Питер - Москва. Схватка за Россию

Гораздо серьезнее, чем к возмущению думцев, правительство относилось к предложениям, исходящим непосредственно от самих бакинских промышленников. А те в 1910-1911 годах выдвинули свой план по увеличению добычи сырья. Его ключевым моментом стала идея паевого товарищества, которое должно было учесть многообразные интересы различных компаний, действующих в отрасли. Проект, представленный П.О. Гукасовым и С.Г. Лианозовым, предусматривал, что в товарищество войдут все действующие фирмы Бакинского района, а в его распоряжение без каких-либо торгов будут переданы свободные нефтеносные земли. Доля участия каждой отдельной компании определялась размером среднегодовой добычи за последние три года: каждые 100 тысяч пудов давали один пай. Проект получил поддержку в правительстве; его горячими сторонниками выступили министр финансов В.Н. Коковцов и министр торговли и промышленности С.И. Тимашев. Они придерживались мнения, что практика выделения нефтяных участков через торги себя не оправдала, поскольку не позволяла надлежащим образом учитывать интересы средних компаний. Правительство в виде эксперимента предлагало передать товариществу 100 десятин земли на льготных условиях; кроме добычи нефти, оно наделялось широкими правами по разведке нефтяных ресурсов [496].

Правда, не все в Совете министров были в восторге от предложенного промышленниками проекта: государственный контролер П.А. Харитонов выступал против идеи создания паевого товарищества на указанных основаниях [497]. Но, разумеется, главным его противником стала Государственная дума. Здесь начинание нефтяных королей расценили как стремление, с одной стороны, еще больше закрепить свои позиции на рынке и, с другой, воспрепятствовать работе средних компаний. Из 186 фирм, присутствующих в регионе, 12 крупнейших фактически получили бы почти две трети всех площадей [498]. Результатом стало бы неизбежное усиление монополистических тенденций, а значит, продолжение роста цен на нефть и нефтепродукты. В пику бакинским дельцам, желавшим отказаться от системы торгов нефтяными участками, нижняя палата выработала предложения в противоположном духе. Был подготовлен и стремительно принят законопроект о новых правилах проведения торгов, главная цель которого состояла в обуздании роста цен на «черное золото». В рамках предусмотренного формата хозяйствования повышение стоимости сырья становилось невыгодным в первую очередь для самих нефтяников. Для этого вводилось специальное понятие «условной цены», устанавливаемой на тридцать лет. Предприниматель с торгов по заранее назначенной условной цене получает участок и платит казне разницу между ней и ценой, складывающейся непосредственно на рынке. Следовательно, если рыночная цена высока, то разница между условной, раз и навсегда определенной ценой и рыночной существенна. То есть чем рыночная стоимость выше, тем больше промышленники должны платить казне, и, соответственно, чем ниже рыночная цена, тем меньше бюджетные выплаты. Это была своего рода формула понижения рыночных цен на нефть, давивших российскую экономику [499].

Несложно представить, какую реакцию вызвали эти новации у нефтяников. В Государственном совете их представители пытались дискредитировать законопроект, сняв его с обсуждения. Думское творчество квалифицировалось как несерьезное, крайне легкомысленное, поскольку в нижней палате было мало тех, кто хоть немного был знаком с нефтяной промышленностью [500]. Критический тон задавали руководители Совета Съездов представителей торговли и промышленности, входившие в Государственный совет. Так, П.О. Гукасов возмущался, что законопроект в корне меняет существующий принцип пользования казенными нефтяными землями. До сих пор промышленник рассматривался в качестве арендатора, выделявшего казне известную долю получаемого продукта. Теперь же предприниматели превращались в подрядчиков по бурению и по добыче нефти, обязанных сдавать нефть не по себестоимости и не по биржевому курсу, а по цене, установленной на торгах на тридцать лет вперед, так как предметом торга делается условная цена. Гукасов недоумевал, как можно реализовывать предпринимательские инициативы в подобных условиях [501]. Сам дух законопроекта пропитан отношением к промышленнику как к врагу населения, как к разбойнику, которого следует связать по рукам и ногам, – возмущался предприниматель [502]. Его поддержал Н.С. Авдаков, говоривший о невозможности подобной организации в горном деле: сдача недр на определенный срок неприемлема, поскольку провоцирует расхищение ресурсов.

