середине 90-х годов все внимание сосредоточивается на Дальнем Востоке, но задачи юга и запада не снимаются с очереди. Сосредоточение сил на Тихом океане происходит с постоянной оглядкой назад, на Германию. Одновременно с этим делаются приготовления для занятия Босфора, которое грозило осложнить обстановку на Черном море, приведя к конфликту с Англией и средиземноморскими державами. В 1903 году, накануне войны с Японией, Россия чувствует себя необеспеченной на западе, почему возникает мысль о полной перемене заданий к плану развертывания флота.

После Русско-японской войны флот тщетно старается получить отправные задания от Министерства иностранных дел. Морской генеральный штаб сам решает о первенствующем значении балтийской задачи, свободно комментируя политическую обстановку, делая допуски в опенке последней, решительно не совпадающие с действительным курсом внешней политики царской России. Задачи Черного моря отходят на второй план, босфорская проблема не ставится. Наряду с этим, Морское ведомство непрерывно находится под гипнозом дальневосточной опасности, лелея идеи о реванше.

По мере приближения к мировой войне меняется и общее направление русской морской политики в сторону возвращения к проливам. Царская Россия была принуждена два раза (1911 г. и 1913 г.) принять программы судостроения для Черноморского флота, опасаясь потерять преобладание над турками. Балтийская задача все еще почиталась "главной", туда направлялись наибольшие усилия.

Однако, в 1913 году, после закладки судов по "усиленной" программе Балтийского моря, происходит резкий поворот: возникают проекты перевода главных сил Балтийского моря в Средиземное и Черное, все внимание устремляется на юг. к Босфору и Дарданеллам.

Можно ли было создать такую сложную и хрупкую организацию, как флот, на столь зыбком, постоянно колеблющемся основании, каким является морская политика царской России?

К сказанному следует прибавить, что руководители этой политики (Министерство иностранных дел) нисколько не интересовались флотом, когда он был слаб и приступал к своему воссозданию. Но когда он только начинал становиться на ноги и успевал хотя бы немного окрепнуть, он служил импульсом для возникновения широких и авантюристических планов. Авантюристических — не потому, что их нельзя было обосновать экономическим тяготением России к выходу в открытый океан, а потому, что они нарождались внезапно, связываясь с ломкой и переменой идей, доселе руководивших воссозданием флота, с переменой его операционной линии. Так - программа 1880 года, обоснованная задачей конкуренции с Германией, как только она была частично осуществлена, вдохновила руководителей дальневосточной авантюры. Так программы 1900—12 года являлись предпосылками новой, хотя и неосуществленной авантюры на Средиземном море.

2. При изложении очерка мы несколько раз указывали на отсутствие единого плана подготовки царской России к войне <...>, на несогласованность намерений и действий главных объектов этой подготовки армии и флота. Временами возглавлявшие их министерства занимали определенно враждебные позиции по отношению друг друга. Мри таких условиях не могли сложиться общие идеи, которые направляли бы всю подготовку к одной цели, служа гарантией планомерности таковой <...>

Военное министерство имело главенствующее влияние на общее направление руководства подготовкой государства к войне. Оно всегда недостаточно учитывало значение флота, пренебрегало им. несмотря на то, что планы, вложенные в развитие последнего, охватывали широкие государственные задачи. Оно пренебрегало неготовностью флота в 1914 году, заверив о готовности России начать войну с тройственным союзом.

Отношения Военного и Морского ведомств предопределили, с одной стороны, их расхождение в деле подготовки к войне, а с другой — несогласованность планов армии и флота.

Шаткость и неустойчивость морской политики царской России, а затем отсутствие согласованного плана подготовки государства к войне не давали флоту прочной базы в его воссоздании.

3. Это можно видеть во всех планах Морского генерального штаба, который не располагал определенной, признанной исходной точкой для их построения.

Каждый раз самому генеральному штабу приходилось искать отправных начат и доказывать их целесообразность. Каждая судостроительная программа есть по существу пересмотр всей морской проблемы России, ее роли и задач на морс.

Морское ведомство упорно боролось за создание флота, и в рассмотренный промежуток времени (1880—1914 гг.) два раза ему удавалось достичь крупного судостроения: перед японской войной и перед мировой. Но оба раза его усилия не завершились успехом: в первом — флот, не закончивший сосредоточения, был вовлечен в борьбу и разбит, во второй — темп политики совершенно опередил создание флота, только что развернувшего свое судостроение.

Русская морская стратегия не имела под собой надежного фундамента. План подготовки к войне, как единое детально разработанное задание для армии и флота, нормирующее всесторонне их деятельность, отсутствовал.

В предвидении крупных мировых столкновений было приступлено к созданию мощного флота <...>

Морские замыслы царской России должны были сильно поколебать установившееся равновесие на морях мира. Царская Россия готовилась войти (после Англии и Германии) третьим элементом господства на морских мировых путях, так как ее программы судостроения (см. "Закон о Балтийском флоте") оставляли за собой программы других первоклассных держав (С.Ш.А., Японии. Франции. Италии).

Размах — грандиозный. Но отсутствие уже указанных оснований, ясности и определенности руководящих идей в деле планомерного развития флота, на почве ничем не ограничиваемой империалистической политики, привело к тому, что царская Россия, нс дожидаясь даже окончания создания намеченной морской силы, встала на тот путь, который увлек ее в 1914 г. в войну.

Таковы были основные этапы подготовки России к мировой войне на море".

Предоставляя возможность читателю оценить глубину выводов М.А.Петрова, назовем еще два его наиболее крупных труда: "Обзор главнейших кампаний и сражений парового флота в связи с эволюцией военно-морского искусства" (1927 год), "Оружие и боевая деятельность флота" (1929 год).

Публикуемая небольшая работа "Два боя" позволяет, тем не менее, оценить эрудицию автора, методы и глубину анализа им тактики российского флота в Первой мировой войне.

Капитан 1 ранга В.Ю.Грибовский

Предисловие к первому изданию

Когда один из русских артиллерийских офицеров, капитан 2 ранга С.А.Изенбек, прикомандированный к английскому флоту во время мировой войны, перед отъездом в Россию был с прощальным визитом у командующего 1-й эскадрой линейных кораблей адмирала Мэддена, последний сказал ему: "Ваше самолюбие может быть удовлетворено: Гранд Флит {1} стреляет по русским методам стрельбы о.

Эта фраза не была комплиментом. Англичане не слишком склонны признавать чье бы то ни было и в чем бы то ни было превосходство над их собственным флотом. Признание английского адмирала являлось следствием обстоятельнейшего рассмотрения русских правил стрельбы и организации русской морской артиллерии. Сравнение достижений в области артиллерии привело к тому, что в английские правила были введены существенные коррективы.

Впрочем, мы сами на флоте знали по опыту частых практических стрельб, что это дело поставлено хорошо, и русские артиллеристы встретили мировую войну с полной уверенностью в своем оружии.

Как же могло случиться, что в двух сравнительно крупных боевых столкновениях, описанию и разбору которых посвящена настоящая работа, русские флоты - как Балтийский, так и Черноморский — не оправдали ожидания и оказались не в состоянии продемонстрировать тот мощный артиллерийский огонь, которым много раз любовались на стрельбах, который был зафиксирован на многих "графиках", диаграммах и даже на кинематографической ленте? Почему в бою картина и результаты оказались совсем иными?