Загадки колдунов и властителей

В медицинской практике часто встречаются случаи припадков эпилепсии, когда больные бывают застигнуты приступом внезапно в самом неожиданном месте. Зачастую эпилептики наносят себе достаточно тяжелые телесные повреждения при ударах о землю и окружающие предметы. Все это как будто подтверждает версию о несчастном случае или версию Кобрина об "убийстве без убийц", но есть тут одно "но"…

Медицинская практика ни разу, подчеркиваем, ни разу, не зафиксировала случая смерти, подобного смерти царевича Дмитрия. Да, больные эпилепсией часто получают травмы во время приступов, но ни один из них не получил поранения от ножа, сжимаемого собственной рукой! Если такое действительно произошло с Дмитрием, то случай этот уникален, поэтому вряд ли заговорщики могли рассчитывать на реализацию столь тонкого и ненадежного плана. Скорее всего они прибегли бы к более простому и верному, "традиционному" способу.

Таким образом, медицинская статистика если не полностью опровергает, то делает в значительной степени несостоятельными как версию Кобрина об "убийстве без убийц", так и первую официальную версию о несчастном случае во время приступа "падучей". Перед нами очевидное, хотя и крайне запутанное убийство".

Впервые их имена выкрикнула царица Мария. Она назвала Михаила Битяговского, Осипа Волохова и Никиту Качалова, хотя ни один из них не был схвачен на месте преступления. Более того, ни одного из них в момент убийства не было в Кремле! Михаил Битяговский и Никита Качалов, услышав о происшедшем несчастье, прибежали в Кремль и пытались уговорами успокоить возбужденную толпу горожан. Данилу Битяговского обнаружили в дьячьей избе, а Осипа Волохова — в доме Битяговских.

Будь эти люди действительными убийцами, они попытались бы своевременно скрыться. А как поступают они? Уговаривают народ, потом норовят запереться в помещениях на территории Кремля. Впрочем, поначалу толпа не проявляла агрессии по отношению к ним — до тех пор, пока не приехали Нагие. А уж у них-то были основания для ненависти к Борису Годунову.

Так, возглавляя регентский совет, он добился удаления вдовствующей царицы с сыном в захолустный Углич, а потом убедил царя Федора Иоанновича не поминать в церквах в числе других царских родственников царевича Дмитрия, как незаконнорожденного. Понимая, что Борис делает все, чтобы отдалить от престола царевича — их единственную надежду на возвышение — Нагие стали усиленно готовить малолетнего Дмитрия к будущей борьбе за трон. Под их влиянием царевич уже в 6–7 лет ощущал себя самодержцем, в полной мере впитав в себя семейную ненависть к Годунову. По свидетельству голландца И. Масса, Дмитрий "нередко спрашивал, что за человек Борис Годунов, говоря при этом: "Я сам хочу ехать в Москву, хочу видеть, как там идут дела, ибо предвижу дурной конец, если будут доверять столь недостойным дворянам…"". А германский ландскнехт К. Буссов рассказывал, что однажды царевич вылепил несколько снеговиков, каждому из которых дал имя одного из московских бояр, а потом стал отсекать им руки и головы, приговаривая: "С этим я поступлю так-то, когда буду царем, а с этим — эдак". И первой в ряду стояла фигура, изображавшая Годунова…

Смерть царевича для Нагих была катастрофой, полным крушением всех честолюбивых планов, и в горячке они выкрикнули имена своих ближайших недругов — Битяговских и московских служивых людей, искусно использовав для расправы над ними недовольство угличских обывателей действиями государевых людей. Прекрасно понимая шаткость обвинений, возведенных ими на Битяговского и его людей, Нагие затеяли комедию с ножами, покрытыми куриной кровью, и привели к целованию, то есть присяге, нескольких свидетелей, готовых подтвердить их версию событий.