Тем не менее большинство в Государственном совете, вдохновленное надеждой стабилизировать нефтяные цены, поддержало думский законопроект; 17 июня 1912 года он получил Высочайшее утверждение. Однако его практическое применение никак нельзя назвать удачным. Торги назначались дважды, 17 мая 1913-го и 15 сентября 1914 года. Бакинские нефтяные короли сделали все, чтобы продемонстрировать их полную несостоятельность. В первом случае поступило 426 заявок, большинство из которых были сделаны явно подставными структурами и лицами, действовавшими в интересах все тех же крупных отраслевых игроков. В результате торги были признаны недействительными [504]. Повторные торги осенью 1914 года снова не имели успеха: выставленные участки разыгрывались безрезультатно три раза подряд. По условиям тендера, в случае, если нефтеносные площади оказывались не арендованными, возникала возможность передачи их без торгов. Именно этой юридической уловкой и решили воспользоваться крупные нефтяники, чтобы заполучить земли для затеянного ими паевого товарищества. Кстати, нефтяные компании после утверждения неугодного им законопроекта внесли заметные коррективы в свою тактику. Во-первых, Бакинский съезд нефтепромышленников для усиления лоббистского потенциала влился на правах секции в Совет съездов представителей промышленности и торговли: заявления от лица всероссийского предпринимательского объединения звучали гораздо весомее, чем отраслевой голос [505]. Во-вторых, для продвижения идеи паевого товарищества вербуются союзники из стана ее критиков. Так, одним из горячих поборников крайне непопулярной в Государственной думе бакинской инициативы неожиданно становится член нижней палаты И.В. Титов. Этот депутат из фракции прогрессистов вдруг начал энергично выступать с публичными речами о благотворности паевой организации нефтяного дела [506]. Заметим, подобные оригинальные ходы будут в дальнейшем взяты на вооружение петербургскими банками в их противостоянии с Государственной думой.

Еще одним серьезным противником, объявившим войну бакинским дельцам, стала купеческая буржуазия центра России и Поволжья. Будучи потребителями нефти, предпринимательские круги данных регионов серьезно страдали от безудержного роста ее стоимости: с 1910 по 1912 год уголь поднялся в цене на 20-30%, тогда как нефть – на 160% [507]. Многие фабриканты постепенно переходили на твердое топливо. Например, в Иваново-Вознесенском районе закупки нефти снизились почти в два раза [508]. Даже Московская городская дума была вынуждена реагировать на вздорожание сырья; она заморозила прокладку нефтепровода и строительство терминала в Кунцеве, решив отапливать город антрацитом [509]. Трудности ощущали и речные судовладельцы: себестоимость водных перевозок увеличивалась до 50%, прибыли падали до минимума [510]. В этих условиях купечество самоотверженно противостояло нефтяным королям. Так, летом 1910 года делегация судовладельцев Волжского бассейна сумела добиться аудиенции у Николая II, на которой излила свою печаль. Представитель нижегородцев Д.В. Сироткин сообщил императору о пренебрежительном отношении к их интересам правительственных чиновников, заметив, что купеческие пароходные общества, приносящие огромную пользу российской экономике, развивались без какой-либо казенной поддержки. Николай II выразил сожаление, что этому важному вопросу уделяется недостаточно внимания [511]. Правительство, со своей стороны, также очень сожалело – правда, больше о том, каким образом купеческие деятели, миновав бюрократические сферы, попали на высочайшую аудиенцию, итогами которой теперь станут спекулировать... [512]