Иноземцы на русской службе

При всем при том новый директор проявлял редкое бескорыстие — за свою работу он денег не получал и не требовал, хотя труд его актеров оплачивался — они получали «корму на алтын в день». Лишь после успеха пьес Чижинского его хорошо наградили. Однако в фаворе он пребывал недолго — в январе 1676 года умер царь Алексей Михайлович, и представления в комедийных храминах прекратились.

Актеры школы Грегори разбрелись, все причастные к театру занялись другими делами. Чижинский, судя по документам, продолжил службу в Посольском приказе; в 1695 году вместе с тремя другими приказными переводчиками он участвовал в переговорах под Азовом.

Третьему царю из династии Романовых, Федору Алексеевичу, пришел черед править в 1676 году, когда ему едва минул четырнадцатый год. В наследство кроме царских регалий и самодержавной власти он получил истощенную долгой войной казну, напряженные отношения с Польшей и Турцией, соперничество боярских партий. Большие внешнеполитические авантюры, затевавшиеся во время правления отца его близким другом Матвеевым, мало волновали воображение Федора Алексеевича, но и противником его дел он вовсе не был. Покойный его батюшка, Алексей Михайлович, стремился дать детям порядочное образование, и для своего времени царь Федор был просвещенным человеком, но вместе с тем в нем хорошо заметны все те противоречия, которые разрывали русскую жизнь на исходе XVII столетия. Светским наукам царевича Федора наставлял ученый монах Симеон Полоцкий, который, как умел, развивал интеллект питомца, приохотив его к европейской культуре, в особенности к польской, коей и сам был большой поклонник. Духовным же воспитателем наследника престола был патриарх Иоаким, известный борец со всякой «иноземщиной». Под влиянием двух столь противоположных фигур Федор Алексеевич вырос набожным и замкнутым, но совсем не чуждым светским радостям. Противоречивая ситуация нашла отражение и в положении театра: официально его распустили, просто не возобновив спектаклей, но в царских палатах давала представления любительская труппа, состоявшая из молодых людей и девиц лучших русских фамилий.

В труппе молодых аристократов была даже своя знаменитость — Татьяна Ивановна Арсеньева из окружения царевны Софьи с блеском представляла Екатерину-мученицу в трагедии, сочиненной самой царевной. На этих представлениях бывал и царь Петр, тогда еще мальчик; он так был впечатлен игрой Арсеньевой, что с той поры иначе как «Екатериноймученицей» ее не называл.

Царь Федор Алексеевич любил музыку и пение — он сам руководил хором, составленным из придворных, исполнявших духовные распевы. Также с удовольствием смотрел он спектакли кремлевских любителей по пьесам Симеона Полоцкого «Блудный сын» и «О царе Науходоносоре, о тельце златом и трех отроках в пещи». Позже из царских палат эти пьесы перекочевали на сцену в Заиконоспасском монастыре, где находилась школа, готовившая подьячих — чиновников для государственных учреждений. Здесь студенческий театр возник по европейской традиции, перенятой от выпускников малороссийских академий и коллегий, из которых в большинстве своем и состоял костяк преподавателей. Дважды в год, на Масленицу и Рождество, на школьной сцене силами студентов ставились комедии. Училищное начальство полагало таким образом решить несколько задач разом: занять молодых людей делом, раскрепостить юношеские души и «принести некоторую пользу зрителям» назидательным действом.

В силу малолетства и неопытности государя-юноши, первое время делами Московского царства от его имени управлял придворный триумвират, состоявший из патриарха Иоакима, главы Посольского приказа Артамона Сергеевича Матвеева и двоюродного брата покойной матушки царя Ивана Богдановича Милославского, опытного воеводы и царедворца. Это были лидеры могущественных придворных кланов, между которыми шла постоянная борьба за влияние на Федора Алексеевича, а фактически за власть в царстве. В эту пору свершилось многое из того, что теперь ошибочно приписывают правлению Петра Великого. Так, в 1678 году провели всеобщую перепись населения, что позволило изменить систему налогообложения. Было уничтожено «местничество» — система назначений на должности по древности родов и заслугам предков, а не по личным качествам претендентов. По распоряжению Федора Алексеевича увеличилось количество «полков иноземного строя», а на службу в московском войске приглашалось все больше офицеров-иноземцев.

