«Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945

«20 января 1945 года стал днем, – поведал Отто Рогалла, бывший сотрудник полиции Бреслау, – когда сложилось впечатление, что Господь отвернулся от этого мира. Шел сильный снег. По улицам гулял ветер, надувая у стен домов высокие сугробы. Над городом повис толстый слой почти черных облаков, и даже к полудню не стало светлее.

Начиная с Рождества мы жили в постоянной боевой готовности. Служащие в Бреслау после окончания рабочего дня не расходились по домам. Причем это касалось не только полиции, но и администрации, и ряда других служб. Лично я, как квалифицированный связист, в начале войны был прикомандирован к полиции, где служил во взводе связи.

С самого Рождества все мы жили в подвале управления полиции и ждали. Чего именно мы ждали, признавать не хотелось. И все же мы понимали: с замиранием сердца мы ожидаем подхода русских танковых войск.

То, что мы в часы службы видели на городском вокзале, заставляло нас покрываться холодным потом. С самого Рождества люди двигались почти бесконечным потоком человеческих несчастий. Казалось, они уже переполнили город, но продолжали прибывать. Они ехали с берегов Варты и из Верхней Силезии, с рюкзаками за спиной, детьми на руках и отчаянием на лицах.

У некоторых не было ничего. Рюкзаки они потеряли по дороге, детей с ними больше не было. Я видел людей, которые несли на руках мертвых детей, замерзших в пути.

Они не только приезжали на поездах. Они приходили по шоссе, ведущим в город, волоча за собой тачки и тележки. По городу бродил мычащий скот. Дети звали матерей, матери искали детей.

Мы не спали уже трое суток, но не роптали. И мы все же могли чуть-чуть облегчить их страдания. Мы направляли поток беженцев, расселяли их, регистрировали и возвращали детей матерям.

Все мы оцепенели от человеческого горя. Наши возможности были невелики, но мы делали все от нас зависящее. Мы жили одновременно тревогой и надеждой. Ибо чувствовали, что и нас чаша сия не минует.

После полудня 20 января нас отправили в пригород патрулировать шоссе на Кант.

Когда мы ехали через город, услышали доносившийся из громкоговорителя голос: „Женщины и дети, немедленно покиньте город. Следуйте в направлении Опперау – Кант. Там для вас уже готов транспорт. Женщины и дети, покиньте город“.

Люди спешили в пригород и сворачивали на шоссе, идущее в Кант. Было очень холодно. Снега было много, и мне было очень жалко детей, которым вместе с матерями приходилось пробираться по сугробам.

Мы помогали всем, чем могли. Мы остановили военный грузовик и попросили водителя посадить женщин и детей. Но мы не только просили. При необходимости мы действовали жестко и решительно.

По шоссе на Кант шли не только женщины и дети. Мы задерживали также сильных, вполне способных держать в руках оружие мужчин, которые с тяжелыми чемоданами в руках спешили оказаться в безопасности.

Одного из них я помню особенно хорошо. Это был известный в Бреслау фабрикант, один из ведущих представителей оборонной промышленности, которые в прежние дни с удовольствием щеголяли в форме политических лидеров. Теперь он был в гражданском и нес два чемодана из свиной кожи с украшениями, пачками денег и добротной зимней одеждой. Он орал на меня и утверждал, что выполняет ответственное задание, что должен по приказу сверху срочно прибыть в Берлин. Но приказ предъявить он не смог и весьма оперативно изменил свою позицию. Теперь он предлагал мне деньги и золото, чтобы я его пропустил.

Я передал его патрулю криминальной полиции, который доставил его обратно в Бреслау. Я выполнил свой долг, и все же мне было как-то не по себе. Все случилось с нами слишком внезапно. Еще совсем недавно здесь царил мир».

Бреслау до той поры был оазисом мира. Здесь не было воздушных налетов, не ощущалось нехватки продовольствия. У кого были деньги, тот мог купить у крестьян в окрестностях Бреслау все, что угодно. А вечерами горожане нередко засиживались в пивной за кружкой пива, в то время как на западе рейха население проводило эти же часы в бомбоубежище.

