История города Рима в Средние века

2. Григорий X едет в Лион. – Гвельфы и гибеллины во Флоренции. – Собор в Лионе. – Григорий X издает закон о конклаве. – Жалованная грамота Рудольфа в пользу церкви. – Взгляд Григория X на отношения церкви к империи. – Грамота, данная Лозанне. – Григорий X во Флоренции. – Его смерть. – Иннокентий V. – Адриан V. – Иоанн XXI

Лионский собор решил падение империи; Лионский же собор должен был снова дать миру мир, империи главу и соединить все христианство в великий крестовый поход. Григорий Х созвал общее собрание церкви. Находясь еще под влиянием средневековой мечты о том, что задачу Европы составляет освобождение Иерусалима, он посвятил оживленную деятельность Востоку, из которого он сам прибыл на Святой престол. План крестового похода наполнял его душу также, как когда-то душу Гонория III. Он и был главнейшей целью собора.

Из Орвието, куда он еще летом 1272 г. перенес свою резиденцию, Григорий в сопровождении короля Карла отправился весной 1273 г. в Лион. 18 июня он прибыл во Флоренцию. Он явился как установитель мира, так как его неусыпной заботой было примирить во всей Италии гвельфов с гибеллинами; однако это ему не Удалось. Партийная ярость оставалась той демонической болезнью, в которой выражались мужественная сила и творческий дух двух столетий. Дикие страсти партии были унаследованы и сделались политической религией; они и раздирали и одушевляли все города Лигурии, Ломбардии, Тосканы и Марок. Только что Григорий X совершил во Флоренции публичный акт примирения, как пламя вспыхнуло с Новою яростью, и он оставил город гвельфам и гибеллинам, полный гнева и с буллой отлучения в руках.

Великий собор был открыт 7 мая 1274 г. и продолжался до 17 июля. Григорий был удовлетворен тем, что удалось уговорить греческую церковь присоединиться к Риму. Этим он был обязан стараниям святого Бонавентуры, кардинала альбанского, который между тем еще до окончания собора умер. Византийские императоры повторяли потом эту комедию всякий раз, как им требовалась поддержка Запада. Но для умного Михаила Палеолога целью и результатом предложенного в Лионе воссоединения было признание его Западом. Таким образом, предусмотрительный папа остановил намерения Карла Анжуйского завоевать Грецию.

Знаменитый изданный в Лионе декрет установил впервые строгую форму конклава при избрании папы. После смерти папы кардиналы должны были до десяти дней ожидать своих отсутствующих братии в том городе, где он умер, затем собраться во дворце умершего, имея при себе каждый лишь одного слугу, и жить вместе в одной комнате, входы и выходы которой должны быть замурованы, кроме одного окна для передачи пищи. Если после трех дней папа не будет выбран, то в следующие пять дней кардиналам подается лишь по одному блюду на обед и на ужин, а затем наконец им дастся только вино, хлеб и вода. Всякое сношение с внешним миром запрещается под стратам отлучения, Высшее наблюдение за конклавом поручается светским властям того города, в котором происходит избрание папы, но торжественная клятва обязывала этих должностных лиц к безобманному выполнению возложенного на них важного поручения под угрозой, что в случае нарушения клятвы подвергаются интердикту и они сами, и их город. Если избрание папы совершается, как утверждает церковь, по вдохновению свыше, то голод и жажда казались бы странными средствами для достижении сошествия Святого Духа на спорящих и истомленных кардиналов. Неверующие должны били удивляться тому, что высший представитель религии набирается немногими ссорящимися стариками, которых замуровали, как арестантов, и помещении без света и воздуха, в то время как городские чиновники охраняют выходы, а взволнованные народ окружает дворец, ожидая того момента, когда упадет заложенная стена, чтобы упасть на колони перед неизвестным человеком, который выходит из конклава со слезами на глазах или с веселым взором и с рукой, поднятой для благословения. Колыбелью папы являлась тюрьма, из которой он, сделав один шаг, восходил на мировой трон. Форма избрания главы религии, столь различная от всех других способов избрания правителей, удивительна, как и все в средневековой церкви; при этом надо еще заметить, какой странный образ вообще приняло папское избрание, изменяясь с течением времени.