Сложные интриги плелись вокруг мачехи царя, Натальи Кирилловны Нарышкиной, родившей крепкого мальчугана Петра, которому, при определенных раскладах, выходила судьба наследовать трон.

Царь Федор с малолетства болел, его младший брат Иван также родился слабеньким да «не борзый разумом» и не подавал надежд с годами выправиться. Клан Милославских ополчился против Нарышкиных, стремясь заранее лишить пока еще малолетнего Петра Алексеевича возможностей в грядущей борьбе за престолонаследие. Однако сам Федор оказывал Наталье Кирилловне такое же почтение, как и при жизни отца, был внимателен и ласков с Петром и его младшей сестрицей Натальей. Видя его такое отношение, родственники Федора Алексеевича по матери не рискнули открыто и сразу выжить из Кремлевских палат вдовствующую царицу «со малы», но постарались обезглавить клан родственников и сторонников, стоявших за ней.

Мнительному царю Федору нашептывали, что Матвеев хотел извести его еще при жизни отца, дабы расчистить прямую дорогу к трону Петру. Будто бы Матвеев недобросовестно пробовал лекарства, предназначенные царевичу. По заведенному регламенту лейб-медики Стефан Симон и Костериус готовили лекарства по рецептам, которые хранились в Аптекарском приказе. Сначала готовое лекарство пробовал доктор, потом боярин Матвеев, потом государевы дядьки Федор Федорович Куракин и Иван Богданович Хитрово, и лишь после этого снадобье принимал царевич Федор, но выпивал его не до конца — остатки в его присутствии должен был употребить все тот же Матвеев. Но он, как уверяли царя бояре Куракин и Хитрово, не допивал после царевича снадобья. Это давало повод к подозрению, что Матвеев либо уже травил Федора Алексеевича, либо готовился подсыпать яду.

Усилия шептунов возымели успех, и молодой царь распорядился удалить Матвеева из Москвы — в июле 1676 года его отправили на воеводство в Верхотурье, но дорогой взяли под арест. Царским указом Матвеев был объявлен государственным преступником и лишен всех почестей и имений. Под конвоем старого боярина отправили на жительство в Пустозерск, где томились особо важные преступники. Впрочем, положение Матвеева было не так уж и безнадежно. При дворе у него остались добрые знакомые, которые всячески старались вернуть его из ссылки. Эту партию возглавлял Иван Максимович Языков, выступавший в роли советника молодого царя.

Довольно рано оказавшийся при дворе, Иван Максимович занимал разные должности и приобрел большую ловкость в ведении дел. Способного молодого дворянина приметили союзники в придворных интригах, бояре Юрий Алексеевич Долгоруков и Богдан Матвеевич Хитрово, которые после удаления Матвеева опасались усиления позиций Ивана Милославского. По протекции столь мощных покровителей Языков был возведен в должность царского постельничего, что ввело его в самое ближнее окружение царя. Отлично ориентируясь во всех хитросплетениях придворной жизни, в Кремлевских палатах Иван Максимовичи чувствовал себя как рыба в воде и постепенно усиливал свои позиции. С особенной ловкостью он повернул к своей пользе интригу, завязавшуюся 4 апреля 1680 года, когда по обычаю Московского царства, унаследованному от византийцев, производился обряд «шествия на осляти», символизировавший въезд Иисуса Христа в Иерусалим.

Как и полагалось в таком случае, в воскресенье накануне Страстной седмицы, на Руси называемое Вербным, после праздничной службы во Входоиерусалимском приделе Покровского собора на Красной площади пышная процессия отправилась в Кремль: патриарх ехал верхом на лошади, которую вел под уздцы царь. Поглазеть на эту церемонию обычно сходилось множество народу, и среди него Федор Алексеевич приметил некую девицу, одетую в польское платье. Будучи завзятым «полонофилом», Федор Алексеевич так был заинтригован, что попросил Языкова отыскать девушку и осторожно выяснить, кто она.