Следы в пустыне. Открытия в Центральной Азии

Несторианство — воплощение христианства восточного толка, сохранившее много от раннехристианского наследия, но развившее собственную теологию и мистицизм. Во второй половине 1-го тысячелетия, когда Европа давным-давно позабыла греческое наследие, ученые-несториане переводили греческих классиков — философов, математиков, астрономов и медиков — на сирийский (сирский) и арабский языки. Эти переводы внесли решающий вклад в мусульманские традиции обучения и навели мосты через пропасть между античной классикой и средневековой Европой. Значение их было столь велико, что переведенные на арабский труды передавались в Европу через Кордовский халифат. Однако история несторианской церкви была полна бедствий, католическая церковь часто пятнала ее имя обвинениями в ереси и изводила преследованиями. Сегодня она насчитывает около 400 000 верующих и борется за выживание на своей исторической родине, в Ираке [3].

Древние шелковые пути, лентой вьющиеся по землям и водам, представляют собой один из наиболее удивительных феноменов в истории Евразии, поскольку они соединяли Китай с Римской империей. По ним перевозили с Запада на Восток не только товары, включая такие замечательные изобретения, как шелк, бумага и компас, а в противоположном направлении — стекло, ладан и виноградное вино. Торговцы также переносили идеи, воззрения и религии. Заинтересовавшись пустыней Такламакан на северо-востоке Китая благодаря отчетам Свена Гедина о его поездках, я много раз путешествовал по этому региону. Две тысячи лет назад два маршрута Шелкового пути пролегали вдоль южной и северной оконечностей пустыни Такламакан, а несколько второстепенных маршрутов даже пересекали ее.

Старинные отчеты путешественников впервые познакомили меня с несторианами, но тогда я не уделил этому должного внимания. Я прочел в записках двух французов, Жюля Дютрея де Рена и Фернана Гренара, что в 1892 г. они приобрели в Хотане, городе-оазисе у южной границы Такламакана, древний бронзовый нагрудный крест с фрагментом христианского текста, написанного китайскими иероглифами [4]. Крест возрастом более чем тысячи лет, оказавшийся в западной части Китая, показался мне замечательным явлением, но тогда я не пошел по следу.

Мне попадались и другие упоминания о несторианах — на несколько лет раньше, когда я планировал экспедицию к затерянному оазису Дандан-Ойлык, в сердце Такламакана. Этот город, основание которого датируется V–VIII веками н. э., в последний раз посещали немецкий исследователь Эмиль Тринклер и швейцарский фотограф Вальтер Боссхард в 1928 г., после чего город считался исчезнувшим. В путевых заметках Тринклера «В стране яростных ветров» я обнаружил намек на то, что он натолкнулся на очень древние несторианские письмена, высеченные на камне близ селения Тангце в Ладакхе, неподалеку от тибетской границы. Впервые они были документированы немецким моравским миссионером А.Х. Франке в 1909 г. Более детальный отчет был сделан спутником Тринклера, Хельмутом де Терра, в его книге «Путешествие вдоль Инда сквозь первобытные миры», поскольку он возвращался туда в 1932 г. Он описал не только вырезанные в камне кресты, датированные IX веком, но также согдийские и тохарские надписи [5]. Это возбудило мое любопытство, так как согдийское письмо было широко распространено в Центральной Азии свыше тысячи лет назад и происходило из арамейского, родного языка Иисуса. Более того, я также столкнулся с тохарским письмом в 1994 г. в пустыне Такламакан, где оно было в ходу в течение нескольких первых столетий нашей эры.

Я хотел выяснить, что означали эти древние кресты в Южном Каракоруме, в то время принадлежавшем Тибету. Было ли это связано с шелковыми путями? Кто были эти несториане? И где все еще жили приверженцы этой веры? Занявшись поиском в библиотеках, я вскоре обнаружил, что книг по этому вопросу мало. Ни одна из них не предлагала целостного обзора; они устарели, были бедно иллюстрированы и, совершенно очевидно, в основном написаны людьми, которые в жизни не видели ни одного древнего памятника несторианской культуры. Я решился оправиться на поиски несториан, чтобы запечатлеть остатки их архитектуры на фотопленку и опубликовать исследование об этом таинственном сообществе. Моей целью было пробудить память об этой церкви, забытой на Западе. Итак, поиск начался [6].

