Собрание сочинений (Том 2)

Обступили они кроватку.

Лежит крохотный Розен, простынкой схвачен, лишь глазёнки да нос торчат. Хлопнул мальчонка глазёнками раз, хлопнул два и вдруг горько при всех расплакался.

- Плакать нельзя, плакать нельзя, - погрозил ему пальцем князь Трубецкой.

Никита Муравьёв состроил ему "козу".

Не помогают "коза" и палец.

Николай Бестужев щеглом присвистнул. Не помогает свист. Ещё больше младенец плачет.

Подошёл к колыбели Сергей Волконский. Наклонился, руки поднял над маленьким. Звонко, как погремушкой, тряхнул кандалами.

Утих мальчонка, скосил глазёнки. На железные кольца смотрит.

Стали декабристы думать, какое имя мальчику дать.

- Александром пусть будет. Александром! - кричат Александры. Пусть будет семнадцатым.

Предложили. Посмотрели на Розена. Что-то не очень за это Розен.

Кто-то сказал:

- Григорий.

Сказал и тоже на Розена смотрит. Что-то Розен опять не очень.

Пошли предложения:

- Алексей!

Мальчик опять расплакался.

- Кирилл!

Всё громче и громче младенческий крик.

- Михаил!

Не умолкает мальчонка.

- Сергей!

Снова за всхлипом всхлип.

Повернулись все к Розену. Мол, слово твоё, отец. Глянул Розен на мальчика. Посмотрел на друзей.

- В честь памяти доброй Рылеева первенцу быть Кондратием. Наклонился к кроватке: - Здравствуй, Кондратий, здравствуй!

Притих мальчонка, скосил глазёнки, посмотрел на отца, на других. Улыбнулся Кондратий маленький.

ПОРТРЕТ

Вскоре после победы над императором Наполеоном в Петербурге, в Эрмитаже, была открыта Галерея героев 1812 года. Здесь висели портреты тех, кто больше других отличился в войне с французами.

Вот в центре висит портрет Михаила Кутузова. Вот Багратион и Барклай де Толли. Генералы Раевский, Коновницын, Дохтуров, прославленный партизан Денис Давыдов. А вот... Это портрет генерала Сергея Волконского. При орденах Волконский, в полной парадной форме.

Проходил как-то по Галерее царь Николай I, было это вскоре после суда над декабристами, видит - висит генерал Волконский.

- Снять! - закричал Николай I.

Сняли портрет Волконского.

Прошло полгода, и вот как-то царь Николай снова зашёл в Галерею. Посмотрел на Кутузова, на Багратиона, на Барклая де Толли. На Раевского и Коновницына. Глянул на Дохтурова и Дениса Давыдова. Подошёл к тому месту, где находился портрет Волконского. Глянул - висит Волконский.

Топнул царь Николай ногой:

- Почему мой приказ не выполнен?

- Как же, выполнен, ваше величество, выполнен, - отвечают царю. Полгода как снят портрет.

Действительно, снят портрет. Лишь рама висит на стене.

Смотрит царь Николай на раму. Раму не видит, Волконского видит. При орденах генерал, в полной парадной форме. Смотрит Волконский на императора. И даже, как показалось царю, с насмешкой, с вызовом смотрит.

Через год царь Николай снова зашёл в Галерею. Входил осторожно. Долго не решался повернуться в ту сторону, где когда-то висел портрет генерала Волконского. Наконец повернулся. Видит - висит Волконский.

Мерещился Николаю I портрет декабриста.

Повернулся, ушёл Николай I. С той поры и до конца своих дней не зашёл он больше ни разу в Галерею героев. Семьдесят восемь лет рама висела пустой. Лишь в 1903 году в неё был снова вставлен портрет прославленного генерала.

Если войдёшь в Галерею героев, вот Михаил Кутузов. Слева Багратион. Справа Барклай де Толли. Вот генералы Раевский, Коновницын, Дохтуров, прославленный партизан Денис Давыдов. А вот и Сергей Волконский.

Портрет и сейчас висит.

"СТРУН ВЕЩИХ ПЛАМЕННЫЕ ЗВУКИ..."

Их на память читали в камерах. Повторяли дорогой, идя на работу, во время самих работ. С ними декабристы ложились спать. А просыпаясь, опять читали.

Вот эти стихи:

Во глубине сибирских руд

Храните гордое терпенье,

Не пропадёт ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,

Надежда в мрачном подземелье

Разбудит бодрость и веселье,

Придёт желанная пора.

Любовь и дружество до вас

Дойдут сквозь мрачные затворы

Как в ваши каторжные норы

Доходит мой свободный глас

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут - и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут.

Стихи написал Пушкин. Привезла их в Сибирь Александра Григорьевна Муравьёва. Везла тайно, с большой осторожностью. Попади стихи к царским сыщикам - самому Пушкину грозила бы Сибирь и каторга.

Во время восстания декабристов Пушкин томился в ссылке, в селе Михайловском. Вернувшись из изгнания, он был приглашен к Николаю I.

- Где бы ты был 14 декабря, окажись в Петербурге? - спросил Николай I.

- На Сенатской площади, - гордо ответил Пушкин.

На послание Пушкина декабристы откликнулись тоже стихами:

Струн вещих пламенные звуки

До слуха нашего дошли...

К мечам рванулись наши руки,

Но лишь оковы обрели.

Но будь спокоен, бард, цепями,

Своей судьбой гордимся мы

И за затворами тюрьмы

В душе смеёмся над царями!

Были в стихах и другие строчки. Среди них две - пророческие:

Наш скорбный труд не пропадёт,

Из искры возгорится пламя...

Глава X

ДВОЙНАЯ ПАМЯТЬ

ИСПРАВИЛ

Отправляя декабристов в Сибирь на каторгу, Николай I гадал, как поступить лучше: то ли расселить их по разным тюрьмам, то ли в общий согнать острог. Наконец решил: "Вместе держать их лучше. Когда вместе, за ними следить удобнее".

Рассуждал царь и о другом: "Побудут год они в общей тюрьме, начнут между собою ссориться. Характеры у них разные, привычки разные. По богатству не одинаковы - кто беден, а кто богат. И по чинам - кто генерал, а кто рядовой поручик. И по званиям - кто князь, а кто грязь. Хи-хи! Перессорятся!"

Дурново и здесь был у царя в советчиках.

- Гениально! - кричал Дурново. - Гениально!

Приказал Николай I собрать декабристов вместе вначале в Читинском остроге, а потом построил специальную тюрьму на Петровском заводе, ту, что была без окон.

Привезли декабристов. Выждал царь год.

- Ну как, перессорились?

- Нет, дружно живут, ваше величество.

Прошёл ещё год.

- Ну как, перессорились?