Вьюга

Впереди бежал Ширунов с Пальмой на поводке, слышался топот на задубевшей от мороза, слегка притрушенной снегом земле, поскуливала Пальма, вероятно опять утеряв след чужого.

Привыкшими к темноте глазами старшина обшаривал каждый куст и валун, проверял еще не забитые снегом ложбинки и впадины. В голове мололось наивное: в самом деле, хорошо бы Ширунову задержать нарушителя - вдруг это облегчит ему поступление на подготовительный. И еще подумалось Ерошенко, что нынче мало выпало снега, на скованной морозом голой земле плохо видны отпечатки стертых до крайности подошв нарушителя, которые они с Володей Шируновым то находят, то снова теряют. Не пришло в голову удивиться, почему сейчас, в напряженные минуты преследования, нахлынули мысли о Ширунове, о неукрытой контрольно-вспаханной полосе, и ни разу не подумалось о своем, личном. Хотя бы о том же "демобилизованном" чемодане с нехитрыми солдатскими пожитками или о неотправленной родителям телеграмме. Мало ли о чем своем могло думаться двадцатилетнему парню накануне демобилизации!

Ерошенко бежал, расстегнув ворот и сбив на затылок шапку-ушанку. Он не ощущал холода, ему даже чудилось, будто мороз стал сдавать. Снежная крупка по-прежнему секла ему щеки и лоб, слепила глаза, но он притерпелся. За шумом ветра, раскачивавшего верхушки сосен, не стало слышно проводника с собакой. Лес полнился звуками, ветер посвистывал на разные голоса, крупка, как по жести, стучала по листьям необлетевшего дубняка. Потом ветер принес запах жилья, и Ерошенко забеспокоился - как там с завтраком для ночных нарядов? На улице - такая стужа!..

Он выбежал на открытое место, на большую поляну, и вдруг зажмурился от ударившего по глазам ослепительно яркого света, успев заметить, как низко плывут над лесом темные тяжелые тучи, озаренные вспышкой ракеты, и тотчас же, почти одновременно с этим, услышал возглас Ширунова откуда-то из-за изрытой тракторным плугом охранительной лесной полосы.

Трепетный свет сигнальной ракеты, последний раз вспыхнув, угас, мгновенно стало черным-черно, непроглядно, но Ерошенко дожидаться не стал, ринулся на голос вожатого, рискуя напороться на выворотень и сломать себе шею...

Под утро, пройдя двадцать пять километров, усталые, но довольные участники поисковой группы возвращались к себе на заставу. Чужой понуро и молча шагал, заложив руки за спину. Ерошенко и Ширунов шли рядом и тоже молчали. Густо падал мохнатый снег, устилая землю надежно и ровно. Навстречу пограничникам, рассекая фарами темноту, от заставы по дозорной дороге бежал бойкий "газик", и звук работающего мотора единственно нарушал вновь установившуюся тишину пограничья.

Ширунова и Ерошенко сейчас сменили другие ребята, такие же самоотверженные, как и старшие их товарищи. Кто из них, глядя на обелиск, не мечтает быть похожим на Семена Пустельникова, вот уже тридцать лет несущего бессменную вахту...

Граница... Люди в зеленых фуражках...

Вы охраняете ее вместе с теми, кто отдал свою жизнь за счастье Отчизны. Пусть всегда сопутствует вам удача.