Сами обстоятельства убийства, как его пытались представить Нагие, весьма запутанны. Согласно одному показанию, убийцы напали на царевича открыто во дворе. По другой — подошли к крыльцу, попросили царевича показать ожерелье на его шее и, когда тот поднял голову, полоснули его по горлу ножом. Третье свидетельство — убийцы прятались под лестницей во дворце, потом один из них схватил царевича за ноги и держал его, пока другой не убил мальчика ножом. Есть летописное сказание, в котором детали убийства вообще отсутствуют. Доверять всем этим показаниям трудно.

По официальным документам, свидетелями смерти Дмитрия названы мамка Волохова, кормилица Тучкова, постельница Колобова и четверо сверстников царевича.

К показаниям Волоховой вряд ли можно отнестись всерьез. Избитая, запуганная, чудом спасшаяся от смерти женщина, на глазах которой толпа убила ее сына, естественно, относилась к дознавателям едва ли не как к своим спасителям. Разумеется, она была готова подписать любые показания. И, конечно, она была заинтересована в том, чтобы смерть царевича выглядела несчастным случаем.

А остальные свидетели убийства? Трудно поверить, что у людей Годунова не было средств получить от них именно те показания, которые их устраивали.

Участникам расследования даже не было надобности фальсифицировать документы дела, в чем обвиняли их потом многие историки. Они просто могли формировать показания свидетелей так, как им было нужно. Это подтверждается исследованием архивиста К. Клейна, который более полувека назад доказал, что документы следствия по угличскому делу не носят следов поздних подчисток или вклеивания новых листов. То, что документы в деле сильно перепутаны, есть результат небрежного хранения, а не фальсификации.

Для непредвзятого исследователя невиновность Битяговского и его людей в убийстве царевича почти очевидна. Но если не они, то кто совершил его?

Имена конкретных исполнителей, вероятно, никогда не станут известными. Да это и не представляет интереса. Скорее всего, это были наемники, которых в Угличе никто не знал. Они легко проникли на территорию дворца: судя по дошедшим до нас сведениям, Кремль фактически не охранялся и был местом весьма людным и оживленным. Совершив убийство, преступники покинули территорию дворца, вскочили на коней и скрылись из города, стремясь уехать как можно дальше от места преступления. Времени для этого у них было предостаточно — пока во дворце метались мамки да няньки и толпа посадских, науськиваемая Нагими, избивала ни в чем не повинных людей. Возможно, среди горожан и обитателей дворца были люди заговорщиков, которые обеспечивали убийцам прикрытие, а позже направляли расследование в нужное заговорщикам русло.

Сами преступники, как это бывает, ничего собой не представляли, но силы, стоявшие за ними, должны были быть могущественными и искушенными в политических интригах. Не случайно мнение русские историки пришли к убеждению, что наиболее влиятельным лицом, заинтересованным в устранении царевича Дмитрия, был Борис Годунов.

Однако есть соображения, заставляющие усомниться в этом.

При всем своем властолюбии, жестокости и беспринципности Годунов был человеком большого государственного ума, прозорливым и тонким политиком. Он не мог не знать, что имя его непопулярно в народе, для которого он всегда был временщиком, — и тогда, когда правил государством от имени царя Федора, и позднее, когда возложил на себя венец русских царей. В такой ситуации для него было весьма неосмотрительно пролить кровь сына Иоанна Грозного, который, несмотря на свою незаконнорожденность, был все-таки настоящим Рюриковичем. Борис не мог не понимать, что при любом раскладе ответственность за убийство царевича народ возложит именно на него. А он стремился изменить общественное мнение в свою пользу, жаждал народной любви и признания.

Убийство царевича Дмитрия могло быть оправдано, если бы Годунов в момент его совершения был царем: тогда это было бы устранением возможного претендента на престол. Но в 1591 году царем был Федор Иоаннович, а Годунов, каким бы прочным ни было его положение при дворе, оставался лишь фаворитом, положение которого могло в любой момент пошатнуться. Такое в русской истории случалось не раз. Если же у царя родился бы наследник, убийство Дмитрия вообще становилось бессмысленным. В лучшем случае Годунов стал бы опекуном малолетнего царя, но Бориса совсем не привлекала роль вечного регента при слабых и малолетних монархах. Он собирался стать царем сам, передать трон своему сыну и основать новую русскую династию.