История Индии. XX век

Свараджисты выступили категорически против такого предложения. М. Неру прямо заявил, что «прялка не приблизит нас к свараджу» [268]. Он также сказал, что это требование нарушает дух и букву существующего устава Конгресса. После этого М. Неру, Ч.Р. Дас и их сторонники покинули заседание ВИКК. Предложение Ганди было поставлено на голосование. 57 членов ВИКК поддержали Ганди, 37 выступили против. Это произвело тяжелое впечатление на него, поскольку даже после ухода свараджистов столь большое число членов ВИКК выступило в их поддержку. Ганди немедленно отозвал свое предложение о наказании тех, кто не выполняет требований о домашнем прядении.

Выступление свараджистов против Ганди после его двух лет отсутствия на общественной сцене страны свидетельствовало о серьезных изменениях в самой партии. И хотя свараджисты заявляли о своей верности идеалам Ганди, между собой они поговаривали о том, что он «хороший святой, но плохой политик». Они уже не хотели, чтобы решение политических проблем зависело от его моральных установок и приоритетов в решении социальных проблем. Они не отрицали значения конструктивной работы по устранению неприкасаемости, укреплению индусско-мусульманского единства и домашнего прядения как социально-экономического фактора. Но они не могли понять, как участие в этой работе может непосредственно сказаться на проведении эффективной политики Конгресса. А так как в сложившихся условиях гражданское неповиновение виделось нереальным, работа в законодательных органах представлялась им единственно возможной формой оказания давления на британские власти.

Так, Ч.Р. Дас в частной беседе говорил, что он «испытывает чувство отчаяния – Ганди ведет страну в пустыню стерильной политической агитации в сторону от конституционной борьбы». Дас даже ставил и такой вопрос: «Как нам избавиться от Ганди и вернуть народ на путь захвата власти, что сейчас вполне в наших силах?». Похожие соображения высказывал и М. Неру. Беседуя с Ч.Р. Дасом в октябре 1924 г. о стратегии Партии свараджа, он говорил: «Мы знаем, что Ганди будет придерживаться своего собственного метода …Но у меня есть очень серьезные сомнения относительно его успеха… Мне кажется все более очевидным, что главная тяжесть реальной политической работы падет на нас. Гандиджи или превратит Конгресс в ассоциацию прядильщиков, или упрямо будет проводить свои пять видов бойкота. Ни то ни другое не устроит нас или страну» [269].

После заседания ВИКК в Ахмадабаде раскол в Конгрессе казался неизбежным. И, тем не менее, компромисс был найден. 24 ноября 1924 г. Ганди, Дас и М. Неру подписали в Калькутте соглашение, которое предусматривало следующее. Движение несотрудничества приостанавливается, за исключением бойкота иностранных тканей; все конгрессисты должны заниматься «конструктивной программой»; работа в законодательных органах должна проводиться свараджистами от имени Конгресса. Партия свараджа получила право устанавливать свои правила, организовывать свои денежные фонды.

Уступка в пользу Ганди состояла в том, что было предложено внести в устав партии положение, по которому членом любого комитета Конгресса может быть только тот, кто на мероприятиях Конгресса носит одежду из ткани домашнего производства и бесплатно сдает во Всеиндийский совет кхади 2000 ярдов пряжи в месяц. При этом особо отмечалось, что пряжа необязательно должна быть изготовлена лично этим членом Конгресса, это может сделать любой другой человек.

Сессия Конгресса в Белгауме (декабрь 1924 г.), проходившая под председательством Ганди, утвердила калькуттское соглашение. Конгресс, по словам Ганди, назначил Партию свараджа своим агентом по политическим вопросам. В новом Рабочем комитете большинство составили представители Партии свараджа. Ганди убеждал «противников перемен» не препятствовать свараджистам заниматься политикой в законодательных органах. Так, он писал Раджагопалачари: «Мы должны полностью отказаться от власти. Мы должны сдавать свараджистам позиции, но только не принципы» [270].

Сам Ганди продолжал заниматься «конструктивной работой», но временно отошел от участия в каждодневной политической жизни. Некоторые лидеры Конгресса считали, что Ганди потерпел крупное политическое и моральное поражение и был вынужден отойти в сторону от активной политической деятельности. Один из последователей Ганди, ортодоксальный индус Паттабхи Ситарамайя назвал соглашение Ганди с лидерами Партии свараджа «капитуляцией перед Ч.Р. Дасом и Мотилалом Неру» [271].

В свою очередь, С.Ч. Бос, один из помощников Ч.Р. Даса, писал: «Хотя свараджисты – лидеры и рядовые члены относились к Махатме с глубочайшим уважением, Партия свараджа была откровенно антигандистской, и она оказалась достаточно сильной, чтобы «заставить Ганди добровольно уйти из политики. Его отсутствие, по существу, продолжалось до сессии в Калькутте в декабре 1928 г.» [272].

Казалось, победа свараджистов была полной. Но дело было в том, что Ганди не хотел допустить раскола в Конгрессе, который и без того утратил свои позиции. Об этом свидетельствовал и тот факт, что на съезде в Белгауме присутствовало всего 1840 делегатов (в 1920 г. на сессии в Канпуре, например, было 14 500 делегатов, в 1921 г. в Ахмадабаде – 4700, в 1923 г. в Какинаде – около 6200 делегатов).

Но, пожалуй, самое главное состояло в том, что обстановка в стране резко ухудшилась – начались столкновения между индусами и мусульманами, которые нередко разгорались на сугубо бытовой почве. Но были и более глубокие причины, которые способствовали этому. Альянс между Конгрессом и Халифатским движением начал распадаться еще в 1922 г. после ареста Ганди, хотя один из лидеров этого движения Мохаммед Али председательствовал на сессии Конгресса в Какинаде еще в 1923 г. По мере угасания Халифатского движения связь между Конгрессом и мусульманами стала ослабевать. С другой стороны, конгрессистская агитация, особенно на низовом уровне, была далеко не секулярной и вызывала негативную реакцию мусульман.

Победа Партии свараджа на сессии Конгресса в Белгауме оказалась недолговременной. Партия столкнулась с нелегкой задачей финансирования ее деятельности. Членский взнос в три рупии с человека в год, разумеется, не мог обеспечить нормальное функционирование партии. Это относилось и к созданию собственной информационной базы. Лишь в одной Бенгалии у партии была своя газета «Forward». Индийские капиталисты не торопились вкладывать деньги в Партию свараджа, опасаясь соответствующей реакции со стороны британских властей. Позже Мотилал Неру говорил одному из индийских промышленников: «Невозможен союз между Конгрессом и индийскими капиталистами, которые стремятся нажить капитал на страданиях народа. Более подходящей для Конгресса является работа в этом направлении среди рабочих, а не владельцев фабрик. Я был введен в заблуждение патриотическими разговорами некоторых из моих личных друзей из числа фабрикантов. Махатмаджи никогда не верил в альянс с ними. И я сказал ему сейчас, что он был прав, а я ошибался» [273].

Сотрудничество между Партией свараджа во главе с М. Неру в центральном законодательном собрании с группой независимых под руководством Джинны продолжалось до начала 1925 г. Тогда Джинна заявил, что не может поддерживать политику свараджистов, направленную на обструкцию и разрушение конституции. С этого времени он занял ключевую позицию в собрании, что определялось в первую очередь его авторитетом и способностями как оратора и полемиста. Вместе с тем Джинна прекрасно понимал ограниченность возможностей законодательного собрания, поскольку, в соответствии с Законом 1919 г., генерал-губернатор обладал правом отклонять его решения.