Знаменитое учреждение Григория X было последствием трехлетней распри, предшествовавшей его избранию. Но строгость конклава казалась, а часто и в самом деле была невыносима; кардиналы лишь неохотно подчинились закону, который оставлял их беззащитными перед насилием городских тиранов. Один из ближайших преемников Григория отменил его декрет, но он скоро был возобновлен и в существе твоем сохранился и доныне. В основе своей конклав имеет в виду обеспечить независимость выбора, содействуя этому даже посредством физического принуждения. Но история папских выборов может ответить на вопрос, достаточно ли плотны были самые толстые стены конклава, чтобы сделать невозможным влияние внешнего мира и чтобы противостоять духу хитрости, подкупа, страха, ненависти, партийной благосклонности, самолюбия и других страстей, которые проникали через толстые стены также беспрепятственно, как мифическое золото башню Данаи.

На соборе появились посланные короля Кастилии, но были устранены; посланные же от Рудольфа Габсбургского были приняты с честью. Его канцлер подтвердил от его имени дипломы, данные церкви прежними императорами, особенно Оттоном IV и Фридрихом II; эти спорные документы новая имперская власть обещала признавать. Канцлер утвердил церковное государство, отказался от старинных императорских прав, от всякого звания или власти и землях св. Петра и в Риме; отказался от всяких притязаний па Сицилию, от всякой мести Карлу, которого он соглашался признать папским ленным королем в этой стране, навсегда отделенной от империи. Он амнистировал всех друзей церкви, врагов Фридриха II и его наследников; заявил, что готов подтвердить свои обещания клятвой, где и когда потребует Григорий, и обяжет к тому же и германских князей. Вся империя должна признать вышесказанные грамоты Оттона и Фридриха за неоспоримые и таким образом навсегда охранить церковное государство от уничтожения его до произволу отдельных императоров. Рудольф, нуждавшийся в папе, который мог вооружить против него сильных врагов, Богемию и Сицилию, без всяких других расчетов относительно империи согласился на требования папы; он был очень далек от заблуждений своих предшественников, которые, сами отказавшись по договорам от императорских прав, снова возвели их в имперский догмат и через это нашли свою погибель.

Вслед за этим Григорий признал Габсбурга римским королем. Он выказал живое нетерпение короновать его императором, как только тот приедет в Рим. Довольный своим положением, папа снова вспомнил о добрых взаимных отношениях обеих властей: церкви и империи, этих двух враждующих сестер, которых связывала друг с другом одна тайная черта. Он уже не говорил в мистических притчах о солнце и луне, но, как практический человек, говорил, что церковь в духовных делах, а империя в светских были высшей властью. «Их деятельность различного рода, – говорил он, – но одна конечная цель связывает их неразрывно. Необходимость их единения доказывается теми бедствиями, которые возникают, когда одна остается без другой. Когда не занят Святой престол, то империи недостает руководителя к спасению, когда пустует императорский трон, то церковь остается беззащитной, отданной на жертву ее врагам. Императоры и короли должны прилагать старания к защите свобод и прав церкви и не отнимать у нее временных благ. Обязанность правителей церкви сохранять за королями их власть в полной неприкосновенности». После многоречивых декламаций Григория IX и Иннокентия IV, которые видели только в папах единственных обладающих правами, повелителей вселенной, а в королях лишь ставленников их инвеституры, утешительно слышать в устах Григория X голос спокойного разума. Правда, папство достигло того, чего оно желало. Не только бессильный император, но и все немецкие курфюрсты признали теперь принципы Иннокентия III, заявивши без дальнейших размышлений, что император получает инвеституру своей власти от папы, по указанию которого он должен употреблять свой светский меч. Григорий X потому заключил мир с империей, что эта империя была уже не та; но выставленный им священнический идеал мирных взаимных отношений обеих властей, несмотря на победу папской идеи, оставался лишь догматической мечтой, которая постоянно разрушалась все более освобождавшимся сознанием народов и государств.