Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918

* Правда. 1917. 13 июня. Заседание было закрытым, и других записей не сохранилось. Церетели, однако, подтвердил, что приведенная цитата из «Правды» правильно передает его речь, с некоторыми незначительными упущениями (Церетели. Воспоминания. С. 229—230).

Кое-кто поддержал Церетели, но большинство выступало против. Разве он располагал доказательствами, говоря о большевистском заговоре? Большевики представляют собой истинно массовое движение — зачем их разоружать? Неужели он хочет оставить «пролетариат» безоружным?¹¹¹ С особенной яростью обрушился на Церетели Мартов. На следующий день социалисты проголосовали за мягкую резолюцию Дана, обозначив тем самым, что они не собираются разоружать большевиков и ликвидировать их подрывной аппарат. Это было пагубным малодушием. Ленин бросил открытый вызов Советам, а Советы уступили. Большинство предпочитало оставаться в убеждении, что большевики — настоящая социалистическая партия, правда, пользующаяся сомнительными средствами, а не контрреволюционная группа, рвущаяся к захвату власти, как считал Церетели. Так социалисты упустили возможность объявить большевиков вне закона, лишить их мощного политического оружия — права утверждать, что они действуют от лица и в интересах Советов и против общего врага.

Большевики тут же воспользовались этим малодушием. На следующий день после провала резолюции Церетели «Правда» поставила Советы в известность о том, что большевики не намерены ни в настоящем, ни в будущем подчиняться их приказам: «Мы считаем необходимым заявить, что, входя в Совет и борясь за переход в его руки всей власти, мы ни на минуту не отказывались в пользу принципиально враждебного нам большинства Совета от права самостоятельно и независимо пользоваться всеми свободами для мобилизации рабочих масс под знаменем нашей классовой пролетарской партии. Мы категорически отказываемся налагать на себя такие антидемократические ограничения и впредь. Если бы даже государственная власть целиком перешла в руки Совета, — а мы за это стоим, — и Совет попытался бы наложить оковы на нашу агитацию, это могло бы заставить нас не пассивно подчиниться, а пойти навстречу тюремным и иным карам во имя идей интернационального социализма, которые нас отделяют от вас»¹¹² . Это было настоящее объявление войны Совету, утверждение себя вправе действовать независимо от Совета, даже если он станет правительством.

* * *

16 и 17 июня русская армия, щедро укомплектованная на средства союзников ружьями и патронами, вела артиллерийский обстрел и вслед за этим перешла в наступление. Главная сила удара русских пришлась на Южный фронт и была нацелена на Львов, столицу Галиции. Отличилась Восьмая армия под командованием Корнилова. Вспомогательные и наступательные операции были проведены на Центральном и Северном фронтах. Как и рассчитывало правительство, наступление вызвало рост патриотических настроений. В этой атмосфере большевики не осмелились выступить против проведения этой кампании: ни Ленин, ни Троцкий не осудили резолюций в ее поддержку, принятых июньским съездом Советов¹¹³ .

Операция русских против Австрии активно разворачивалась в течение двух дней, но затем произошла заминка, поскольку войска, считая, что они уже выполнили свой долг, отказались подчиняться приказам и идти в атаку. Вскоре началось повальное бегство. Немцы, в очередной раз пришедшие на выручку своим попавшим в затруднительное положение австрийским союзникам, предприняли 6 июля контратаку. Русские войска при виде немецких мундиров стали беспорядочно отступать, мародерствуя и сея панику. Июньское наступление было последним вздохом русской армии.

После июля 1917 года старая русская армия не участвовала в значительных операциях, и поэтому здесь уместно подвести итог потерям, понесенным Россией в первой мировой войне. Из-за низкого уровня русской военной статистики трудно определить с достаточной точностью число человеческих жертв. Данные, приводимые в любом расхожем источнике, говорят, что Россия понесла больше потерь, чем любая из воевавших сторон: Кратвелл, например, утверждает, что Россия потеряла 1,7 млн убитыми и 4,95 млн ранеными. Это несколько превосходит потери Германии и много выше потерь Англии и Франции, хотя последние находились в войне на шестнадцать месяцев дольше, чем Россия. Другие иностранные источники оценивают число убитых в 2,5 млн человек¹¹⁴ . Эти цифры сильно завышены. Официальные русские источники оценивали число военных потерь 775 400 человек. Позднейшие русские исследования обозначают число потерь более высокой цифрой: 900 тыс. убитых на поле брани и 400 тыс. умерших от ран, итого 1,3 млн. жертв, что равнозначно потерям Франции и Австрии, но на треть меньше, чем потери Германии¹¹⁵ .

Россия оставила в руках врага несравненно большее число пленных, чем любое другое государство. В лагерях для военнопленных в Германии и Австрии содержались 3,9 млн. русских, что в три раза превосходило общее число пленных (1,3 млн.), оставленных армиями Великобритании, Франции и Германии¹¹⁶ . Только австро-венгерская армия, потерявшая 2,2 млн. солдат пленными, выдерживала сравнение. На каждую сотню русских, павших в боях, приходилось 300 сдавшихся в плен. В английской армии на 100 убитых приходилось 20 пленных, во французской — 24, в немецкой — 26¹¹⁷ . Другими словами, русские солдаты сдавались в плен в 12—15 раз чаще, чем западные.

Провал июньского наступления стал личной катастрофой для Керенского, который рассчитывал с его помощью объединить разобщенную страну вокруг себя и правительства. Проиграв все, он сделался подозрительным, раздражительным, испытывал все большую растерянность. В таком состоянии он начал совершать непростительные ошибки, и это превратило его из обожаемого вождя в козла отпущения, одинаково презираемого и левыми и правыми.

В атмосфере деморализации и отчаяния, вызванной провалом июньского наступления, Ленин и его соратники предприняли еще одну попытку устроить путч.