Но теперь все изменилось.

Рано утром 12 января 1945 года советские войска после тяжелой артподготовки перешли в наступление с плацдарма Барановице. Немецкая оборона была уничтожена ураганным огнем. Через крупные бреши в линии немецкого фронта хлынули советские формирования и устремились к Одеру. Город Бреслау был объявлен крепостью.

Одним из немногих, кто сумел уцелеть в хаосе Бреслау, был генерал фон Альфен. Он вместе со своим штабным офицером и маленькой боевой группой едва успел отойти со своих позиций на Висле, когда прорвались советские танки и наводнили местность.

Генерал фон Альфен, даже захлестнутый красным приливом, сохранил присутствие духа. Он пробился сквозь массу советских танков и привел своих людей в Бреслау, где 17 января доложил о своем прибытии вышестоящему командованию и остался в ожидании дальнейших приказов.

Шефом вышестоящей командной инстанции был генерал Краузе, который был не только командиром расквартированных в Бреслау подразделений XII армейского корпуса, но и отвечал за безопасность и укрепление города.

После катастрофы в Барановице он стал поспешно готовить круговую оборону Бреслау.

При этих начальных подготовительных оборонительных мероприятиях был заложен зародыш гибельного раздора, который позднее существенно затруднил оборону города.

Чтобы было возможно вообще занять круговую оборону вокруг города, необходимо было сформировать из мужского населения Бреслау отряды народного ополчения.

Может показаться странным, но и гаулейтер Нижней Силезии Карл Ганке, и генерал Краузе – оба распоряжались этими отрядами. Они оба отдавали приказы, оба подписывали распоряжения – независимо друг от друга или вместе.

Относительно отдачи военных приказов, касающихся обороны города, конечно, сомнений не было. Ответственным за оборону Бреслау был генерал Краузе.

Однако оборона была скверно подготовлена. Оборонительные сооружения располагались примерно в тридцати километрах от городских окраин и окружали город кольцом. Само по себе это было не плохо, поскольку при круговой обороне важно, чтобы позиции располагались как можно дальше от обороняемого объекта. Однако не было боеспособных войск, которые могли бы эти позиции удерживать.

Злая участь постигла город в ночь на 22 января 1945 года. Советские танковые войска под командованием генерала Конева вышли на Одер в районе Брига, к востоку от Бреслау, и в районе Штейнау, к северу от Бреслау. В Штейнау курсант унтер-офицерской школы Яуэр организовал героическое сопротивление, стремясь во что бы то ни стало остановить русских на Одере. Но усилия его отряда оказались тщетными. Русские все равно форсировали Одер в районе Брига. Танки Конева покатили севернее и восточнее Бреслау в тыловые районы. Город оказался перед угрозой окружения.

В этой ситуации произошло нечто труднообъяснимое. Генерал Краузе с большей частью своего штаба исчез из Бреслау. До сегодняшнего дня неизвестно, покинул Краузе находящийся под угрозой город по собственной инициативе или подчиняясь приказу. В любом случае решительного человека, который отвечал за оборону, контролировал обстановку и досконально знал возможности по обеспечению города, больше не было.

Этот факт не должен остаться без внимания, чтобы правильно оценить поведение гаулейтера и рейхскомиссара обороны Карла Ганке. Ибо гаулейтер все же остался там, откуда скрылся генерал. Но прежде генерал Краузе передал генерал-майору фон Альфену командную власть над расположенными в Бреслау подразделениями вермахта.

Фон Альфен оказался в весьма сложной ситуации. Подчиненные ему войска состояли из остатков трех дивизий, которые прибыли в город изрядно потрепанными. Кроме того, он мог располагать отрядами из наземного персонала люфтваффе, воздушной разведки, резервов и некоторых отдельных подразделений, имевших общую численность около 45 000 человек.

Впрочем, у фон Альфена не было возможности ознакомиться с существующими оборонительными сооружениями. На него с большой поспешностью взвалили ответственность за город с населением 250 000 человек.