Летом 1998 г. я несколько месяцев скитался по Ладакху и Занскару. Однажды утром задолго до рассвета мы отправились в путь из Леха в Тангце на поиск таинственных, высеченных в камне несторианских крестов. Нас было четверо: Сюрмед, водитель древнего армейского джипа; рядом с ним — наш кераланский повар Анил, который наколдовывал нам удивительно острые южноиндийские карри; моим гидом и переводчиком был шерпа Церинг Анчук, горделивый горец, несколько раз совершавший восхождение на 7616-метровую Нанда-Деви, а теперь специализировавшийся на фотографировании неуловимых горных леопардов.

Дорога бежала на юго-запад, повторяя очертания северного берега Инда, исток которого лежит к северу от священной горы Кайлаш (или Кайлас) в Западном Тибете, вокруг которой я совершил обход — хору— в декабре 1991 г. Мы миновали большие буддистские монастыри Ше и Тикце, возведенные на выступах скальных пород высотой от 30 до 50 м. В бледном лунном свете они напоминали призрачные замки. Возле Хемиса мы повернули от русла Инда на северо-восток в плодородную долину Шакти. В деревне Шакти мы посетили пещерный монастырь Тракток, который лепится к крутой скальной стене. Он принадлежит буддистской школе Ньингмапа, следующей путем индийского вероучителя, тантрического практика и мага Падмасамбхавы. На закате VIII столетия Падмасамбхава, названный тибетцами гуру рингпоче(драгоценный учитель), осуществил настоящий прорыв для буддизма в Тибете. Соперничая благодаря своим магическим силам с божествами Бон, добуддистской религии Тибета, он превратил их в богов-покровителей в рамках буддистской доктрины. В то же время школа Ньингмапа сохранила многое от наследия Бонпо. Тракток представлял для меня огромный интерес, тем более что Падмасамбхава, как говорят, медитировал в его самой сокровенной пещере.

Эта внутренняя пещера, совершенно закопченная сажей, разделена на две части. В передней, куда открыт доступ верующим, стоит расписанный красной краской и золотом алтарный шкаф, в нишах которого установлены маленькие бронзовые статуэтки гуру рингпоче.Потолок оклеен монетами и банкнотами, которые прилепляют паломники в качестве подношений. Задняя часть пещеры, где монахи проводят тантрические молебны и ритуалы по особым случаям, находится за алтарным шкафом. Вход туда строго воспрещен для посторонних, но Анчук схитрил, сказав настоятелю: «Этот иностранец — ученик покойного Дренпа Намкха, одного из величайших учителей Бон. Гуру рингпоче явился ему во сне и повелел провести медитацию в этой пещере». Эта речь возымела должный эффект, и дюжие монахи отодвинули шкаф в сторону, а один из них осветил пещеру пылающим факелом. На полулежали толстые шерстяные коврики, на которых сидят монахи во время своих ритуалов. Если не считать их, пещера, пустая и холодная, напоминала древний скальный склеп, вход в который перегораживал массивный валун.

С каменного потолка капала вода, которую монахи собирали и продавали верующим как лекарственный «нектар». Настоятель пожаловался, что с недавних пор пещера стала пересыхать, так что «нектара» больше не стало: «Это дурное предзнаменование, кара за нынешнее всеобщее падение нравов».

Неделей позже я сам заметил признаки такого падения нравов в Трактоке, когда на обратном пути из Тангце задержался там, чтобы посмотреть двухдневные буддистские пляски в масках. Так отмечают победу Падмасамбхавы над Бон. Это религиозный праздник, который должен проводиться в конце девятого месяца по тибетскому календарю, примерно в начале ноября, но теперь его спонсирует ассоциация таксистов их Леха, и он устраивается дополнительно в начале августа ради привлечения туристов. Более 80 процентов из 200 зрителей составляли туристы. В воздухе, загустевшем от гашишного дыма и алкогольных паров (народ активно выпивал и курил), раздавались хриплые возгласы. Большая группа молодых израильтян, только что закончивших армейскую службу, особенно бросалась в глаза. По всей видимости, они решили вознаградить себя за вынужденные тяготы военной дисциплины. Похоже, монастырь продал свою душу…